Народ Земли сам покарает виновных. Мы отдадим виру тем, кто пострадал от черной Руны.

— Отдадим? — вновь переспросила Иниэсс. — Отдашь свою кровь, рикс?

Она указала на Марка, и один из Хранителей, мгновенно оказавшись возле него, легко поднял Восходящего, поставив его на колени. Марк, с разбитым лицом, неестественно согнутой рукой и покрытый ожогами, выглядел ужасно и наверняка мучился от боли, но не подавал виду, с угрюмой гордостью вздернув голову. Сияющее игг-светом оружие замерцало около его горла.

— Дурная трава выросла на моем поле, мне и рвать ее с корнем! — произнес Винсент, недобро прищурившись. — Сначала этот Восходящий должен ответить перед Народом Земли. Я сказал!

Иниэсс жестко усмехнулась — будто не ожидала ничего другого. А затем неожиданно перевела взгляд на меня:

— Другие слова были выращены мной для Людей Земли, но Творящая прикрыла вас своей ладонью… Ответь, Восходящий, откуда у тебя истинное семя Элтанира?

Золотые искорки, наполненные Звездной Кровью, все еще кружили вокруг меня, особенно интересуясь семечком. Оно как будто притягивало их — и всеобщее внимание. Лгать и скрывать больше не имело смысла — тем более что весь тинг уже увидел источник золотого света. Моя Слава прибавлялась и прибавлялась, заполнив половину «шкалы» Титула…

— Оно давно мое. Я долго хранил его втайне, — чуть улыбнулся я, свободной рукой стирая с лица кровь и копоть. — Теперь оно принадлежит Народу Земли!

— Дар Творящей помог развеять мерзость, человек Земли, — сказала Иниэсс, со странным выражением глядя на меня. — Такие дары не бывают случайными. Тинг запомнит твое имя. Дал ли тебе Наблюдатель золотой Подвиг?

— Кинг, то дела моего Народа, — вмешался Винсент, вновь настойчиво касаясь меня плечом.

— Новое Малое Древо — дело всего Круга! — холодно возразила Иниэсс. — Это великое испытание. Если бы не оно, я бы уже изгнала вас из тингвеллира. Готовы ли к нему Люди Земли?

— От даров Единых не отказываются, доннерветтер! — на лице Винсента сверкнула мрачная усмешка. — Но сперва я хочу закончить дела с… моими людьми. Где они?

— Приведите остальных Людей Земли! — распорядилась Иниэсс.

— Сигурд… — негромко позвала Травинка и, когда я склонился к ней, прошептала:

— Накрой ее, пожалуйста. Я не могу смотреть…

Она беззвучно плакала, вцепившись в черное древко. Все-таки любила мать, даже такую, — нельзя так просто взять и зачеркнуть прожитое. Да, мы победили, но и в моей душе не было радости — только опустошение. И еще непонятно, чем все закончится, судя по настрою Людей Древа…

Сдернув плащ теневиков с плеча, я набросил его на расчлененное тело Говорящей. Возле нас медленно закручивался водоворот Восходящих, сходящих с разрушенных трибун и смыкающихся сплошным кольцом вокруг арены. В первые ряды пропускали вождей племен — я заметил Яростного-как-Пламя, Ветра Равнин и Лэндо рядом с ним, а также монструозного кинга нордийцев. Мелькнул и Эйрик, однако он не спешил приближаться, встав со своими людьми так, будто нас разделяла невидимая черта. Впрочем, в толчее мне могло просто показаться — разрушенный тингвеллир кипел от людей и гудел на разные голоса, подобно растревоженному улью. Хаос мало-помалу постепенно утихал, Восходящие помогали раненым и уносили мертвых — неожиданная битва не обошлась без потерь. Кошмарная Роща оказалась очень мощной Руной — наверное, равной золоту в градации Восхождения, и она плевала на правила, разворотив древние конструкции и несколько минут продержавшись в самом сердце Круга.

Это казалось невероятным — но даже игг-свет и Хранители не смогли сразу уничтожить ее, вмешаться пришлось самому Древу. Мощное оружие, едва не повернувшее колесо событий вспять! Пожалуй, война с существами, владеющими арсеналом проклятых Рун, была невероятно серьезным испытанием…

Винсент стоял над сыном, сурово глядя на него сверху вниз. Тот поднял голову, с вызывающей мрачностью отвечая взглядом. Не сдался — и снова бросилось в глаза их невероятное сходство.

Они молчали. А затем Кассиди-старший без замаха врезал ему — открытой ладонью, вокруг которой высветилась призрачная проекция Аспекта. Расчетливый, хлесткий, тяжелый удар — я даже поморщился, представляя, каково это. Бить беззащитного, покалеченного и скованного — не самый благородный поступок, но со стороны Винсента это действие выглядело абсолютно оправданным — хорошо, что не убил вообще.

А может, наоборот — лучше бы убил…

Отцовская оплеуха свалила Мрака наземь. Он упал, скорчился, из уголка разбитого рта показалась струйка крови, и замер, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Тем не менее требовалось нечто большее, чтобы прикончить Восходящего — Винсент его просто вырубил.

И, скорее всего, специально.

Оглушенного Восходящего не вызовешь на поединок. Кассиди не забыл мои слова, да и другие желающие поквитаться наверняка занимают очередь. Ничего, я могу подождать — никуда он уже не денется…

Землян одним за другим выдавили к нам — сначала Миноса и стайку молодых Восходящих, которых он курировал. Доктор Матиас перекинулся парой фраз с Винсентом (они явно давно знали друг друга) и почти сразу опустился на колени возле нас с Травинкой.

— Кассиди? — мрачно спросил он, увидев черное древко. — Сигурд, Милли, помогайте! Приподнимите и крепко держите ее. Тихо, тихо, девочка моя… Может быть немного больно, потерпи…

Он быстро отпилил кусок древка с наконечником у самого тела, а затем осторожно, но решительно вытащил стрелу из раны. Травинка жалобно вскрикнула. Несмотря на инъекцию обезбола, процесс был неприятным, из раны опять хлынула кровь, однако Минос тут же запечатал входное отверстие знакомым золотым жучком из своего ожерелья. Ожившая Алая Ночница, сверкнув каплей Звездной Крови, погрузилась в тело — я поморщился, вспомнив, как это болезненно, однако кровотечение практически сразу остановилось, а рана начала рубцеваться. Доктор Матиас залепил ее пластырем крест-накрест и сказал:

— Завтра сможет танцевать. Верно, Сигурд?

— Верно…

Веки Травинки опустились. Девушка почти мгновенно погрузилась в сон — так же, как я когда-то, излечиваемый этим Предметом. Жизненные силы быстро восстановятся, даже после такого тяжелого испытания.

— Так вот почему йурр к тебе привязался, а мы-то гадали, — произнес Минос, глядя на золотое Семя. — Теперь все ясно,