— Ну, поэтому он с друзьями и пришел, я думаю. Конечно, он тоже не прочь поучиться защите, но если бы Джинни не сказала Майклу о нашем плане…

— Когда это… когда она с ним…

— Они познакомились на Святочном балу и подружились в конце прошлого года, — спокойно сообщила Гермиона.

Троица свернула на Верхнюю улицу и остановилась перед магазином перьев Писарро, в витрине которого красовался роскошный набор фазаньих перьев.

— Хм, не отказалась бы от нового пера.

Гермиона вошла в магазин, Гарри и Рон — следом.

— Майкл Корнер — это который? — свирепо спросил Рон.

— Черноволосый.

— Он мне не понравился.

— Тоже мне, удивил, — пробормотала Гермиона.

— Но я думал, она сохнет по Гарри, — сказал Рон, продвигаясь за ней вдоль ряда медных чернильниц с перьями.

Гермиона посмотрела на него с некоторой жалостью и покачала головой.

— Джинни сохла по нему, но уже много месяцев, как отсохла. Это не значит, что ты ей разонравился, — деликатно пояснила она Гарри, разглядывая длинное, черное с золотом перо.

Гарри, все еще занятому мыслями о прощальном жесте Чжоу, эта тема не казалась такой интересной, как Рону, — тот буквально трясся от негодования. Однако до него вдруг дошло то, на что он не обратил внимания в баре.

— Так вот почему она теперь разговаривает? — сказал он Гермионе. — Раньше она при мне не разговаривала.

— Ну да, — ответила она. — Пожалуй, я возьму вот это.

Она подошла к прилавку и выложила пятнадцать сиклей и два кната. Рон по-прежнему дышал ей в затылок.

— Рон, — строго сказала она, повернувшись и наступив ему на ногу, — именно поэтому Джинни и не сказала тебе, что встречается с Майклом. Знала, что ты плохо это воспримешь. Так что кончай нудить, я тебя умоляю.

— Что это значит? Кто плохо воспринял? Кто тут нудит? — продолжал ворчать на улице Рон.

Гермиона скосилась на Гарри и вполголоса, чтобы не услышал Рон, призывавший проклятья на голову Корнера, сказала:

— Оставим в покое Майкла и Джинни. А что у тебя с Чжоу?

— В каком смысле?

Внутри у него будто вскипела и поднялась вода, лицо вспыхнуло, несмотря на холод. Неужели все это так заметно?

Гермиона слегка улыбнулась:

— Просто глаз с тебя не сводила.

Гарри никогда прежде не замечал, как красива деревня Хогсмид.

Весь остаток выходных Гарри пребывал в прекрасном настроении — такого у него ни разу не было за весь семестр. Большую часть воскресенья они с Роном опять подгоняли домашние задания. Конечно, удовольствием это трудно назвать, но последнее осеннее солнце продержалось весь день, и, вместо того чтобы корпеть за столом в гостиной, они перебрались с работой под раскидистый бук на берегу озера. Гермионе, разумеется, нагонять было нечего — она принесла туда шерсть, заговорила спицы, и теперь они сами позвякивали и поблескивали в воздухе перед ней, изготовляя все новые носки и шарфики.

При мысли, что они затеяли бунт против Амбридж и Министерства, что у него в этом главная роль, Гарри испытывал громадное удовлетворение. То и дело вспоминалась субботняя сходка: столько ребят хочет учиться у него защите от Темных искусств… и с какими лицами они слушали разговоры о его схватках… и Чжоу похвалила его поведение на Турнире Трех Волшебников… Сознание, что эти люди считают его не вруном и психом, а человеком, заслуживающим уважения, вселило такую бодрость, что даже в понедельник утром, несмотря на перспективу самых нелюбимых занятий, он проснулся в отличном настроении.

Они с Роном спустились из спальни, обсуждая предложенную Анджелиной новую фигуру пилотажа — Вялый Кистевой Крен, который предстояло отрабатывать вечером на тренировке, и только на середине залитой солнцем гостиной заметили новый предмет: вокруг него стояла кучка учеников.

К доске объявлений был пришпилен большой лист, закрывавший собой все остальные — списки предлагаемых подержанных книг по чарам, регулярные напоминания Аргуса Филча о правилах школы, расписание тренировок по квиддичу, предложения об обмене карточками от шоколадных лягушек, последние объявления о контрольных, даты вылазок в Хогсмид и объявления о потерянных и найденных вещах. Новое было напечатано жирным черным шрифтом, внизу красовалась официального вида печать и подпись с завитушками.

ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА

Все ученические организации, общества, команды, кружки и клубы настоящим упраздняются.

Организацией, обществом, командой, кружком и клубом считается регулярно собирающаяся группа из трех и более учеников.

За разрешением на реорганизацию обращаться к генеральному инспектору (профессору Амбридж).

Никакие организации, общества, команды, кружки и клубы учеников не могут существовать без ведома и санкции генерального инспектора.

Всякий ученик, уличенный в принадлежности к организации, обществу, команде, кружку или клубу, не санкционированным генеральным инспектором, будет исключен.

Основанием, настоящего приказа является Декрет об образовании № 24.

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор.

Гарри и Рон прочли объявление, стоя позади кучки озадаченных второкурсников.

— Значит, закроют клуб «Плюй-камни»? — спросил один другого.

— Думаю, с вашими плюй-камешками обойдется, — мрачно заметил Рон, отчего второкурсник вздрогнул и устремился прочь. — А нам, похоже, не так повезет, а, Гарри?

Гарри перечитывал приказ. От радости, переполнявшей его, не осталось и следа. В нем закипал гнев.

— Это не случайное совпадение. — Руки у него сами собой сжались в кулаки. — Она пронюхала.

— Да как? — возразил Рон.

— Нас слышали в баре. И, если честно, знаем разве, скольким из пришедших можно доверять? Любой мог побежать с доносом к Амбридж.

А он-то думал, ему верят, им восхищаются!

— Захария Смит! — выпалил Рон, стукнув кулаком о ладонь. — Или этот скользкий тип… Майкл Корнер.

— А Гермиона видела? — Гарри оглянулся на дверь в девичьи спальни.

— Надо ей сказать. — Рон бросился к двери и стал подниматься по винтовой лестнице.

Когда он достиг шестой ступеньки, раздался громкий вой, будто клаксона, и лестница слилась в гладкий каменный скат. Какую-то секунду Рон еще пытался бежать вверх, размахивая руками, как ветряная мельница, но повалился и съехал вниз, под ноги Гарри.

— Кажется, нам нельзя к девочкам в спальню, — сказал Гарри, помогая ему встать и с трудом удерживаясь от смеха.