— Ты этого достоин, кюриос. Ты — великий воин!

Трифон опять засмеялся, но на этот раз не столько торжественно, сколько тепло:

— Твое смирение многого стоит. За него я благодарен тебе!.. А теперь, мой юный, драгоценный друг, смотри, как можно защититься от этого выпада!..

И он показал. А Глеб тут же повторил. Они провели поединок еще и еще раз. Наконец Трифон остался доволен результатами боя и опустил меч. Утер рукавом потное лицо:

— Вот теперь ты умеешь столько, сколько умею я. И если глаз твой останется зорок, можешь считать себя непобедимым воином.

На этом они расстались.

Уже вечером этого дня Глеб, Волк и Щелкун выехали за ворота полиса. Скоро они подъезжали к лагерю латинян. Здесь в это время полным ходом шла подготовка к завтрашней переправе. Кто-то чистил оружие и доспехи, кто-то чинил обувь и одежду; проверяли сбрую у лошадей; раненым делали перевязки… Некоторые латиняне недобро косились на троих ромеев, безбоязненно разъезжающих по их лагерю, а основной массе крестоносцев не было до них никакого дела. Тут и там возле костров шумели пирушки — наверное, еще от самого вчерашнего побоища; благородные рыцари и оруженосцы пили вино с веселыми женщинами, которые припорхнули сюда из города. Иные, пьяные до бесчувствия, спали прямо на земле, в ногах у своих друзей; другие тянули женщин в шатры. Разливалось рекой веселье…

Лагерь был невероятно огромен — возможно, не меньше самого полиса. Глеб ехал вперед, правя коня между палатками и шатрами, а лагерю все не было видно конца.

Волку и Щелкуну приглянулись две красивые женщины возле одного костра, и они сказали Глебу:

— Мы могли бы здесь остановиться. Смотри, как эти девушки хороши и доступны. Смотри, у них зовущие губы. А пламя костра так нежно отсвечивает от их бедер…

Глеб даже не оглянулся:

— Сначала мы должны отыскать Гийома.

И здесь они услышали впереди рыкающего льва. Глеб ожидал увидеть этого страшного зверя в клетке. Но, как ни искал глазами, не видел ни клетки, ни зверя. А открылось ему зрелище борцов. Точнее можно даже сказать — одного борца, ибо те четверо, что пытались его сбить с ног, были вполне обычными людьми, и глаз на них не останавливался. Перед Глебом предстал не кто иной, как Гийом. Раздетый до пояса, он валял туда-сюда дюжих молодцов, которые по одиночке и совместными усилиями старались одолеть этого великана. Гийом только посмеивался, время от времени издавал грозный рык, что и был далеко слышен, оделял молодцов крепкими затрещинами и совал их носом в пыль. Вокруг них сгрудилась толпа рыцарей, которые громкими криками поддерживали Гийома, достославного воина, а также подзадоривали тех отчаянных смельчаков, кто дерзал против него.

Глеб и побратимы остановили коней возле этой толпы и, не сходя на землю, любовались мощным телом своего друга, кузнеца, следили за его ловкими, точными движениями. Глеб и побратимы, оставаясь в седлах, возвышались над толпой, и нет в том ничего удивительного, что Гийом их заметил.

Отшвырнув противников в сторону, как медведь отшвыривает нападающих на него собак, Гийом воскликнул:

— Пресвятая Богородица! Это же Глеб к нам вернулся!.. Ликуйте, рыцари!..

И рыцари возликовали, увидя рядом с Гийомом другого такого же великана. Кто-то из борцов, поднявшись с земли, еще раз бросился на кузнеца, но тот только отмахнулся от него, как от назойливого насекомого.

Гийом радостно воскликнул:

— Глеб из Рутении с нами! О, теперь трепещите, турки! Мы воздадим вам за все ваши черные деяния!..

Рыцари, хоть и не знали Глеба и побратимов, глядели на них дружески, поскольку они хорошо знали Гийома.

Тут из толпы вышли Генрих и Франсуа и еще несколько человек, побывавших в том, в первом, сражении. Все они были рады увидеть вновь старых своих друзей. И Моника была здесь. Но она как будто перебрала вина, и язык ее заметно заплетался. Повиснув на шее у Глеба, Моника уверяла его, что он не прогадал, надумав отправиться с ними в поход. Глеб не возражал, хотя сам на этот счет ничего не думал; он шел, куда его влекло, и только.

Друзья, возбужденные встречей, устроили в этот вечер праздник.

На следующий день утром крестоносцы увидели в проливе множество галер.

И опять к латинянам приехал в золотой колеснице, убранной коврами, император Алексей. Сотня отборных воинов охраняла его.

Крестоносцы грузились на галеры, а император говорил им, чтобы они помнили преподанные турками уроки:

— Не доверяйте тишине, не доверяйте безлюдью, что увидите вокруг, пусть это не обманет вас, христиане! Помните: турки отлично владеют искусством засад. И если могут ударить в спину, они ударяют, не мучась излишне совестью. Если могут ударить из-за угла, они ударяют, не думая о том, достойно ли выглядят со стороны. Они коварны и жестоки. Если окажетесь слабы, не ждите от них пощады. Хотите выжить — будьте сильны…

Крестоносцы, проходя мимо императора греков, внимательно слушали эти слова.

Алексей знал, что советовал:

— Когда переправитесь, не ходите там толпами, соблюдайте четкий организованный строй, чтобы каждому из вас было известно, что делает тот, что справа от него, и тот, что слева. Пусть голова колонны всегда знает, что делается в хвосте, ибо может так статься, что шагающие впереди будут распевать бравурные песни, в то время как турки станут вырезать их братьев, идущих в хвосте…

Латиняне кивали и благодарили императора за его дельные советы; в больших лодках отплывали к галерам.

Император напутствовал:

— Не думайте, что вы неотразимые храбрецы. Такие же храбрецы есть и у турок. И такие же силачи у них есть, и такие же мудрые полководцы. Турки умеют драться. Единственное, на что вы без оглядки можете положиться, — это на силу вашей христианской веры. И да поможет вам Бог!..

Галера за галерой отходили от берега и высаживали крестоносцев на мысе Дамалис. Так продолжалось несколько дней. Многие из латинян, что уже прежде побывали в этих местах, узнавали их и рассказывали, как все тут было. Благородные рыцари слушали их с интересом и указывали на допущенные ошибки. Рыцари говорили крестьянам об их главной ошибке: они не прислушались к разумным советам императора греков.

Крестоносцы полагали, что уж на этот-то раз все сложится иначе, и туркам не удастся провести латинян. Теперь крестоносное войско и вооружено не рогатинами, не дубинами, и одето в доспехи. И будет воинство начеку…

Здесь военачальники латинян произвели смотр своим войскам и сделали приблизительный подсчет. Всего получилось около пятисот тысяч пеших и конных воинов, а точного числа крестоносцам никому не дано было знать.

В поход двинулись бодрым шагом в приподнятом настроении, выстроившись в стройные колонны. Военачальники постоянно сносились между собой посредством гонцов. Рассылали во все стороны немногочисленные подвижные конные отряды.