больше, чем любому из нас. А мне кровь из носа понадобились деньги. Вот я и решила, костьми лягу, но займу твое место.

Теперь понятно, почему между нами кошка пробежала.

– Понадобились деньги? Но зачем?

– Появилась возможность пересечь Атлантику. Сайен ведет ограниченную торговлю с кое-какими странами свободного мира, включая Штаты. Международные торговые суда периодически отплывают из Гавра, – пояснила Надин. – Попасть на борт стоит целое состояние, но шанс есть.

Мои брови взметнулись вверх.

– Вы хотите вернуться?

– Пейдж, за четыре года я ни словом не перемолвилась с родными. – Надин заняла оборонительную позицию, глаза сверкали. – Да, мы хотим вернуться.

– Почему меня не попросили о помощи?

– Ты собиралась воевать против Сайена. Революция – дорогое удовольствие, а твоя кубышка не бездонная.

Надин машинально потирала татуировку, наполовину скрытую рукавом. Музыкальная нота с крестиком вместо овальной головки.

– Мы ведь эмигрировали не просто так. Нам пришлось бежать на другой континент, а не в Канаду или Мексику. Но за столько лет буча наверняка улеглась.

Я посмотрела на Зика, возившегося со шнурками, и тихо спросила:

– А как же Ник?

– Между нами все кончено, – буркнул он, не поднимая глаз. – Я выбрал Ди, а он тебя. – Его плечи поникли. – Где он сейчас?

– В Швеции.

Зик сглотнул комок и почесал ровный, как по линейке начерченный шрам на лбу.

– Надеюсь, ему удастся отыскать родных. Он постоянно говорил, как сильно по ним тоскует. Если вдруг встретишь его, передай… – Он шумно выдохнул. – Передай, что я сожалею. Если бы не отъезд, у нас бы все получилось.

– Самое время уносить ноги из Сайена, – хмыкнула я. – Полномасштабная война уже не за горами.

– Ты не понимаешь, Пейдж. – Зик подался вперед. – Мы хотели не бежать от Сайена, а, наоборот, примкнуть к революции. Возвестить о ней свободному миру. Кто-то должен открыть им глаза, поведать истину. И твоим рупором могли стать мы.

– К несчастью, история не терпит сослагательного наклонения, – с горечью вклинилась Надин. – Я не чуралась самой грязной работы, лишь бы сколотить денег на билет. Но Джексон отнял у меня все до последнего пенни.

Она шабашила днями напролет, балаганила до синяков на пальцах. А я была настолько занята своими горестями, что ничего не замечала.

– Теперь понятно, почему вы так торопились уехать. Жаль, что ты лишилась денег.

– Ага, мне тоже. – Надин тяжело вздохнула. – Ладно, еще накопим либо заведем богатых спонсоров.

Со спонсоров мои мысли перескочили на финансирование для Касты. Необходимо срочно попасть на явку и объясниться с Дюко. Валивший из дворца дым не мог остаться незамеченным. Наверняка весь Париж обонял и осязал зарево.

Я сунула руки в кардиган, а Зик помог мне подняться.

– Хочу засвидетельствовать свое почтение Дряхлому Сиротке. Свистните, когда появится Аркт… то есть когда появится Страж.

– Непременно, – заверила Надин.

– Спасибо. Где здесь сполоснуться?

– В конце тоннеля есть горячий источник, – с довольным видом сообщил Зик.

– Горячий источник? Под Парижем?

– Ага. – Паренек хихикнул. – Когда общаешься с темной владычицей, привыкаешь жить в роскоши.

Облюбованный Сироткой уголок мало отличался от других каменоломен, однако здесь ощущался уют, а стены из известняка дополняла кирпичная кладка. Сводчатая галерея разветвлялась на множество ходов. Черепа со вставленными в них свечами в роли светильников озаряли центральный туннель. Рядом с каждым черепом виднелась именная табличка. ЭТТЕЙЛА[87]. ТРИАНОН[88]. ЛЯ ВУАЗЕН[89]. Я почтительно коснулась тремя пальцами лба.

