― Колорадо, ― дополнила Рэй.

Они говорили обо мне, словно меня здесь не было, и я с благоговением наблюдала, как они перечисляют черты характера, о которых я и не подозревала, но для них они довольно очевидны.

― Но ты всегда возвращаешься спустя время, когда тебе предоставляется шанс все обдумать. Как в ситуации с твоей мамой. Ты позвонила ей и очень вежливо отказала, ― напомнила мне Рэй.

― Но я могу убегать всю жизнь.

― Нет, не можешь, ― сказала Вера. ― Ты работаешь над собой. То, что ты это осознаешь, уже половина успеха. Но в том, что тебе нужно пространство для того, чтобы поразмыслить, нет ничего плохого, просто, возможно, тебе стоит заранее предупреждать людей, которых ты любишь, о том, что ты не собираешься свалить навсегда.

― А что, если ему не нужна такая, как я?

― Ему придется смириться, если он хочет, чтобы ты была в его жизни, ― сказала Рэй.

― И он будет полным идиотом, если не захочет тебя.

― Особенно когда ты появляешься на «Грэмми», как гребаная секс богиня, ― воскликнула Рэй, подпрыгивая на своем месте.

― Не знаю, я...

Рэй прижала палец к моим губам, остановив мои оправдания.

― Мамочка Рэй позаботится о тебе. А теперь замолчи и скажи спасибо.

Под натиском ее пальца мне удалось улыбнуться и пробормотать:

― Я люблю тебя.

― Тоже неплохо, ― признала она.

Вера обняла меня со спины, а Рэй спереди. Для того чтобы успокоиться и прийти в себя мне нужны были горы... по их мнению, но если бы мне пришлось делать выбор, я бы всегда выбирала их.

Все, что мне нужно было сделать, это вернуть Паркера и доказать ему, что мне может понадобиться несколько минут на раздумья, но я всегда выберу его.

ТРИДЦАТЬ ОДИН

ПАРКЕР

― Паркер, ты был влюблен в свою сводную сестру? Будут ли в нашем новом альбоме песни о кровосмесительной любви?

― Отвали, Орен, ― проворчал я.

― Эй, чувак, я готовлю тебя к сегодняшней красной дорожке.

― Он прав, ― подтвердила Аспен, подходя ближе с чертовой штуковиной для макияжа. ― Теперь, когда они разнюхали все о вашем прошлом, для них нет преград.

― Если ты снова попытаешься накрасить меня, я растопчу твою косметичку.

Она ахнула и уставилась на меня, прижимая прямоугольник к груди так, словно это ее ребенок.

― Я хотела, чтобы ты выглядел более человечно.

Покачав головой, я снова повернулся к зеркалу в полный рост в нашем номере. Поправил рукава пиджака и съежился, увидев мужчину, смотревшего на меня. Между концертами, постоянными вопросами и отсутствием Новы я выглядел таким же усталым, как и чувствовал себя. Знаю, что выгляжу дерьмово, но не хочу это скрывать, как бы Аспен ни старалась.

Я надеялся, что Нова увидит меня по телевизору сегодня вечером и поймет, как мне плохо без нее. Я хотел, чтобы она увидела темные круги и тусклые глаза. Трудно заснуть, когда закрываешь глаза, и единственное, что видишь ― ее слезы и то, как она произносит «прости» перед тем, как сбежала.

Я устал наблюдать за тем, как она убегает от меня.

На этот раз я даже не разозлился.

Ну, по крайней мере, не так, как когда мы были подростками, и я бушевал месяцами напролет.

Не так, как в новогоднюю ночь, когда раздражение было сильнее гнева.

Нет, на этот раз? Мне было больно. Без каких-либо других эмоций, все, что волновало и тяготило, ― это сильная потребность в ней. Это одновременно переполняло меня до краев и оставляло пустоту, которую могла заполнить только она.

Когда она ушла, я звонил снова и снова, но ответа не было ― не то чтобы я ожидал, что она ответит. Но когда звонки стали поступать на голосовую почту, я точно знал, куда она убежала. За последний месяц мы хорошо узнали друг друга, лучше, чем раньше, и мне не нужно было гадать, куда она ушла, потому что я знал, где она находится... в горах.

У меня возникла минутная слабость, и я хотел позвонить Рэйлинн, но, честно говоря, был слегка напуган.

Я хотел отправиться на ее поиски, но меня останавливала номинация на «Грэмми» и все остальное, мне нечего было предложить, кроме распростертых объятий и моего поклонения и мольбы, чтобы она вернулась. Даже если она вернется, я не знал, как долго она пробудет здесь, прежде чем снова сбежит. Я предполагал, что в этот раз она останется.

Она сказала, что готова пройти этот путь со мной, но, наткнувшись на первое же препятствие ― довольно-таки серьезное, ― она ушла. Я не виню ее. Черт, каждый раз, когда я выходил на улицу, кто-то одолевал меня вопросами об ее похищении. И это была даже не моя история, но это изматывало меня. Неудивительно, что она не хотела говорить об этом. Добавьте к этому лакомые кусочки и откровения о нашем прошлом, и о том, как мы познакомились, и репортеры накинулись на нее, словно оголодавшие дикари.

Мысль о том, чтобы сделать все так, как задумала Аспен, наводила на меня ужас.

Это заставило меня впервые в жизни задуматься о том, на самом ли деле карьера стоит всего этого.

― Ты портишь мой костюм, брат, ― крикнул Орен.

― Это гребаная футболка, ― парировал Броган.

― На ней принт костюма, ― медленно объяснил Орен.

― Ты можешь хотя бы надеть пиджак? ― взмолилась Аспен.

― Скажи «пожалуйста», детка, ― проворковал Орен.

― Иди на х*й и надень пиджак, ― отчеканила она.

― Ооо, ― Орен затрепетал. ― Обожаю, когда ты ругаешься. Я становлюсь твердым.

― Пошляк.

― И я надену пиджак, но только потому, что мне чертовски идет этот оттенок красного, ― заявил он, натягивая темно-красный пиджак.

Эш треснул его по затылку, а Броган ударил в грудь.

Я покачал головой, наблюдая за тем, как они дурачатся, и вспомнил, что эта группа ― не только моя. Мы были братьями, мы не бросали друг друга. Если бы я попытался свалить, не сомневаюсь, что они притащили бы меня обратно, и я благодарен им за это ― за исключением того, что со мной не было Новы.

Мое тело напряглось от тяжести разочарования и поражения, и непроизвольно я сжал кулаки. Сколько бы ни думал об этой проблеме,