Все было, как у других, не хуже, не лучше. По крайней мере, так казалось.

Рэн не раз потом думал со злостью, безостановочно куря, что все-таки чего-то он не понимал, что-то упустил, ведь с чего-то все началось. Он и сам не был пай-мальчик: сигареты, алкоголь, даже травка – все это пробовал и не раз шутил над братом, который даже от алкоголя воротил нос.

Однако Игорь мог остановиться, а Фил – нет.

И никого не было рядом, чтобы сказать ему: «Хватит».

Самого Игоря не было рядом, чтобы помочь брату.

Он не почувствовал, не понял, что происходит с Филом. Не поддержал и вовремя не отвел руку. Что было виной – расстояние или то, что на какое-то время Игорь забыл о брате, забыл вообще обо всем на свете, он так и не понял.

А чувство вины, казалось, навечно вмерзло в его сердце.

Все началось с того, что Филипп уехал почти на год за границу – по университетской программе обмена студентами. Это был первый раз, когда братья прощались так надолго. Оба, впрочем, по этому поводу не рефлексировали – надоели друг другу, и идея не видеть ежедневно собственную рожу пришлась им по вкусу. Рэн в это время как раз встречался с девушкой, в которую был влюблен по уши – первые серьезные отношения, романтика, поцелуи в подъезде, цветы, бессонные ночи с телефоном в руке. Тогда для Игоря не существовало никого, кроме Ульяны. Он забил на учебу, на друзей, на брата и наслаждался жизнью. Это уже потом он изменился, стал насмешливым и циничным, а тогда, в двадцать лет, был глупым мальчишкой.

А Фил хотел увидеть мир, приобщиться к чужой культуре, общаться с иностранцами, узнавать все новое. Да и мешать брату ему не хотелось – близнецы вместе жили в одной квартире, которую презентовали им родители на совершеннолетие. И он понимал, что влюбленный Игорь рано или поздно захочет привести в дом свою девушку. Он по привычке уступил.

Фил уехал. Игорь остался.

Встретились братья спустя месяцев девять – Игорь без предупреждения нагрянул к близнецу. Вроде бы как решил сделать сюрприз, но на самом деле ему просто хотелось уехать подальше. Ульяна оказалась той еще тварью – с Игорем она просто развлекалась, да и не одна, а в компании с сестренкой-близняшкой, ее точной копией.

Как выяснилось, любимой забавой Ульяны и Карины была игра с глупыми мальчиками – они встречались с ними по очереди, притворяясь одной девушкой. Ульяне и ее сестре было интересно, увидят ли те подмену или ничего не заподозрят?

Многие и не понимали, что их водят за нос.

На Рэна они клюнули только потому, что знали – у него есть брат Филипп. Сестрам стало интересно – а тот, у кого есть близнец, сможет раскусить их или же будет тупить, как и остальные?

Когда позднее Кей предложил Рэну по-своему поиграть с девочками, тот сразу же принял предложение – как известно, лучшие мучители появляются из тех, кого мучили самих.

К брату Игорь заявился внезапно, с рюкзаком за плечом – много вещей брать не стал, да и гостиницу не хотел бронировать, решив остановиться в доме, который снимали Фил и еще несколько студентов.

Дверь ему открыла незнакомая полураздетая девчонка с растрепанными волосами, которая, увидев Игоря, проговорила на английском что-то насчет хорошего прихода и, беззаботно смеясь, пригласила войти.

– Ты там и здесь, – сказала он сквозь смех. – Ты здесь и там. О, Боже мой!

И, закрыв лицо ладонями, хихикая, убежала наверх. А Игорь, оглядываясь по сторонам, вошел в гостиную.

На весь дом гремела музыка – тяжелая агрессивная музыка, явно из плей-листа Фила, который подобный стиль очень любил – он вообще отлично разбирался в музыкальных направлениях и сам довольно неплохо играл на гитаре. Даже закончил вместе с Игорем в свое время музыкальную школу.

Музыка билась о легкие. Воздух был пропитан табаком. Всюду царил беспорядок – и не творческий, а хронический. Вещи валялись на полу вперемежку с какими-то обертками, бутылками, бумагами… На столе целовалась отвязная парочка, на которую удивленный Игорь глянул с некоторым даже отвращением.

В центре гостиной веселились несколько человек. Они прыгали, размахивая волосами, что-то крича. Их словно зарядили – такими энергичными они казались. Как будто не ведали, что такое усталость.

Среди них был и Филипп. И Рэн не сразу его узнал – несколько месяцев они не разговаривали по скайпу, ибо брат ссылался на плохой Интернет и предпочитал общаться по телефону. Худой, со впалыми щеками и мешками под стеклянными глазами, с отросшими волосами, завязанными в небрежный хвостик, он выглядел болезненно, но улыбался так радостно, словно выиграл миллион.

Игорь тотчас понял, что что-то не так, однако сначала подумал, что правильный Филипп напился и теперь веселится. Он попытался докричаться до него, дабы оповестить о своем присутствии, но тщетно.

Сидящий неподалеку в кресле темнокожий парень радушно предложил Игорю сигарету, которой сам дымил, и тот только головой покачал, догадываясь, что тот курит. Тот, правда, ничуть не обиделся и, сделав затяжку, спросил только:

– Брат Фила? Лица – один в один.

Игорь кивнул, наблюдая за тем, как бесится с друзьями близнец.

– У них «марафон» третий день, – сказал темнокожий парень. – Точно не будешь?

– Нет, спасибо, – отвечал Игорь на автомате, мгновенно поняв, о каком-таком марафоне тот говорит. Только верить в это не хотелось.

Бросив рюкзак на пол, он подбежал к прыгающему Филиппу и, схватив за плечо, развернул к себе.

– Игорь! – закричал Фил радостно. – Эй, все! Народ! Это мой брат!

Он попытался даже обнять Игоря, но тот схватил его за ворот влажной от пота футболки.

– Что с тобой? – почти прорычал Игорь, а Фил только улыбался и кричал, что к нему прилетел брат.

Игорь смотрел на близнеца и не узнавал. Тот не мог стоять спокойно и дергался в такт музыке, не совсем контролируя свои движения. Улыбка казалась сумасшедшей. Но особенно страшными были его глаза: пустые, блестящие – словно Фил смотрел сквозь полиэтиленовую пленку. Из-за расширившихся зрачков его глаза казались черными.

Это были чужие глаза.

Это был не его брат.

Это все было не по-настоящему.

Наверное, тогда Игорь как-то сразу вдруг и повзрослел, и все глупости вроде страданий из-за девчонки ушли на второй план.

К тому времени Филипп уже попробовал марихуану, таблетки, и от треков – амфетаминовых дорожек из порошка, перешел к инъекциям.

Он не понимал, что тонет – а, может быть, не хотел понимать.

Но Рэн твердо решил – он вытащит брата из этого дерьма.

* * *

Я заранее ненавидела день прощания и так же заранее болезненно предвкушала его. Мне казалось, что именно этот день станет той самой разграничительной чертой, этакой границей, которая даст нам с Антоном понять – а что действительно мы чувствуем, уважаем ли и бережем друг друга? Сможет ли расстояние отдалить нас и на духовном уровне, или же оно сделает наши чувства более крепкими и зрелыми?