Кровать, кажется, его. Сверху вместо одеяла какая-то простыня. Томми машинально провёл рукой по затылку, и почувствовал, что голова туго забинтована. Под повязками ничего не чувствовалось: кожа головы одеревенела. Анестезия. Его оперировали.

Ещё минуту он ошеломлённо моргал, пытаясь сообразить, где он находится. Наконец, он понял, что это его спальня. И в ней кто-то был.

Мама повернулась к нему вполоборота, посмотрела искоса.

— Ты проснулся, мой хороший? Вчера у тебя был напряжённый день, не так ли? И не хватайся так смешно за голову. Ничего не поделаешь, пришлось имитировать трансплантацию коры мозга. Нет-нет, не бойся, ничего особенного не было. Мозг я вообще не трогала. Я просто сняла с тебя скальп, сделала имитацию черепного шва, а потом всё вернула на место. Ты же понимаешь, когда ты пойдёшь в банк, и они будут проверять биометрию, это может понадобиться…

Томми непонимающе смотрел на мать, отчаянно пытаясь сообразить, в чём дело. Воспоминания о вчерашнем дне взрывались у него в голове, беспорядочно, одно за другим.

— Милый мой, пожалуйста, послушай свою маму. — Линда Хоукинг вздёрнула подбородок. — Ты уже знаешь, что твой… папа… человек, которого ты звал папой… в общем, ты был ему нужен как тело для трансплантации мозга. Вчера он хотел это с тобой проделать, но всё получилось по-другому. Да, прости меня за ту сцену… так было надо.

Юноша молчал, отчаянно пытаясь разобраться в происходящем.

— Про своего настоящего отца ты тоже, наверное, всё понял. Ну, про доктора Ходивалу. Он действительно твой биологический отец. В смысле, это была его ДНК.

Мама улыбнулась.

— Всё-таки жаль, что пришлось его убить. Он был отличным нейрохирургом.

Томми взмолился:

— Мама! Я уже ничего не понимаю.

— Ну хорошо, только не нервничай. Понимаешь, доктор договорился с Хоукингом насчёт операции… не помню точно, но лет двадцать уже прошло. Тогда нейротрансплантация была чем-то таким… незаконным. И к тому же по-настоящему хорошо проходил только у однояйцевых близнецов. А эксперименты по клонированию так ничего и не дали. Но Ходивала заверил Хоукинга, что через десяток-другой лет барьер несовместимости ДНК снизят где-то до половинного. То есть станет возможной пересадка мозга от отца к сыну. Дальше появилась я. Мы заключили с Хоукингом контракт: я изображаю из себя его жену и делаю ему ребёнка. Разумеется, это был подрощенный зародыш. Только вместо хоукинговской ДНК Ходивала ввёл свою. Он, собственно, хотел получить и деньги Хоукинга, и новое тело. Ты всё понял?

Том тупо кивнул.

— Операцию должен был делать доктор Джонс. Это опытнейший нейрохирург, учитель Аноширвана, да и начальные условия получше. Я — младшая сестра Ходивалы. Таким образом, биологический барьер между Аном и тобой куда меньше, чем был бы между тобой и Хоукингом. Понимаешь?

Том опять кивнул. Голова раскалывалась.

— Сначала отец хотел провести операцию тайно. Но тогда бы ему пришлось выдавать себя за тебя… а такие вещи в наше время раскрываются. В конце концов, черепной шов не спрячешь. Да и проблема с деньгами… В общем, сложности были. Он бы, конечно, пошёл на это, трудности его не пугали… но законы о нравственности дают возможность провернуть всё это дело легально. И план изменился. Ну, ты сам знаешь как.

До Тома и вправду начало что-то доходить.

— Мама… и ты со мной… ну, спала затем, чтобы… меня обвинили? И убили? В смысле — вынули мозги?

— Ну, Хоукинг так думал. Я ведь с самого начала играла не на его стороне. Да и не могла: ты не его сын. Если бы пересадка мозга состоялась, это убило бы и Хоукинга.

— То есть ты играла на стороне доктора?

— Нет, сынок. Я играю только на своей стороне. Мне пришлось… ликвидировать его. Доктора. Своего брата. Жаль, но другого выхода не было.

— Зачем?

— Чтобы спасти тебя, мой хороший. Правда-правда.

Мама подошла и нежно поцеловала его в губы.

— Сынок, я должна тебе сказать одну очень важную вещь. Теперь ты, с юридической точки зрения — Томас Хоукинг-старший. То есть владелец всех его денег… и всего прочего. Включая меня. На суде Хоукинг оставил меня своей женой. То есть теперь я твоя жена. К тому же я кое-что знаю про тебя… навряд ли тебе пойдёт на пользу, если ты избавишься от старой Линды…

— Мама, — не выдержал Том. — Скажи мне просто, чего ты хочешь?

— Разве ты не понял? Просто всё должно остаться на своих местах. Я тебя люблю… и хочу быть твоей супругой. Конечно, я не очень молода… но я не буду стеснять твою свободу, милый.

Мама присела на кровать и стала гладить Тома по рукам, по груди… он почувствовал, что начинает заводиться.

В конце концов, какая разница. Он улыбнулся и сбросил с себя простыню.

— Да, ещё одно, сынок. Я ведь не всегда буду старой.

— Да, мама… ты всегда будешь молодой… — после секса Том расслабился. В голове крутилось только одно: он жив, всё остальное подождёт.

— Нет-нет, Томми… Понимаешь… у меня есть дочь. Ну, ты знаешь, Линда-младшая. Когда я стану старенькой, я воспользуюсь ей. Доктор Джонс сделает операцию…

— М-м-м-м-м. Да? Мама, а чья она дочка? Ты что-то говорила про биологический барьер…

— А, тут всё нормально. Ты мой сын, а она — твоя дочка. Я сделала её от тебя… помнишь, когда мы стали… жить вместе… я быстро зачала… тебе ещё не нравилось, что я хожу с большим животом. Но нам это совсем не мешало, верно?

— А, вот как… Я всё думал, неужели от папы?

— От Хоукинга? Нет, что ты… Он же был старенький. Бедный старик, он так мечтал попробовать меня после операции…

— А этот доктор Джонс?.. он хороший хирург?

— Это учитель доктора Ходивалы. Он великий нейрохирург.

— Но… он же, наверное, старый? Он доживёт?

— Ну конечно. Он же… он имплантант. Ходивала его сам оперировал. Теперь он живёт в новом теле. Операция была нелегальной, правда. Так что теперь ему приходится учиться в медицинском колледже, как обычному студенту. Да ты про него знаешь. Это Сид.

— Мой… мой старший брат?

— Ну, можно сказать и так. Когда я его родила, я была совсем девочкой… Ох, милый, иди ко мне…

— А от кого ты его родила?

— Ну какой ты смешной. От доктора Джонса, конечно.

— М-м-м-м-м… Ты говорила, что пятидесяти процентов близости ДНК недостаточно… Мама, я чего-то не понимаю…

— Ну… там было больше… это старые дела… в общем, старик Джонс — мой отец. А Ходивала брат. Нейрохирургия — это вообще семейное дело, нужно вырасти при операционной, чтобы достичь мастерства… Ох, надеюсь, что он не догадается, что это я убила братца. Хотя не должен…

— Господи, как всё это сложно. Мама… А как же ты будешь оперироваться? Нелегально?