– Калианцы – не раса, а национальность.

– Как бы там ни было, Рошель уникальна своим разнообразием, на которое накладываются строгие каноны и традиции минувшей эры. Этот город не приемлет перемен, произошедших за века. Мы – как озеро со слоями осадочных пород. Мир находятся на самом дне, и не без причины.

– Ты не одобряешь, что я вступилась за этого ребенка?

– Этого мир?

Герцогиня нахмурилась:

– Полагаю, ты также не считаешь, что мне следовало добавить свинину и сыр? Ты бы предпочел, чтобы я лишь помахала рукой ему вслед? А еще лучше – позволила его изувечить? Думаешь, что, поскольку мир некрасивые и недалекие… поскольку они не вписываются… от них следует держаться подальше?

Она уже не имела в виду ребенка, и Девон не собирался попадаться в ее ловушку.

– Вероятно, вам следовало купить тот ужасный жилет и подарить супругу.

Герцогиня скрестила руки на мощной груди и усмехнулась:

– Почему? Разве плохо спасти ребенка?

Девон покачал головой:

– Мир не похожи на нас, миледи, как и гномы, и калианцы. Они – создания иных богов, младших, и неправильно даровать им привилегии, которыми наслаждаются благословенные творения Марибора и его сына Новрона.

– Ты ошибаешься, за ними будущее этого города! – убежденно провозгласила она. – Если бы на твоей ферме росла сама собой золотая пшеница, ты бы ухаживал за ней в надежде получить выгоду от природного урожая. Это здравый смысл. В столь отчаянном положении, как наше, нужно использовать все средства… а не только красивые. – Герцогиня нахмурилась, и полные щеки словно стиснули ее губы. – Надо полагать, ты также не одобряешь того, что я только что заявила купеческой гильдии. Поздновато высказывать свое мнение, Девон. Готов оспорить мою свадьбу с Лео? Прошло всего три месяца, может, тебе удастся переубедить его, и он попросит епископа аннулировать брак.

Де Луда со вздохом потер виски:

– Я лишь пытаюсь объяснить, что вы наивны и неопытны.

– Наивна? Неопытна? – Герцогиня хрипло рассмеялась. – Я заключала сделки на пиратском корабле во время шторма, подкрепляясь «Черным псом». В Колноре у меня был сосед, один из самых знаменитых воров в мире, по слухам, сбрасывавший соперников с Янтарного водопада на летних пикниках. Но он еще и отличный клиент, а люди, которых он приглашает на обед, вовсе не невинны, и потому я не обращаю внимания на его проступки. Что до наивности… – я похожа на розовощекую дебютантку? – Она подождала ответа, но Девон промолчал. – Разумеется, нет. Я телка, слишком старая для дойки и очень жесткая для мясника. Ты считаешь, я добилась своего положения благодаря слепоте? Я не хорошенькая, не утонченная и уж точно не качественный продукт, как говорят люди. Я – Девка-виски. Так меня назвал тот солдат, верно? Так меня все называют. Знаю, о чем они думают. Слышу шепотки насчет того, почему Лео выбрал меня. Что ж, поверь мне, слыхала я и похуже. Я женщина. Мы всегда слышим самое худшее. Щеголи в накрахмаленных рубашках и штанах в облипку – божьи одуванчики по сравнению с теми, с кем я привыкла иметь дело.

Девон сделал глубокий вдох, потом еще один.

– Я лишь имел в виду, что вы наивны по части обычаев Альбурна – и Рошели. Наш город непрост и опасен. Ваша Колнора – свободный, открытый муниципалитет, где торговцы гордятся своей независимостью. Рошель стара и перенаселена, и ее душат традиции и бюрократия. Этот город полон скрытых углов и темных тайн. Этих тайн слишком много, и он не прощает ошибок. Мы по-прежнему верим в традиции и чудовищ древнего мира. Ваш интерес к синему жилету заставляет меня предположить, что вы слышали о нашем кровожадном призраке.

