В считанные часы перед казацкими позициями, тылы которых упирались в болотистые берега Пляшевки, были вырыты окопы и насыпаны валы. Взять такой лагерь с тыла и флангов не позволяла болотистая местность и река, а в лоб он грозно ощетинился жерлами пушек и ружейными стволами. Началась долгая десятидневная (с 1-го по 10 июля) осада, во время которой все штурмы поляков были успешно отражены. Однако у лагеря был и стратегический недостаток – у него не было путей отхода: спереди стояла вражеская армия, сзади начиналось непроходимое болото. Истощенные осадой и штурмами, нехваткой боеприпасов, продовольствия и питьевой воды казаки и крестьяне начинали роптать. Между ними усиливались противоречия – как показали археологические раскопки лагеря, даже в условиях совместного боя в столь тяжелых условиях казацкие и крестьянские отряды не смешивались, а держались отдельно друг от друга. Нарастали и противоречия в среде старшины.

Попытки переговоров с поляками провалились – те требовали безоговорочной капитуляции, а артиллерийские обстрелы казацкого лагеря со стороны Пляшевки не прекращались. В этих условиях было решено выходить из окружения через болота. Возглавил операцию отхода опытный полковник Иван Богун. Под его руководством были наведены три переправы через Пляшевку и прилегавшие болота. Сооружали шаткие мостки из всего, что было под рукой – возов, палаток, седел, хомутов, кожухов, лозы, посуды, военного снаряжения. По ним вначале была выведена казацкая конница, которая должна была обеспечить прикрытие операции. Когда это увидели непосвященные в тактический замысел отступления крестьяне, они решили, что старшина и казаки бросают их на произвол судьбы. Панический слух превратил и без того уступавших казакам в дисциплине крестьян в обезумевшую толпу, сметавшую все на своем пути. Не помня себя от страха, они бросились к переправам, давя и топя друг друга в болотной жиже, а заодно и разрушая с таким трудом возведенные настилы. В этот момент дружно ударила польская артиллерия, пошли в атаку драгуны…

Поражение казацких войск был ужасным, потери колоссальными. Лишь за 10 июля погибло около 8 тысяч человек и «вода от их крови покраснела». Всего же в битве полегло более 50 тысяч повстанцев. Ивану Богуну удалось вывести лишь 20-тысячный отряд казацкой кавалерии и часть пушек (были утрачены 28 орудий из 115). Поляки захватили в лагере 18 пушек, 7 бочек пороха, 20 казацких хоругвей, документы канцелярии Богдана Хмельницкого, гетманскую булаву, печать и казну с 30 тысячами талеров. Существенные потери понесло и польское войско, оказавшееся к тому же на территории с враждебно настроенным ей населением. Один из участников похода писал, что «теперь мы окружены врагом отовсюду – спереди, по бокам и сзади. Крестьяне за нами мосты и переправы разрушают, угрожая нам: “Если вы и захотели бы бежать, то не убежите”».

В таких условиях, а также учитывая, что Богдану Хмельницкому удалось собрать войско и поставить хорошо укрепленный, практически неприступный лагерь у Белой Церкви, украинцы и поляки вошли в смертельный клинч, выбраться из которого военным путем был не в состоянии ни один из противников – стороны могли лишь взаимно уничтожить друг друга. Это прекрасно осознавали современники. Польский шляхтич Станислав Освенцим писал, что украинские повстанцы перекрывали все пути и морили польское войско нестерпимым голодом, а крестьяне по селам и городам издевались, выкрикивая: «Ляхи обложили наших со стороны Днепра, а наши ляхов со стороны Вислы…»

Крепко схватив друг друга за горло, поляки и украинцы все же пошли на переговоры, в результате которых 18 сентября 1651 г. был заключен Белоцерковский договор. Его условия были существенно менее выгодны для Украины по сравнению со Зборовским. Так, казацкий реестр сокращался до 20 тысяч, а все не попавшие в реестр должны были вернуться в свое прежнее социально-юридическое состояние. Шляхта и магнаты возвращались в свои имения, существенно ограничивалось казацкое самоуправление – реестровцам запрещалось селиться в пределах Брацлавского и Черниговского воеводств, а в Киевском они могли жить только в королевщинах, а из шляхетских владений должны были выселиться.

