Найт покачал головой, словно пытаясь избавиться от непослушных мыслей.

– Во всяком случае, отвечая на ваш вопрос – вполне разумный, – миледи, я уверяю вас, что я люблю вас. Я влюблен в тебя. Я схожу с ума по тебе. С четырех лет. Это всегда была ты. И никогда не было никого другого. Даже на мгновение. Даже когда я мечтал избавиться от тебя. Даже когда ненавидел тебя – ну или думал так, – я знал, что мы будем вместе. Я знал, что у нашей любви все еще есть пульс. Иногда он ослабевал. А иногда бился так сильно, что я не слышал ничего вокруг. Но наша любовь никогда не умрет. Она не сможет. Я этого не допущу.

Я сделала дрожащий вздох, положив руки ему на плечи, намекая на то, что ему надо подняться. Но он остался коленопреклоненным.

– Я провел ночь у Дикси, пытаясь найти способ убедить тебя, что я больше никогда не повторю своих ошибок. Я никогда не притронусь к алкоголю или наркотикам. Никогда не буду самоуничтожать себя подобным образом. Но я смогу это сделать, только если ты дашь мне шанс не облажаться. Потому что если мы будем не вместе, то как ты узнаешь? Я решил, что перееду в Северную Каролину, детка. Ты от многого отказалась ради меня, и я рад сделать то же самое для тебя.

Я отчаянно покачала головой. Даже слишком жестко. Улыбка Найта исчезла. Лицо стало бледным.

– Нет, – ответила я, позволяя слезам катиться по лицу.

– Нет? – Он все еще стоял и не торопился подниматься.

Мне нравится это. Мне нравится, что он все еще в уязвимом положении. Из-за меня.

– Нет, мы не вернемся в Бун. Бун изменил меня очень сильно, и я всегда буду благодарна ему за это, но мой дом здесь. Ты здесь. Наши семьи здесь. Другие люди могут уехать в другой штат в колледж и продолжать свои дела. Не мы. У нас позади слишком многое. Нет, малыш. Мы остаемся. Мы будем учиться здесь. Мы преодолеем твою зависимость и мои запреты здесь. Мы останемся рядом с улицей, на которой выросли. Где мы влюбились. Где расстались. Где мы сломались и восстали вновь.

Наступила тишина, после которой Найт откашлялся.

– Итак… это да или нет? Потому что Дикси все записывает, и я не знаю, сколько памяти в ее телефоне.

В воздухе зазвенел смех. Я приятно удивилась, когда поняла, что смеялась с другими.

– Да! – закричала я. – Да, я с радостью стану Луной Коул.

Он подхватил меня и поцеловал на виду у всех. Я обвила руками его спину, наши губы слились воедино. Это идеальный момент для принцессы, который, я думала, никогда не наступит для меня, с принцем, которого я считала невероятным развратником.

Когда он опустил меня, то продолжал смотреть, и я поняла, что он собирается сказать. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Слишком хорошо.

– Всегда. В любое время. Навсегда, – сказал он, не отрываясь от меня.

Я решила закончить предложение за него, так, как я представляла в голове много раз.

– Я выбираю тебя.

Найт

– О мой бог. О Найт. О Найт. О Найт, О…

– Найт. Да. Знаю. – Я вращаю пальцы и засовываю язык в киску Луны. Она безумно возбуждена, что делает меня озабоченным кобелем.

Ладно. Хорошо. Я всегда как озабоченный кобель.

На самом деле, есть ли что-то более возбуждающее, чем слизывать сок своей невесты, размазывая его по всему клитору, играя с ним, пока я трахаю ее, до следующей среды?

Да, я тоже так не думаю.

Я пожираю ее, пока она не сжимает мои волосы и не начинает отстранять мою голову от своей промежности. Я чувствую, как бриллианты обручального кольца впиваются в мой череп, и это заставляет мой член дергаться от возбуждения. Кто бы мог подумать, что Луна Рексрот, пацанка, немая, ребенок, которого никто не замечал, такая оторва в постели?

Точно не я. Жизнь полна сюрпризов.

– Я хочу, чтобы ты вошел в меня. – Ее голос прозвучал требовательнее обычного.

Не могу ничего поделать. Чуть не упал от смеха. Но она не дает мне возможности сделать это. Она подтягивает меня за задницу и ловит талию своими тонкими ножками и ждет, когда я войду в нее.

Я так и делаю. Я заполняю ее до краев, пока в сладком стоне не появляется боль. Я медленно двигаюсь туда и обратно, занимаясь с ней любовью, целуя ее губы.

Моя.

В центр подбородка.

Моя.

В нос.

Моя, моя, моя.

– Лунный свет, – я выкрикнул ее прозвище, как будто спрыгнул со скалы.

Я вижу прекрасный горизонт, плещущийся передо мной во всей красе. Он полон воспоминаний, которые мы сотворим вместе, мест, которые мы увидим, моментов, которые определят нас навсегда.

Воспоминаний о Леви, с которым каждый день болтаю по телефону, придерживаясь своего обещания быть рядом с ним.

С папой, который медленно вползает обратно в жизнь.

С Дикси, которая старается изо всех сил, чтобы не разозлить меня, и я должен признать – у нее получается.

И с девушкой, которая родилась, чтобы вытащить меня из неизбежной трагедии.

Луна поднимается, и луна освещает нас сквозь шторы домика на пляже.

Ты сделал это – как бы намекает она.

Мы сделали.

У нас потрясающие окна, где ничего не видно снаружи, но изнутри дома все прекрасно видно. Мы переехали сюда шесть месяцев назад, в тот же день, когда Вон собрал все свое дерьмо и переехал в Англию.

Все удивились, когда обнаружили, что мы уехали из Тодос-Сантоса, но для меня это было абсолютно нормально. Нам с Луной нужно было немного времени, прежде чем вернуться в реальный мир – где-нибудь, где родители и друзья не смогли бы прийти и помешать нам. Мы недалеко от Тодос-Сантоса – меньше часа езды, если движение нормальное.

– Найт, – заскулила Луна в моих руках. – Быстрее.

– Но что если…

– Быстрее!

Ее ногти впились мне в спину, ну о'кей.

Все понятно. Беременные дамы немного сумасшедшие. Я думал, что Дикси преувеличивает. Она приезжает сюда каждые выходные. Мы ужинаем, говорим о пустяках и всякой чуши. Она та, кто предупредил меня, что Луне придется пережить кучу гормональных сбоев.

Я думал, что она говорит в основном о рыданиях каждый раз, когда видит грязного щенка или одинокую варежку на улице. Но нет. Луна упрямее осла.

Нет, я не жалуюсь.

– Я не хочу навредить малышу, – простонал я, пытаясь каким-то образом сдержаться.

Я могу есть свою невесту, пока рот не начнет затекать, но я волнуюсь, что раню ребенка своим огромным членом. Я не высокомерен или что-то в этом роде – это искренняя забота. Я не хочу, чтобы Найт Старший тыкался ему в голову или куда-то еще.