– На моей родине тоже немало монстров, Девон. Я прожила целое лето в городе, который терроризировал зловещий убийца, не щадивший ни аристократов, ни бедняков.

– Убийца был человеком?

– А кем же еще?

Девон кивнул.

– Во многих местах прислушиваются к суевериям по привычке. Например, в Колноре, бросая случайно просыпанную соль через плечо, человек не считает, будто действительно отгоняет демона, который подкрадывается сзади.

– Хочешь сказать, что в Рошели есть настоящие демоны, и они охотятся на людей? – Герцогиня подняла брови и усмехнулась. – С клыками и крыльями летучей мыши? Плюющиеся огнем?

– Я хочу сказать, что мудрые люди сидят дома по ночам и одевают детей в ярко-синюю одежду, чтобы отогнать зло. Но несмотря на это, жители города получают увечья, и в последнее время весьма часто. Мифы нередко основываются на истине, и мы…

Экипаж резко остановился. Они еще не пересекли мост, ведущий к поместью.

– Почему мы…

Дверь со стороны Девона распахнулась. Внутрь хлынул холодный воздух, влажный и липкий. В темноте Девон увидел два жестоких, злобных глаза. Он отпрянул, попытался вырваться и спастись, но бежать было некуда. Последним, что Девон услышал в своей жизни, были крики герцогини.

Ройс знал, что сейчас будет.

Адриан не менее десяти раз оглянулся на пленника, хотя ничего не изменилось. Вирджил Пак по-прежнему шагал за лошадьми Ройса и Адриана, один конец веревки был крепко обмотан вокруг его запястий, второй – закреплен на луке седла Адриана. Однако паузы между взглядами сокращались, а сами взгляды становились более долгими. Если бы Ройс мог отмерять время маленькими надбавками, он бы предсказал точный момент, когда…

– А если он говорит правду? – спросил Адриан.

Ройс нахмурился, чувствуя себя обманутым. Он думал, это займет больше времени. Адриан изменился не так сильно, как Ройс надеялся.

– Нет.

– Но похоже на правду.

– Так и есть! – откликнулся Пак, заглушая собственное шарканье.

– Он ничем не отличается от всех прочих преступников. Каждый утверждает, будто невиновен.

Ройс не потрудился оглянуться. Натянутая веревка словно сообщила ему все, что нужно. Пак был по-прежнему на привязи; прочее Ройса не волновало.

Они неторопливо ехали по Королевской дороге, которая тянулась через сельскую местность к северу от Медфорда. День был теплый, и хотя большая часть снега наконец сошла, талые ручьи по-прежнему текли к озерам и рекам. Ройс повсюду слышал журчание воды. У каждого времени года были свои отличительные звуки: жужжание насекомых летом, крик гусей осенью, ветер зимой. Весной – птичье пение и бегущая вода.

– Он не преступник, не убийца и даже не вор. То есть в техническом смысле его обвиняют в том, что он дал, а не забрал.

Ройс поднял брови:

– Лорд Хильдебрандт с тобой не согласится. Он забрал у его дочери честь и добродетель.

– Ох, да ладно! – не выдержал Пак. – Не говори глупостей! Кто-нибудь из вас видел леди Хильдебрандт? Уверяю вас, Блаженством ее прозвали отнюдь не любовники. Ей между сорока тремя и восьмьюдесятью девятью, лицо у нее – как у грубого тыквенного фонаря, а фигура – как у снеговика из двух шаров. И не заставляйте меня рассказывать о ее мерзком характере и отвратительном каркающем смехе. Я абсолютно уверен, что ее добродетели ничто не угрожает, так же, как помятой, гнилой дыне не угрожает быть съеденной. Никому из тех, кто живьем встречал Блаженство Хильдебрандт из Сэнсбери, не пришло бы в голову забраться к ней в постель. Лично я бы предпочел больного морского черта. Возможно, если бы мне к горлу приставили нож, я бы…