Договор, впрочем, не был ратифицирован сеймом, и война продолжилась. Воспользовавший краткой передышкой, стороны приготовились к очередному сражению. Произошло оно вновь при участии татарских войск у городка Ладыжина на Брацлавщине (ныне районный центр Винницкой области). Здесь встал лагерем польский польный гетман Марцин Калиновский, расположив свое 20-тысячное войско (12 тысяч гусарской конницы и 8 тысяч пехоты) на крайне невыгодных позициях – с тыла его лагеря располагалась гора Батиг, перед табором протекала река, а с флангов подступали леса и болота. Поляки ожидали подкрепления и не готовились к сражению – украпления вокруг лагеря были сооружены крайне небрежно. Появление казаков и татар стало для поляков полнейшей неожиданностью.

Усыпив бдительность польского командования сообщением о походе на Молдову, Богдан Хмельницкий во главе четырых казацких полков – Переяславского, Корсунского, Чигиринского и Черкасского – и при поддержке татарских войск во главе с нурэддином стремительным маршем вышел к польскому табору и окружил его. 22 мая начались стычки конницы и решительный штурм, в результате которого польское войско было к вечеру полностью разбито. В бою полег польный гетман М. Калиновский со своим штабом, более 8 тысяч коронных воинов и половина знаменитых шляхетских «крылатых» гусар. Еще больше поляков отправились в неволю к татарам – так Хмельницкий рассчитался за военную помощь. Часть же пленных казаки, мстя за кровавый разгром под Берестечком, казнили.

Битва под Багатогом в какой-то мере сравняла счеты в кровавом противостоянии, и лишь к концу 1652 г. поляки пришли в себя. Возобновить же боевые действия они оказались способны лишь начиная с марта 1653 г. Решительное же сражение произшло в этот раз под городком Жванцем на левом берегу Днестра напротив Хотина (ныне Каменец-Подольский район Хмельницкой области), где в начале октября расположилось лагерем польское коронное войско, насчитывавшее 40 тысяч человек. Во главе его стоял сам польский король.

Подошедшее войско казаков насчитывало приблизительно такое же воличество воинов и было к тому же существенно усилено крымскими татарами. Вначале к гетману в качестве посла был отправлен Сефер Гази-ага, целью которого было выяснить состояние дел. Когда же он доложил о том, что польский король собрал большое войско для вторжения в Украину, то Диван пришел к решению немедленно выступить в поддержку казаков. В качестве передовых отрядов были отправлены войска во главе с Осман-агой и Урак-мурзой, а вслед за ними во главе основного крымско-татарского войска 21 сентября 1653 г. выступил из Бахчисарая и сам хан Ислям Герай.

Силы союзников разгромили подкрепления, спешившие на выручку королю, и начали длительную осенне-зимнюю осаду лагеря. В польском войске вскоре начался голод, вспыхнула эпидемия, массовым стало дезертирство. Не меньшие лишения несли и казаки, также самовольно покидавшие свои отряды. Чтобы пресечь это, Богдан Хмельницкий даже разрешил крымским татарам захватывать дезертировавших казаков в ясырь. Сил для решительного разгрома врага не было ни у одной из сторон.

В сложившихся условиях своей золотой акцией в конфликте вновь воспользовался крымский хан Ислям ІІІ Герай. 5 декабря 1653 г. он заключил с польским королем Яном II Казимиром устное соглашение, не принимавшее во внимание интересы казаков. Поляки пошли на переговоры с татарами, желая отвратить их от союза с Хмельницким. Сефер Гази-ага соглашался на мир, однако с тем условием, чтобы татарам было разрешено осуществить грабеж в польских владениях: «Как же быть – татарское и ногайское войска подверглись стольким издержкам и трудностям – и вдруг вернуться им без добычи! Это невозможно. Коли вы согласны на то, чтобы они пошли и набрали добычи внутри паланок и сел, из каких они пожелают, так мир состоится, а коли нет, то более 100 000 татарского и ногайского войска, да около 80 000 войска казацкого войдут в вашу страну и опустошат и разорят ее вплоть до Варшавы!».