Закинувшись «трип-улетом», Бенни Ноукс тем фактом, что его воображение породило Салманассар, гордился больше, чем любым другим нафантазированным событием.

Реальные факты: он был микриогенным® устройством из семейства, коллективно обозначаемого как ПРЕТЁМЫ (ПРЕвышающие Теоретическую Ёмкость Мозга – само собой разумеется, человеческого), а если быть точным, к четвертому их поколению. Его предшественниками были экспериментальная модель Иеровоам, рассекреченный для коммерческого использования Ровоам[57], в котором оказалось столько багов, что работы про проекту прекратили, а детали использовали при сборке моделей следующего поколения.

Число технических проблем, которые требовались решить перед пробным запуском Салманассара, не поддается описанию: окончательная программа для схем, необходимых для четырнадцати часов непрерывной работы шести последовательно соединенных Ровоамов, пропускная способность, которая, согласно оценкам отдела по связям с общественностью, должна быть достаточной, чтобы спрогнозировать орбиты тел Солнечной системы на тысячу лет вперед и с точностью до двадцатого знака после запятой. При этом использование таких мощностей столь долгое время для решения одной-единственной задачи шестикратно увеличило синхронную погрешность, которая могла достигать тридцати процентов. Поэтому с вероятностью один к трем можно было утверждать, что, когда окончательную версию наконец построят и устройство запустят, катастрофический сбой неизбежен.

И действительно, кое-кто из первоначальной группы Разработчиков, по слухам, недавно высказал еретическое мнение, что в схемы действительно вкралась какая-то ошибка. По утверждению этой группы, к настоящему времени уже должно быть бесспорно установлено, что Салманассар наделен сознанием в человеческом понимании этого слова, обладает эго, личностными качествами и волей.

Другие, более оптимистичные, объявили, что свидетельства подобного сознания уже существуют, и в качестве доказательства предъявили ряд совершенно непредвиденных реакций машины, наблюдаемых при решении сложных задач.

Психологи, призванные разрешить спор, только головами покачали, отказались вынести свой вердикт, разделившись на два столь же противоположных лагеря. Одни говорили, что проблема не имеет решения, и ссылались на бородатую загадку: будучи помещены в комнату, разделенную на две половины непрозрачным стеклом, и слыша доносящийся из-за него голос, можно ли определить, принадлежит ли он человеку или ловко запрограммированному компьютеру? Их противники придерживались мнения, что, спеша создать механический разум, разработчики заложили в машину, так сказать, самореализующееся пророчество – по сути запрограммировали схемы так, чтобы, когда система обрабатывает информацию, создавалось впечатление сознательных действий.

Общество в целом осталось к полемике экспертов совершенно равнодушным. Для него Салманассар сделался легендой, мифом, фольклорным героем и знаменитостью. Учитывая все это, зачем ему быть еще и разумным?

Через несколько дней после того, как поспешно смонтировали и подключили устройства прямого вербального ввода информации (Салманассар был первым компьютером, У которого хватало резервных мощностей, чтобы оперировать нормальным разговорным английским вне зависимости от диапазона частот в голосе говорящего), один из техников спросил его: «Сал, а сам-то ты что об этом думаешь. сознательная сущность или нет?»

Вопрос потребовал столь долгого анализа – рекордных три четверти минуты, – что спросивший успел испугаться, не произошел ли сбой, но тут раздался ответ.

– По всей видимости, ты не в состоянии определить, является ли данный мной ответ на этот вопрос истинным или ложным. Если я отвечу утвердительно, то как будто нет никакого метода, посредством которого ты, полагаясь на реперные точки внешнего мира, можешь убедиться в верности данного высказывания.

После тревожного ожидания спрашивающий испытал такое облегчение, получив хотя бы столь разочаровывающий ответ, что легкомысленно сказал:

– Так кого же нам спросить, если ты сказать не можешь? Бога?

– Если вы можете с ним связаться, – сказал Салманассар, – то конечно.

История Терезы весьма поучительна: Терка становится всем прельстительна, Приобретя автономию, Когда ее ан-атом-ию Полупроводники меняют значительно.

(Процитировано во внутренней газете «Дженерал Текникс», январь 2010)

К немалому для себя смятению, Норман осознал, что склоняющая к безделью уютная ниша, какую он создал себе в корпорации, решительно не годилась для того, чтобы справляться с таким шквалом информации, какой обрушился на него теперь. Он вынуждал себя не останавливаться – несмотря на покрасневшие глаза, хрипоту и частые и острые приступы несварения желудка – и уговаривал себя, будто эти физические недомогания просто болезнь роста.

Чтобы Бенинский проект мог стать реальностью, следовало преодолеть три основные преграды. Во-первых, первоначальный романтический ореол ПРИМА поблек, и акционеры начинали избавляться от своих ценных бумаг. Разумеется, тем из сотрудников «ДжТ», кто был в курсе происходящего, это позволяло скупать их по сниженным ставкам, однако создавало неблагоприятный климат на рынке. Во-вторых, нужно было получить большинство в две трети на общем собрании акционеров. И, в-третьих, президент Обоми сделал решающий шаг, сообщив стране о своей болезни, а значит, время на исходе. Элайху утверждал, что, если он как давний личный друг поручится за предлагаемый план, президент его одобрит, но невозможно предсказать, как поведет себя его преемник.

Спешность вынуждала их загонять себя до предела, используя невероятную скорость Салманассара. Не удовлетворяясь тем, что за день создавали и уничтожали до полусотни гипотетических сценариев, они начали раздавать контракты экспертам со стороны и выкраивали время, чтобы напрямую обращаться к Салманассару по вопросам, не до конца проясненным в закладываемых программах.

Норману впервые пришлось работать с Салманассаром. В ночь перед тем, как он впервые заговорил с компьютером, ему приснилось, будто он сидит в тюремной камере, стены которой состоят из светло-зеленых «гипотетических» распечаток, которые ему так примелькались. А на следующую ночь после разговора ему приснилось, что Салманассар обращается к нему из его же телефона, его же телевизора, из самого воздуха.

Впрочем, возможностей смотреть сны представлялось немного. Ценой почти истощения он шел в ногу с требованиями, какие ему выставляли. По десятку раз в день его вызывала Старушка ДжТ, требуя информации, которую гораздо проще было бы получить, набрав номер энциклопедической справочной, но ему удавалось давать приемлемые ответы. На бесконечных конференциях люди спрашивали его мнения или совета, и он отвечал так же механически, словно сам был вычислительной машиной: без раздумья выстреливал статистическими данными, датами, излагал местные обычаи, фрагменты истории, даже не трудился замаскировать собственное мнение, которое его слушатели принимали на веру так же, как и все остальное.