Сверху с галереи послышался какой-то шум, все подняли головы. Эвин тащил за руку упирающуюся Джоанну. Она была босиком, в ночной рубашке, с рассыпавшимися по плечам, спутанными после сна волосами. Отсюда, снизу, было не слышно, о чем они говорили, но по сердитым голосам было ясно, что они отчаянно спорили.

Пытаясь вырвать руку из железной хватки своего кузена, Джоанна кричала:

– Отпусти меня сейчас же! Как вы посмели врываться в этот дом!

Жесткий взгляд Эвина не упустил ни смятой ночной рубашки, ни припухлых губ, ни спутанных волос. С откровенным презрением он сказал:

– Мы скоро уедем отсюда, девушка. Как только ты подпишешь бумаги, необходимые для аннулирования вашего брака.

– Ты сошел с ума! – фыркнула Джоанна. – О каком аннулировании может идти речь?

– Основания всегда можно найти, если девушка достаточно сообразительна.

Джоанна от удивления открыла рот и растерянно посмотрела на него:

– И какая же это может быть причина?

– Мужская слабость.

– Но это же ложь! – прошипела она возмущенно.

Но Годфри все и так уже понял. Он нашел ее спящей в постели, и у него не оставалось никаких сомнений в том, чем в этой постели занимались. Вся комната была засыпана яблоками, апельсинами, орехами и цветами, а также предметами одежды, валяющимися в самых неожиданных местах. Остывшая ванна с мыльной водой, поваленная ширма рядом. Меч и кинжал ее мужа, лежащие там же, возле валяющейся скамейки. Рядом лежала меховая накидка, на которой они сидели ночью, греясь возле горящего камина, когда он расчесывал ей волосы, чтобы они лучше высохли.

– Это ложь! – повторила она. – И ты это прекрасно знаешь!

Эвин повернулся, закрывая собой Джоанну так, чтобы из нижнего холла была видна только его спина. Он понизил голос, чтобы быть уверенным в том, что люди, стоящие внизу, его не слышат.

– Ты поклянешься перед богом и людьми, Джоанна, что Маклин – импотент, – сказал он со зловещей улыбкой. – Я привез с собой священника и все бумаги. И твои соплеменники станут свидетелями твоей клятвы.

Она отшатнулась от него с отвращением:

– Я никогда не произнесу подобную ложь. Никогда! Это же будет богохульство!

Эвин притянул ее к себе еще ближе. Его пальцы прямо-таки впились в ее нежную кожу.

– Тогда смирись с тем, что ты скоро станешь вдовой, – с угрозой произнес он. – Потому что либо ты поклянешься, что он так и не осуществил права мужа, либо, клянусь богом, мы убьем этого ублюдка прямо здесь, на твоих глазах.

Джоанна вцепилась пальцами в красно-голубой шерстяной тартан Эвина.

– Не убивай его, – взмолилась она со слезами на глазах. – Умоляю, не убивай!

Холодная, безжалостная улыбка скользнула по его губам, утонув в густой серебряной бороде. Он прекрасно различил нотки отчаяния в ее голосе. Это было только ему на руку.

– Решение за тобой, девушка. Я бы, конечно, предпочел не рисковать и не злить короля, убив его любимого горца, но, в конце концов, мне наплевать и на Джеймса Стюарта, и на его любимчика. Жизнь и смерть Маклина в твоих руках. Все зависит от твоих нескольких слов.

Он подтащил Джоанну к перилам галереи. Внизу все застыли. Камероны и Макдональды стояли с поднятыми вверх лицами, словно завороженные наблюдая за спорящими.

– Скажи им, Джоанна! – прорычал он с нажимом. – Говори же, ну, прямо сейчас!

Джоанна сжалась от ужаса, разглядев сцену внизу. На покрытом тростником каменном полу стоял на коленях ее муж, а пять людей из ее клана окружили его, направив на него свои мечи. За его спиной стоял Годфри с кинжалом в руках. Вид золотоволосого воина, склонившегося перед своими врагами, поразил ее в самое сердце.

Ее губы задрожали.

– Я… я… – начала она, затем зажала рот трясущейся рукой.

– Скажи, Джоанна, или он умрет.

Ноги у нее подкосились. Она обеими руками ухватилась за резные деревянные перила, чтобы не упасть, и перевела взгляд на людей, стоящих внизу, окруженных ее вооруженными соплеменниками. Леди Нина, с побелевшим лицом, искаженным ужасом, встретила ее взгляд, молча умоляя спасти ее семью. Взгляд черных глаз Рейни был более уверенным, хотя девочку сжимали грубые руки какого-то верзилы, а к ее горлу был приставлен кинжал. Лэрда Алекса оттеснили в сторону от всех, и он стоял под охраной большой группы Макдональдов.

Рори не отрывал пристального взгляда от Джоанны, словно пытаясь послать ей безмолвный приказ, передать ей частичку своей силы и воли. Было видно, что он, главным образом, беспокоится за нее, а не за себя.

Джоанна с трудом отвела глаза, не в состоянии встретиться с пронизывающим взглядом горящих зеленых глаз. Ведь она должна была отречься от него. Она взглянула на францисканского монаха в черной рясе с капюшоном, который стоял возле Эндрю у очага.

– Я… Я хочу аннулировать наш брак, отец, – сказала она хрипло.

Слова, казалось, застревали у нее в горле.

– Нет, Джоанна! – закричал Рори.

– На каком основании, миледи? – елейным голосом спросил монах.

Было очевидно, что этот святой человек был подкуплен и прекрасно знал, что именно сейчас произойдет.

– На основании того… на основании… – Слезы брызнули из глаз Джоанны, она почти не видела людей внизу.

Она яростно стерла предательскую влагу, залившую ей лицо.

– Не делай этого, Джоанна! – снова крикнул Рори.

Ярость, прозвучавшая в его голосе, ударила ее словно пощечина.

Ее взгляд сконцентрировался на священнике, она прижалась к перилам, колени ее подгибались.

– Наш брак с лэрдом Маклином не был… не был осуществлен.

– Черт возьми! – выругался Рори и повернулся к монаху. – Вы же видите, ее заставляют сказать это, вы, бесчувственный сукин сын!

Священник, казалось, его даже не замечал.

– Вы можете доказать это, миледи? – спросил он своим слащавым тоном.

– Мы… мы спим раздельно, – сказала Джоанна, подавив рыдание. – Я пыталась убить его в первую брачную ночь и сбежала на следующий день с моим кузеном Эндрю. Он может подтвердить. С тех пор как мы приехали в Арханкери, лэрд Маклин и я… мы спим в разных комнатах.

Монах скорбно качал головой, словно китайский болванчик:

– И вы, конечно, можете поклясться в этом, леди Джоанна?

Джоанна вытерла слезы, бегущие по щекам, затем подняла обе руки перед собой.

– Я клянусь всеми святыми, что, несмотря на то, что брак между лэрдом Маклином и мной был заключен несколько дней назад, я все еще девственна.

– Она лжет! – прорычал ее муж.