60 000 в 2009-м, а музей стал популярным остановочным пунктом для путешествующих по России выставок. Кроме того, расположенный на севере Пермского края, он стал крупным центром по изучению истории края и наследия семьи Строгановых в целом[322].

Реконструкция Строгановского комплекса в Усолье началась в те годы, когда весь Пермский край был охвачен инициативами губернатора Трутнева, направленными на превращение его в столицу гражданского общества. Это стало, по сути, своего рода испытательным полигоном для проектного движения, возникшего в те годы в результате взаимодействия государства и корпораций. Высокий уровень налоговых поступлений в сочетании с малонаселенностью означали, что шансы на успех новых проектов в Усольском районе были выше, чем в большей части Пермского края. И если проектному движению суждено было стать формой государственно-корпоративного управления, то в первую очередь это должно было случиться в Усолье. Район, таким образом, стал площадкой для нескольких наиболее заметных экспериментов Пермского края по организации местных проектов, советов и конференций, семинаров по составлению заявок на получение грантов и тому подобного. Количество общественных организаций в Усолье и его окрестностях выросло с четырех в 2000 году до восемнадцати в 2006 году. 2006 год, год четырехсотлетия Усолья, также стал пиковым по количеству грантов, полученных местными организациями: сумма свыше 2,2 миллиона рублей более чем в пять раз превысила сумму в 400 000 рублей, полученную в 2003 году. Сам Строгановский комплекс представлял собой площадку для нового эксперимента по сохранению культуры в Пермском крае: была создана автономная некоммерческая организация «Попечительский совет историко-архитектурного комплекса “Усолье на Каме”», в которую вошли руководители районных предприятий. Деятельность организации была посвящена вопросам спонсорства в сфере культуры, ее возрождению и развитию туристической отрасли района.

Если одной из основных идей проекта Трутнева «Столица гражданского общества» был поиск образца государственности и социального развития, не созданных целиком и полностью международными организациями и западными транзитологами, то Строгановы вполне могли стать таким образцом. На самом деле поиск исторических аналогов форм государственного устройства, сложившихся в 2000-е годы, велся в России повсеместно, в том числе и в самом Кремле [Humphrey 2009]. Где лучше изучать эти возможности Пермского края, как не в Усолье, в окружении отреставрированных стен строгановских заводских контор, в одном из самых прибыльных районов деятельности компании «ЛУКОЙЛ-Пермь», среди экспозиций, состоящих из предметов строгановского прошлого? Одним из первых мероприятий, прошедших в усольском музейном комплексе, стало организованное компанией заседание круглого стола, посвященное корпоративному спонсорству и корпоративной социальной ответственности. Участники – представители бизнеса, государственных органов и различных местных организаций – прошли с подробными историко-культурологическими экскурсиями по отреставрированному объекту, чтобы «погрузиться в местную атмосферу», а затем приступили к обсуждению вопроса, как продолжить развитие конкурсов социальных и культурных проектов. Посвященный заседанию газетный репортаж описал эту атмосферу в знакомых уже нам терминах культурно-исторической глубины, отметив, что Усолье – это место, где «сложились богатейшие культурные традиции – строгановские песнопения, иконопись и архитектура. А вдобавок ко всему этому район занимает второе место после Куединского по объему нефтедобычи»[323].

Два года спустя, в 2006 году, в Усолье состоялся пятый из спонсируемых компанией «ЛУКОЙЛ» фестивалей «Исторические города Прикамья», включавший в себя привычные элементы новых музейных экспозиций, выставок и продажи изделий народных промыслов, а также тематических круглых столов, посвященных постоянному совершенствованию социальных и культурных проектов как способа развития района и края. Тема всего фестиваля, приуроченного к четырехсотлетию со дня основания Усолья, была такой: «От Строгановских традиций хозяйствования – к социально ответственному бизнесу XXI века»[324]. Если могло показаться, что компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» для «упаковывания» себя в наследие Строгановых путем связывания физической глубины нефти с материально-вещественной культурной глубинкой не хватает лишь настоящего живого Строганова, то это препятствие было легко устранимо. На фестиваль «Исторические города Прикамья» 2006 года в Усолье компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» доставила самолетом особую гостью из Парижа: баронессу Элен де Людингаузен, последнюю из известных ныне здравствующих представителей рода Строгановых, являющуюся одним из главных спонсоров реставрации архитектурных памятников в России при участии Фонда Строгановых [Биккель, Федотова, Юзифович 2009: 289–290].

Истоки строгановского девиза «Богатства – отечеству, имя – себе» не совсем ясны, но он стал появляться на фамильном гербе только в конце XIX века, в эпоху, которая – как и рубеж XX и XXI веков – была ознаменована критикой неравенства и накопления огромных богатств в руках малочисленной элиты. Между дореволюционным и постсоветским периодами, конечно, было много различий (Строгановы не славились своими грантовыми конкурсами), но поддержка компанией «ЛУКОЙЛ-Пермь» строгановского наследия указывает нам по крайней мере на одно важное сходство: в этом регионе Урала могущество российского государства так или иначе издревле неразрывно связано с влиянием авторитетной для региона аристократии – до такой степени, что говорить об одном отдельно от другого не имеет смысла. Именно это наследие, в качестве наследия филантропии, и демонстрировала компания «ЛУКОЙЛ-Пермь», возвращая известность фамилии Строгановых в 2000-е годы.

«ЛУКОЙЛ-Пермь» и «дружба народов»

Мои беседы с Кутьевым о социальных и культурных проектах компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» обычно начинались с примеров из его родного Ильинского или других северных нефтедобывающих районов, с которыми он был лучше знаком. Но зачастую он быстро переходил к югу региона – или для того, чтобы провести сравнение, или чтобы показать свою осведомленность о культурных проектах на всей территории нефтедобывающих районов Пермского края. «На юге, – пояснил он однажды, – им показалось, что для них очень важен народный промысел с точки зрения многонациональности. То есть самоидентификация. Там башкиры, там татары, там удмурты, там марийцы и так далее. Они охотно шли на такие гранты». Действительно, грантовые конкурсы компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» всегда включали категории номинаций для поощрения проектов, направленных на возрождение и сохранение как русской, так и нерусской этнической и национальной идентичности. В дополнение к большой категории «Культура и духовность», целью которой было финансирование как христианских, так и мусульманских сообществ, в грантовых конкурсах ежегодно присутствовали отдельные категории, посвященные национальным культурным традициям. Например, в 2005–2009 годах в категории «Создание условий для сохранения национальной и культурной самобытности народов Прикамья» финансировались этнографические экспедиции, музейные экспозиции, фестивали, фольклорные ансамбли и ремесленные промыслы, направленные на изучение «народов Пермского края»[325].

Если на севере Пермского края связи между глубинными нефтяными залежами и одним конкретным слоем глубинного русского прошлого, относящимся к Строгановым, были особенно сильны и очевидны, то на юге, за пределами старых земель, которыми некогда распоряжались Строгановы, они были гораздо слабее: там отношения татарской и башкирской общин с Российской империей и ее знатными родами часто сводились