Пару секунд он не отрывал от нее глаз, пока не пришлось снова посмотреть на дорогу.

– Но должен признать, иногда я… – Вздох. Он замолчал и сосредоточился на дороге. Мона решила просто подождать, хотя после этого разговора любопытство не давало ей покоя. Все его высокомерие испарилось, и ей хотелось и дальше держать его за руку.

На светофоре Бальтазар сделал глубокий вдох и взглянул на нее:

– Может, мое поведение не такое уж злобное, и все же я забыл, каково жить среди смертных. Извини, что часто грублю и… сама знаешь. Я пообещал тебе хорошо себя вести, но, если честно, не знаю… пожалуйста, просто вовремя говори мне, если я опять поступлю как стереотипный архидемон, ладно?

Мона сжала губы и кивнула:

– Понятия не имею, в тебе ли тут дело, Бальтазар. Последние несколько веков мы, люди, не были образцами для социального подражания, так что… н-но я дам тебе знать.

Послышался низкий одобрительный смешок.

– Вот за это ты мне и нравишься, – пробормотал он.

– Мм?

– Для всего мира я архидемон. Это внушает страх. И тем не менее мы ссоримся с самого первого дня. Ты меня не боишься. И говоришь то, что чувствуешь.

– Ты просто чертовски хороший демон, – примирительно откликнулась она, улыбкой подчеркнув свой неловкий каламбур. Бальтазар покачал головой и непринужденно рассмеялся.

– Хороший демон, – повторил он с довольным видом. – Нам стоит чаще разговаривать.

Ошеломленная Мона снова ответила одним из своих «Эм», но почувствовала, как на лице расцветает широкая улыбка, и даже ощутила ямочки у себя на щеках.

– С-с удовольствием.

– В баре, который ты так любишь?

– Да, и там тоже. А-а, может, послезавтра, то есть в субботу, пойдешь со мной на Майнфест[23]?

– Я бы пошел, но с приближением Хэллоуина в подземном мире сильно возрастает активность. По крайней мере, в ближайшие дни у меня будет очень плотный график.

– О, тогда я постараюсь найти других помощников, чтобы тебе… ну, было поспокойнее.

– Ммм… а ты правда очень милая, Мона. Ты в курсе?

Горло у нее сжалось от вспорхнувших бабочек, и больше она не могла осмысленно произносить слова. А от того, что это состояние вызвало на лице Бальтазара такую счастливо-довольную улыбку, у Моны появились не только мотыльки в животе, но и фейерверки в голове.

Глава 30. Ох, Мэнди

– Подождите! Кто-нибудь, возьмите меня на руки! – драматично прохрипел Борис и остановился перед мостом. Мона раздраженно запустила руку в волосы. У них правда нет на это времени.

– Что, простите? – вырвалось у господина Занддорна. Мужчина с редеющими волосами, поникшими плечами и в заношенной фланелевой рубашке трясся всем телом. Было уже почти десять вечера и дико холодно, настоящая осенняя погода, и ночные охранники носились вместе с ним по ярмарке на Музейной набережной и искали его дочь. Соответственно обстановка сложилась напряженная.

Он привел маленькую Мэнди на мероприятие музея. Вечернее представление у воды, с ярмаркой, киосками, каруселями, потрясающими проекциями и лекциями по истории средневекового Франкфурта. С каждой минутой драма нарастала, поскольку Майнфест огромен, а детские ножки – поразительно шустры. Соответственно, нервы у всех были напряжены, а Занддорн дрожал не только от холода.

– Этот мост ведет через текущую по часовой стрелке воду. А вампирам через нее не пройти! Мне нужна лодка, иначе это навредит моим чакрам.

– Что за бред, – ответила Мона.

Борис оскорбленно ахнул:

– Прошу прощения? Я две тысячи лет хожу по этой…

– О’кей, ладно, ясно. Тогда продолжай летать над Майнфестом. Бен и господин Занддорн пойдут одни осматривать мост. А я еще раз проверю лотки с плюшевыми игрушками, – решила Мона, и группа подчинилась. Бен вместе с отцом бросились на пешеходный мост. Из клубов дыма на том месте, где только что стоял Борис, вынырнула летучая мышь и унеслась в ночь. А Мона тут же пошла назад, в суету людей и отвратительных шариков в форме животных.

Кураторы фестиваля обыскивали весь берег. Коллег Моны по ночной охране тоже подняли по тревоге. Уже целый час они опрашивали каждого встречного. Кто-нибудь ведь должен был ее видеть, ребенок привлекал внимание даже в разношерстной толпе ярмарки. Мэнди надела фиолетовое платье и ведьмовскую шляпу, ходила с метлой в руках и в синей куртке с самодельным значком ночного сторожа. Ох, как же мило она выглядела. Костюм ведьмы – ночного сторожа, Мона просто растаяла.

В преддверии Хэллоуина все пользовались возможностью нарядиться, так что было невероятно сложно отличить зомби от человека в царящей вокруг сутолоке. В конце октября мир смертных так заигрывался с хаосом, что даже немертвым казалось, что это перебор. На углу моста стояла компания гниющих зомби и насмехалась над плохим костюмом ходячего мертвеца. Они передразнивали судорожные движения псевдонежити, из их глоток раздавался жуткий смех.

– Эй вы! – крикнула Мона разлагающимся кучкам. Пустые глазницы и отвисшие челюсти повернулись к ней. – Вы не видели маленькую девочку? Синяя куртка, фиолетовое платье, ведьмовская шляпа и метла?

Коллективный отрицательный стон. Мона тоже мрачно вздохнула. Ее мысли темнели так же, как и небо. Время шло, и с каждым часом становилось значительно холоднее. Она давно уже замерзла в своих леггинсах, а куртка ночного сторожа не создана для таких осенних температур. По спине пробежала дрожь, отчасти от страха за маленькую девочку, отчасти от холода.

Она храбро направилась обратно на Майнфест. Одним глазом Мона косилась на свой смартфон, не хотела пропустить новости. Сейчас ей действительно не помешала бы помощь архидемонического мужа, но она обещала ему держать себя в руках. Перед Хэллоуином обстановка в аду была очень напряженной. Ему приходилось работать глубоко под землей и во внеземных условиях. Хотя они стали часто разговаривать, влюбленность Моны подпитывала ее неуверенность. Насколько важна его работа? Станет ли Мэнди достаточно веской причиной, чтобы он все бросил? Или Бальтазар посчитает это давлением со стороны Моны?

Она снова и снова звала девочку, но шум поглощал ее голос, а Моне не хватало роста, чтобы окинуть взглядом толпу. Ей ничего не оставалось, кроме как протискиваться между горланящими плохо одетыми людьми в надежде краем глаза заметить где-нибудь Мэнди или найти кого-то, кто ее видел.

От любого звонкого детского смеха Мона вздрагивала. У ярмарочных киосков с плюшевыми игрушками и подставными играми на ловкость собралось много детей. Все они наверняка надеялись получить желтую плюшевую мышку и классную игрушечную машинку, однако Мэнди нигде не было.

Мона пронеслась мимо проклятого автомата-хватайки. Одержимая клешня в устройстве бешено дергалась, всегда роняя заветные