ещё один. Посмотрим. Может те, что ранены, очень быстро станут погибшими, — заключил он. — Иди отдыхать, Роар. Справимся без тебя.

— Я хотел сказать, — начал митар, вздыхая. — Я виноват…

— Да хватит, а? — взвился Элгор, перебивая брата. — Иди уже отсюда, вечно виноватый. Вина на мне и нечего её на себя вешать. Я не ребёнок, Роар. Уж могу ответить, если виноват.

— Элгор, — повёл головой старший брат.

— Что? — возмущённо рыкнул младший. — Ты ещё скажи, что тебе надо было за мной торговцев проверить.

— Хватит. Оба, — спокойно отрезал феран. — Роар, иди.

Митар вздохнул и вышел — кажется брат всё-таки вырос. Возле двери в коридоре стоял Брок, а Тёрк наверное ушёл отдыхать. Они кивнули друг другу и Роар пошёл к себе. У двери его догнала та самая служанка, которую он попросил узнать о состоянии Хэлы.

— Достопочтенный митар, — девочка поклонилась — В комнатах серых чёрной ведьмы нет.

— В смысле? — спросил он. — Ушла куда-то?

— Нет, достопочтенный митар, они, серые, не знают, где чёрная ведьма.

— Как так?

— Серые сказали, что с момента нападения не видели её. Они думали, что она у вас, достопочтенный митар, как и белая ведьма.

Роар пытался понять, что только что услышал, а девочка ещё раз поклонилась:

— Могу я идти, достопочтенный митар, или будут ещё просьбы?

— Нет, иди, — он отпустил девушку.

Служанка ушла, а у Роара внутри начала разрастаться пустота, мерзкая, пугающая, скручивающая. Митар толкнул дверь в свои покои.

— Где Хэла? — с порога спросил он у Милены.

— Я не знаю. Я почти всё время была здесь, — ответила белая ведьма. — В спальне серых наверное.

— Её там нет, — сказал Роар и всмотрелся в девушку.

— Я не знала. Я… — она побледнела, спрятала взгляд, нелепо скрутила юбку платья, и внутри у него щёлкнуло.

— Не смей мне врать, — и одного его шага было достаточно, чтобы нависнуть над ней, отчего Милена сделалась совсем крошечной, и от того, что он сейчас так плохо с ней обходился, его почти выворачивало.

— Я… не знаю. Правда. Маг сказал, что она может захотеть уйти, в ней очень много теней, — она говорила со страхом, задыхаясь. — Может ушла?

— Что ещё? — и Роар понимал, что это только часть того, что он должен знать. Она не сказала ему, что его вылечила Хэла, не сказала, что Хэлы нет в комнатах серых. Что ещё?

— Ничего, — прошептала она, сжимаясь.

Но Роар точно знал, что есть ещё что-то.

— Милена, — он схватил её за руку.

— Да на что она тебе сдалась? Пропади она пропадом эта твоя Хэла… — голос девушки стал злым, тем самым, который он уже слышал, когда она на второй день пребывания здесь устроила истерику и пыталась наговорить невесть чего, но была остановлена чёрной ведьмой. — Что вы с ней носитесь? Всем она так нужна, прям тошнит.

Он посмотрела на него, злая, рот её скривился, из глаз потекли слёзы. Она мотнула головой.

— Или, если она с тобой переспала, чтобы вылечить, то всё? Никто больше не нужен кроме неё? — Милена взвыла, а он ошарашенно отпустил её руку. Девушка, закрывая лицо руками, осела на пол.

Внутри митара метнулось что-то незримое, колючее, в глазах потемнело, голова закружилась.

Роар выставил руку и опёрся о стену, а другой схватился за голову, и резкие образы стали заполнять его мысли, яркими невыносимо болезненными вспышками. Они словно шептали, липкими и мерзкими пальцами хватались за нутро.

Хэла сверху на нём… Хэла плачет… По его телу проходит удар молнии… Он на пределе… Хэла плачет…

“Прости меня, родной… забудь об этом, мальчик… я так виновата… надо было тебя спасти…”

Хэла целует его в лоб… Хэла горячая, словно в горячке…

Роар тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Но его захватил испуг — куда могла деться Хэла? Уйти? Куда? Не могла далеко.

Её можно найти, её надо найти! Быстрее! Надо сказать Рэтару, чтобы вернуть её.

И столько тиров Роара не душило с такой силой безысходностью, а сейчас накатилось яростно, беспощадно, что пошевелиться было сложно. Митар зажмурился и увидел тело мёртвой Хэлы, так ясно, словно мог к нему прикоснуться.

“Нет, Хэла, родная, не надо”, — сжало внутри жутким предчувствием.

И Роар ринулся в коридор, к порталу, к Зеуру, но из комнаты портала, спеша, вылетел прямо на митара посланник из Шер-Аштар. Роар развернулся к открытой двери рабочей комнаты ферана. Посланник отдал тому очередной отчёт. Взяв бумагу и взглянув в коридор, феран рыкнул:

— Роар, чтоб тебе, иди уже отдыхай, на тебе лица нет, — потом Рэтар развернул послание. — То же самое и ничего не поменялось.

Митар как-то бессознательно кивнул, словно получив какой-то незримый сигнал к действию. Посланник вышел в коридор закрыв за собой дверь.

— Сильно вас там? — спросил у него Роар зачем-то.

— Сильно, достопочтенный митар, — кивнул посланник. — В этот раз весь отряд бы положили, корнайские твари, кабы не ведьма…

А дальше Роар уже не слушал.

Всё как в тумане.

Портал.

Привратник:

— Достопочтенный митар, вам нельзя в портал.

Желание удавить несчастного.

Мерцание и пустота портала.

Сырость и невозможный запах гари в Шер-Аштар.

Он вышел из охранной башни заставы под холодный со снегом дождь и моментально стал мокрым насквозь. Но его тянул вперёд жуткий страх и до конца мужчина не хотел верить, что всё может быть плохо.

Разве можно сразить Хэлу? Хэла она же… сильнее её он ведьмы не видел!

— Хэла где? — схватил Роар первого попавшегося под руку бойца.

Вокруг была суета: воины, раненые, лекари, командиры — а над ними явственно был виден невообразимой красоты и силы магический защитный барьер.

— Хэла? — уставились на митара полные непонимания ошалелые глаза воина.

— Ведьма, ведьма, чтоб тебе! — рявкнул митар. — Ведьма где?

— А… там? — и боец ткнул пальцем куда-то в сторону навесов, которые нещадно трепал дождь со снегом и ледяной ветер.

Роар отпустил его и пошёл в ту сторону. По мере того, как он подходил ближе, осознание и безумие сильнее сжимали его горло.

Под навесом были погибшие. Несколько тел, чуть больше, чем было указано в отчёте. Он проморгался и рукавом вытер капли дождя с лица, пусть и тщетно. Маленькая надежда на то, что Хэла просто где-то здесь, сидит рядом с мёртвыми, умерла, как только он осознал, что видит то, что его глаза отказывались принимать.

Рядом с навесом лежало тело. Невообразимо маленькое по сравнению с остальными погибшими. Оно лежало на боку, в грязи и воде, накрытое ставшим невнятной грязной тряпкой серым плащом. Капли дождя били по невыносимо бледной коже лица — мертвенно белой