Дышать по-прежнему получалось с трудом. Ноги подкашивались. Цепляясь одной рукой за стену, я принялась исследовать гроты. Первый оказался увешан картинами, чудом уцелевшими после Великой чистки, когда во Франции сжигалось все, противоречащее философии Сайена, – от полотен и памятников до нум и реликвий. На некоторых холстах были изображены ангелы Господни, давшие название отдельной категории фантомов. Большинство картин не затрагивало религиозную тематику, однако их содержание явно носило провокационный характер. Вот, например: мужчина, рот искажен в безмолвном крике, а орел клюет его печень.

Во втором гроте теснились выставочные витрины с манускриптами, требниками, свитками и гримуарами. Третий занимала редчайшая коллекция нум. Здесь хранились не только отнятые Сайеном артефакты, но и наша история. Утраченная история ясновидения.

Среди томов обнаружилась переплетенная в кожу книга пророчеств, написанная на нескольких языках. Один терцет был выделен красным. Полустертые каракули гласили:

Трижды умоется кровью Сайен:

За жизнь, за корону,

За свергнутой башни тлен.

Через стенку ощущались лабиринты. Бросив последний взгляд на трехстишие, я завернула в соседнюю пещеру, где измученные Рейнельда и Ля Тараск играли в Таро. Неподалеку, завернувшись в спальный мешок, храпела Иви – целая и невредимая, если не считать ссадины на лбу. И такая умиротворенная.

– А, темная владычица. – Рейнельда подняла на меня заплаканные глаза. – Очнулась наконец. Как самочувствие?

– Могло быть и хуже. – Я плотнее запахнула кардиган. – А как твое?

– Относительно неплохо. – Она отложила карты. – Мальпертюи… мы воспринимали его как младшего брата.

– Сочувствую. Мне он показался добрым парнем.

– Он таким и был. – Рейнельда подавила вздох и кивнула на товарку. – Это Камилла по прозвищу Ля Тараск.

– Темная владычица, – низким голосом поприветствовала Камилла. Небрежно заплетенные льняные волосы ниспадали до талии. Внешне очень похожая на брата, только нос чуть шире, а подбородок не такой массивный. – Спасибо, что помогла спуститься в туннель. Переселением из меня высосали все соки.

– Пустяки, – отмахнулась я. – Как Иви?

– Нормально. – Камилла покосилась на спящую хиромантку. – Она может оставаться здесь сколько пожелает.

– Леандр хочет с тобой переговорить, – вмешалась Рейнельда. – Заглянешь к нему?

– Нет. – С Леандром разберусь позже. Его наглая физиономия будет напоминать о тех несчастных, брошенных на произвол судьбы. – Рейнельда, ты знала о его планах в отношении большинства заключенных?

– Никто не знал. Я чувствовала: у него что-то на уме, но, клянусь, понятия не имела, что именно. Когда он отправил нас с Надин и Сироткой вперед, мне и в голову не пришло проверить, идут ли за нами остальные.

Камилла, потупившись, теребила косу.

– Если хочешь искупаться, не стесняйся, – сменила тему Рейнельда. – Уборная там же.

– Спасибо.

Стараясь не думать, какую мученическую смерть принял Мальпертюи, я направилась к источнику. Разумеется, Тубан Саргас не сгинул в огне – о таком подарке нельзя и мечтать, – зато Нашира наверняка сурово накажет того, по чьей милости она лишилась колонии.

Для тесного алькова, куда кучка гангстеров справляет нужду, уборная выглядела более чем пристойно: ведра с водой для смыва, вырубленная в полу дыра, за которой простиралась очередная бездонная пропасть. Исторгнув в нее содержимое желудка, я заметила замызганный осколок, служивший зеркалом, но смотреться в него не рискнула.

Сквозь разлом в стене виднелся источник. От его поверхности поднимался пар. В