– Ты это только что придумал.

– Нет, не придумал, – ответил он с достоинством. – