Невилл не ответил, только схватил сумку и вошел в класс.

— Из-за чего скандал? — протянул Рон.

Гарри промолчал. Он знал, почему так болезнен для Невилла любой разговор о людях, помещенных в больницу святого Мунго из-за магических повреждений мозга, но поклялся Дамблдору не выдавать секрет Долгопупса. Даже Невилл не подозревал, что ему об этом известно.

Гарри, Рон и Гермиона заняли свои привычные места в заднем ряду, достали пергамент, перья и книги «Тысяча магических трав и грибов». В классе шепотом обсуждали выходку Невилла, но, когда Снег с громким стуком захлопнул дверь, все разом смолкли.

— Прошу заметить, у нас сегодня гость, — с обычной презрительной интонацией обратился к ним Снегг.

Он показал на темный угол подземелья, и Гарри увидел Амбридж с блокнотом на коленях. Подняв брови, он искоса взглянул на друзей. Снегг и Амбридж — самые ненавистные учителя, и даже трудно решить, кому он желает больших неприятностей от этой встречи.

— Сегодня мы продолжим работу над Укрепляющим раствором. Ваши смеси вы найдете в том состоянии, в каком оставили их на прошлом уроке. Если они были составлены правильно, то за выходные дни созрели. Инструкции, — он указал палочкой, — на доске. Выполняйте.

Первые полчаса Амбридж только писала в блокноте. Гарри было любопытно, как она станет допрашивать Снегга — настолько любопытно, что он опять невнимательно отнесся к зелью.

— Саламандрову кровь, Гарри! — застонала Гермиона, схватив его за руку, чтобы он в третий раз не налил неправильный ингредиент. — Не гранатовый сок!

— Угу, — рассеянно отозвался Гарри, продолжая наблюдения за углом.

Амбридж как раз встала и направилась между рядами столов к Снеггу, склонившемуся над котлом Дина Томаса.

— Что ж, для своего уровня класс, кажется, неплохо подготовлен. Хотя не уверена, что ему стоит работать над таким зельем, как Укрепляющий раствор. Думаю, Министерство предпочло бы исключить его из курса.

Снегг медленно выпрямился и повернул к ней голову.

— Как долго вы преподаете в Хогвартсе? — спросила она, занеся перо над блокнотом.

— Четырнадцать лет. — Лицо Снегга было непроницаемо.

Гарри, продолжая следить за ним, добавил несколько капель в зелье. Оно угрожающе зашипело и из бирюзового превратилось в оранжевое.

— Сначала, кажется, вы подавали на должность преподавателя защиты от Темных искусств?

— Да, — тихо ответил Снегг.

— Но безуспешно?

Снегг скривил губы:

— Как видите.

Она записала в блокноте.

— И после поступления в Хогвартс регулярно предлагали себя на эту должность, не так ли?

— Да. — Снегг едва шевельнул губами. Он был очень сердит.

— Не представляете себе, почему Дамблдор вам упорно отказывал в этом?

— Вам лучше спросить у него, — буркнул Снегг.

— Непременно, — сказала она со сладкой улыбкой.

— Полагаю, это имеет отношение к делу?

— Прямое, — сказала профессор Амбридж. — Министерство желает досконально знать… э-э… послужной список преподавателей.

Она отошла к Пэнси Паркинсон и стала расспрашивать ее о занятиях. Снегг оглянулся на Гарри, и глаза их встретились. Гарри сразу опустил взгляд: его зелье противно свертывалось, издавая сильный запах жженой резины.

— Вновь без оценки, Поттер, — с удовольствием сказал Снегг и мановением волшебной палочки опорожнил его котел. — Напишете мне работу о правильном составе этого зелья с указанием, где и почему вы ошиблись. Сдать на следующем уроке, вам понятно?

— Да, — с яростью отозвался Гарри.

Снегг дал им задание на дом. Вечером у него тренировка по квиддичу и это значит, еще две ночи без сна. Он уже представить себе не мог, что проснулся утром в хорошем настроении. Теперь мечтал только об одном: поскорее бы кончился этот день.

— Я, наверно, прогуляю прорицания, — уныло сказал он после обеда, когда они стояли во дворе и ветер трепал их мантии и поля шляп. — Скажусь больным, а сам напишу для Снегга, тогда не надо будет сидеть полночи.

— Тебе нельзя пропускать прорицания, — строго сказала Гермиона.

— Кто бы говорил! Ты сама ушла с прорицаний, ненавидишь Трелони! — возмутился Рон.

— Вопрос не в ненависти, — напыщенно изрекла она. — Просто я считаю ее отвратительным преподавателем и старой мошенницей. Но Гарри уже прогулял историю магии, и, по-моему, сегодня больше ничего пропускать нельзя.

Замечание было справедливое, и получасом позже Гарри, злой на весь мир, занял свое место в душном, пропахшем благовониями классе прорицаний. Профессор Трелони снова раздала «Оракул снов». Гарри подумал, что с гораздо большей пользой провел бы время, делая штрафную работу для Снегга, вместо того чтобы отыскивать смысл выдуманных снов.

Однако, видимо, не он один пребывал в скверном настроении. Профессор Трелони шлепнула экземпляр «Оракула» на стол между Роном и Гарри и отошла, поджав губы. Потом швырнула книгу Симусу и Дину, чуть не угодив первому в голову, а еще один экземпляр сунула Невиллу в грудь с такой силой, что он съехал с пуфика.

— Продолжайте! — выкрикнула она с надрывом. — Вам известно, что надо делать! Или я такой слабый учитель, что вы до сих пор не умеете раскрыть книгу?

Ребята недоуменно уставились на нее, потом друг на друга. Гарри же догадывался, в чем дело. Глаза у Трелони за толстыми очками были полны слез, и, когда она стремительно вернулась к своему креслу с высокой спинкой, он наклонился к Рону и прошептал:

— Наверное, получила результаты инспекции.

— Профессор, — робко произнесла Парвати Патил (она и Лаванда восхищались профессором Трелони), — профессор, что-то случилось?

— Случилось?! — дрожащим голосом выкрикнула та. — Разумеется, нет! Меня оскорбили, разумеется… на меня возводят наветы, предъявляют беспочвенные обвинения — а в остальном ничего не случилось, ровно ничего!

Она судорожно вздохнула, отвернулась от Парвати, и из-под очков заструились слезы.

— Не буду говорить о шестнадцати годах беспорочной службы… очевидно, они прошли незамеченными… но я не позволю себя оскорблять — не позволю!

— Кто же вас оскорбил, профессор? — пролепетала Парвати.

— Власть имущие, — глухим рыдающим голосом возвестила Трелони. — Те, чьи глаза застит земное и низменное, кто не Видит так, как я Вижу, не Знает того, что я Знаю… Конечно, нас, Ясновидящих, всегда боялись, всегда травили… такова, увы, наша доля.

Она всхлипнула, вытерла мокрые щеки краем шали, потом вытащила из рукава вышитый платок и оглушительно — звук получился такой же неприличный, как у Пивза — продула нос.

Рон хихикнул, Лаванда наградила его уничижительным взглядом.