К счастью, возле гигантской турбины никого не было. Быть может, легкий сквознячок привлек мое внимание, а может, и вовсе показалось.

Подойдя к лестнице, я попросил Лату:

— Достань-ка болт и швырни над ступенями, по центру.

Она выполнила все точно так, как я сказал. Железяка с характерным звоном отпрыгнула от нижней площадки и успокоилась в углу. Чисто.

Я спустился вниз, размышляя, не стоит ли отдать автомат Лате. С одной стороны, от нее, пожалуй, могло быть больше проку, если придется вести огонь на поражение. С другой — нервы у девчонки все равно похилее будут: мало ли, пальнет еще без надобности в какой-нибудь кристалл-Монолит… Я остановился и усмехнулся своим мыслям. Ну-ну, сталкер Минор, жди не дождешься.

Бросая болты и оглядываясь, мы через четверть часа добрались до нижнего яруса. Лестница здесь упиралась в толстую перегородку, которая когда-то наглухо блокировалась герметичной дверью. Хорошо, что теперь эта массивная дурында валялась неподалеку, расплавленная в овальную блямбу, а края проема застыли проржавевшими каплями.

— Окажись эта дверь запертой, и возникла бы проблемка, — хмыкнул я, переступая растекшийся порог.

— Интересно, что здесь случилось? — поежилась Лата. — Стальную перегородку толщиной в ладонь выплавило, словно свечку автогеном.

— И не собираюсь гадать, — отмахнулся я, вглядываясь в полумрак. В изгибающемся коридоре было гораздо темнее, чем наверху. — Сверься еще разок со схемой.

— ПДА отрубился, — с прискорбием сообщила спутница. — Теперь — сами с усами.

Я нахмурился пуще прежнего. Конечно, продвинутый наладонник и без того славненько послужил нам, но есть у людей такая привычка — хотеть от вещей большего, чем им положено давать. Без детектора, сканера и карты чувство незащищенности моментально усилилось в разы. Что делать, так уж мы устроены.

Но падать духом, как говорится, было поздно. Оставалось полагаться на свои родненькие пять с хвостиком чувств, благо их еще никто не сумел отобрать у старого бродяги.

— След в след, — предупредил я Лату.

— Без сопливых солнце светит, — беззлобно огрызнулась она.

Шлепать. Ремнем. Долго.

Коридор изгибался плавным полукольцом, поэтому зона обзора получалась приличная, и я мог, по крайней мере визуально, контролировать пространство метров на десять перед собой. Это немного упрощало задачу передвижения: в случае опасности у меня будет пара секунд — в лучшем, конечно, случае, — чтобы отреагировать и предпринять контрмеры.

Вдоль стены на изогнутых кронштейнах торчали фарфоровые изоляторы, на некоторых даже остались обугленные завитки проводов. Пол здесь был устлан битым стеклом, гнилыми обрывками газет и осколками пластиковых деталей. Возле опрокинутого ведра валялась истлевшая до неузнаваемости фотография.

Я дернул правым плечом, поправляя лямку автомата, и двинулся вперед.

По мере продвижения в глубь подвального помещения реактора мне стало казаться, будто что-то меняется в окружающей обстановке. Коридор с обугленными изоляторами все так же изгибался, там и тут попадались обломки аппаратуры и мебели. Ни аномалий, ни живых существ видно не было. Но какое-то неуловимое движение появилось в воздухе, нечто эфемерное словно бы перетекало вдоль стен.

Преодолев с полсотни метров, я остановился и шепотом попросил Лату бросить болт. Она достала один из последних и швырнула его вдоль закругленной притолоки. Дзинь-дзинь.

Тишь да гладь.

Я сделал еще пару шагов и наконец просек, что меня насторожило. Лысину на темечке едва ощутимо холодил сквознячок. Я бы и не заметил этого неуловимого воздушного течения, но так уж сложилось: после того, как мой череп три года назад лишился волосяного покрова, кожа на нем стала чувствительней — тогда, после облучения на Милитари, проявился некий побочный эффект. Бывает и так: взамен одной полезности Зона дарит другую. Сомнительную. Я повернулся к Лате.

— Чувствуешь, воздух движется?

Она слегка послюнявила палец и подняла вверх.

— Да, немного дует. Но откуда здесь может быть сквозняк?

— Аномалия.

— В таком случае ловушка где-то впереди.

— Всенепременно. Скорее всего «воронка» или «карусель». Если эта штука перегородит нам проход — дело табак.

— В любом случае нужно проверить.

Я кивнул, и мы пошли дальше. Изгиб коридора стал круче, некоторые изоляторы здесь были сорваны с кронштейнов, белесая россыпь фарфоровых черепков лежала на полу. Одинокая лампа высвечивала неровное пятно на побитых осколками и пулями стенах. Вероятно, когда-то тут разгорелась жаркая схватка.

Дуть стало сильнее, и вскоре поток воздуха уже катил мелкий мусор по полу. Еще через пять метров сквозняк превратился в настоящий ветер, но самой аномалии до сих пор видно не было. Сзади донесся неясный звук, похожий на короткую барабанную дробь. Наверное, «монолитовцы» все же проникли внутрь Саркофага, решив догнать и покарать негодяев, покусившихся на их святыню.

— Хорошо бы поторопиться, — бросил я через плечо.

— Главное, чтоб не втянуло в эпицентр ловушки.

— Без сопливых солнце светит, — не удержавшись, вернул я колкость.

— Мстительность — это плохо, — фыркнула Лата. — Шагай вперед! Надо еще успеть отыскать выход, пока нас тут сектанты не накрыли.

Спорить с резонным замечанием я не стал и продолжил осторожно продвигаться по коридору.

Возле резкого поворота налево ветер усилился практически до шквального: он толкал в спину, трепал обрывки рукава, метал пыль за шиворот, гнал вдоль плинтуса вьюгу из цементной крошки.

Я сначала сунул за угол ствол, взмахнул им разок-другой и только потом выглянул сам.

Коридор заканчивался задраенной дверью, на которой был нарисован знакомый до боли желтый трилистник на черном фоне, обозначающий повышенную радиацию. Запоры до сих пор крепко держались, а вот со стороны петель дверь была чудовищным образом выгнута. Острый металлический край торчал наружу, поэтому я, подгоняемый мощным потоком воздуха, чуть было не налетел на него мурлом. Но в последний момент успел выставить здоровую руку и упереться локтем в кожух сломанного рубильника.

— Метки пока нигде нет, — громко сказал я Лате, перекрикивая шум несущегося в дыру воздуха. — Я полез внутрь. Когда заберусь, дам сигнал. Держи автомат и прикрывай тыл.

Она кивнула и приняла оружие. Я замер на миг, откровенно любуясь напарницей. В слезящихся от ветра глазах дрожали тусклые блики красной аварийной лампы, короткие волосы топорщились от затылка ко лбу, под комбезом угадывались соблазнительные изгибы тела, «калаш» она держала дулом вниз.

Тюльпаны? Розы? Или все-таки ремнем по мягкому месту? Ладно, потом разберемся…

Протискиваться через узкую щель с рваными металлическими краями, помогая себе одной рукой, было чрезвычайно трудно. Фиксирующие бинты то и дело норовили зацепиться за что-нибудь и размотаться, ахилл безбожно стрелял до самой задницы, прикушенная щека кровоточила, в глаза летел мелкий мусор — и откуда он только здесь берется в таких количествах?.. Наконец мне удалось миновать раскуроченную дверь и закрепиться на ступеньке, широко расставив ноги и придерживаясь за ручку.