Все время перелета — сначала в Хитроу, затем в Шереметьево-2, потом из Внуково — дети так плотно окружали его, словно Пол стал Санта-Клаусом, который норовил улизнуть, не оставив подарков. Он чувствовал себя, как никогда необходимым и счастливым. Эмма тоже рвалась поехать, но Бартон ревниво оттеснил ее, доказав, что на группу из семи человек одного учителя вполне достаточно.

В самолете, чтобы скоротать время, Пол пересказал известные ему русские сказки. Он был убежден, что, имея представление о фольклоре, легче понять дух народа. Майк больше всего хохотал над сказкой про Емелю, который ездил на печи, а все желания его выполняла щука.

— Классно! — отозвался он, потом задумался и пожал плечами: — Только так же неинтересно!

— Тебе не хотелось бы так? — уточнил Пол.

— Чтобы замки, которые я леплю из глины, делались сами? Не, никакого кайфа! Чем гордиться, если все сделано за тебя? Вот царевну заполучить — это другое дело!

Немного поколебавшись, Пол сказал:

— Царевна, которая так легко достается, иногда так же легко ускользает. Мы ведь не знаем, как там потом сложилось у Емели… Может, он вернулся однажды домой на своей печи, а царевны уже и след простыл.

У Майка жалостливо приоткрылись губы:

— Мистер Бартон, а у вас есть своя царевна?

В другое время Пол пресек бы подобные расспросы, но в дороге даже учитель с учеником становятся спутниками, у которых принято делиться и хлебом, и мыслями. Пол оглядел детские лица: все они выражали тщательно скрываемое, но непреодолимое любопытство.

— Вам интересно, почему я не женат? — он не выдержал и улыбнулся. Они тоже с облегчением разулыбались.

Полу не оставалось ничего другого, кроме как выложить им все начистоту:

— Я дважды чуть не женился…

Майк состроил одобрительную гримасу.

— Но в первый раз моя невеста погибла. А во второй… Вот сейчас как раз и есть второй раз. Я еду за ней.

И про себя добавил: "Потому что Режиссер ни разу не объявился за эти месяцы. Может, он оставил нас в покое?"

Кто-то из ребят восторженно выкрикнул: "Wou!", а у Майка так заблестели голубые глаза, будто ему самому была обещана прекрасная русская царевна.

Девочки, осмелев, стали дергать Пола за пиджак:

— Мистер Бартон, а какая она? Ну, расскажите, мистер Бартон! Она такая красивая, что вы готовы везти ее из Сибири?

— Она красивая, — подтвердил Пол и едва не задохнулся, вообразив ее лицо. — У нее синие глаза и маленькие родинки вот тут…

Он коснулся щеки Кэти Бакли. Сначала она замерла, потом взвизгнула от восторга. Остальные девочки ревниво надулись, и тогда Пол начал прикасаться к каждой, словно раздавал крупицы красоты.

— У нее короткие волосы, как у тебя, Эйлин. Только черные. Она такая же худенькая, как Салли. И высокая, как ты, Кей, — он засмеялся и добавил: — И она совсем не знает английского языка!

— Вот это да! — поразился Майк. — А я-то думал, все в мире говорят по-английски.

Пол согласно кивнул:

— Наверное, все. Кроме нее. Да нет, конечно, это преувеличение. В России наш язык изучают только самые молодые. Пожилым он ни к чему, им все равно уже никогда не побывать за границей. Россия будет выбираться из нищеты еще много-много лет. К сожалению…

Но судьба всей страны сейчас не очень их интересовала. Майк настойчиво вернул его к прежнему разговору.

— Мистер Бартон, а ваша царевна… Она… — мальчик не решился сказать "пожилая". — Она не молодая? Сколько ей лет?

— Вообще-то о возрасте дам джентльмены не спрашивают, — сурово напомнил Бартон, но лицо мальчика так отчаянно вспыхнуло, что он смягчился. — Но ей так мало лет, что еще можно говорить. Завтра ей исполняется двадцать три. Я везу ей в подарок розы из своего сада.

Салли растерянно переспросила:

— Двадцать три? Но ведь это… как моей сестре.

Все они уставились на учителя в замешательстве, и Пол невольно смутился.

— Что, слишком молодая для такого старого джентльмена? — усмехнулся он.

Майк серьезно спросил:

— Мистер Бартон, а вам не будет с ней скучно? Сестра у Салли — такая пешка!

— Майк! — изумленно одернул Пол, а девочка взвилась и начала обзывать обидчика всеми известными ей грубыми словами.

— Вот правильно, — одобрил Бартон. — Покажите русским, как хорошо воспитаны английские дети.

Салли тут же затихла и затравленно оглядела пассажиров. Решив не читать нравоучений, Пол сказал:

— Скучно мне с ней не было, Майк. Мне и с вами не скучно, а ведь вы куда моложе!

— Это классно! — с преувеличенным воодушевлением отозвался мальчик. — Вы познакомите нас с ней?

— О! Конечно. Может быть, мы полетим назад все вместе…

Он повторял эти слова, шагая по улицам ее города с розами в руках, немного опьяневший от аромата цветущих яблонь. "Девочка моя, — Пол то и дело останавливался, цепенея от нежности. — Вот я и приехал… Господи, как же мне страшно!" Ему никак не удавалось придумать, что сказать в свое оправдание. Хотя их расставание предполагало, что это ей придется оправдываться, но ему-то было известно, кто виноват во всем на самом деле.

Оказавшись в центре, Пол все искал глазами Красный замок и никак не мог понять: то ли деревья так выросли с тех пор, то ли он вообще все перепутал, потому что замка нигде не было видно. Беспокойство погнало его к площади, где тот стоял. Едва ли не бегом Пол добрался до улицы, соединявшей замок и больницу, где он чуть не умер, и остолбенел. Замка не было. На его месте виднелись какие-то руины, с трудом различимого красного цвета.

Забыв о приличиях, Пол схватил за руку проходившую мимо женщину в шелковом цветастом платье:

— Простите, — ему потребовалось сделать над собой усилие, чтобы заговорить по-русски, — здесь было большое красное здание. Что случилось?

— Рухнуло, — безразлично отозвалась она.

— Как это — рухнуло? Что это значит?

Она участливо вздохнула:

— Ох ты, бог ты мой! Не понимаешь? Упало, ясно? Бац-бац трещинами пошло и развалилось.

— Когда?

— Да по осени, вроде, — с трудом припомнила женщина.

— Были… как это? Убитые?

Она с испугом перекрестилась:

— Не, Бог миловал. Никого не нашли.

— Спасибо, — сказал Пол и быстро отошел от нее.

"Режиссер погиб, — думал он и не ощущал никакого ликования. — То, что никого не обнаружили, еще ничего не значит. Он все равно погиб. Ему просто незачем было жить, ведь он решил, что добил меня. Что я не вернусь в Россию. Это и была бы смерть. Несколько месяцев я был мертв, а теперь пытаюсь воскреснуть. Получится ли?"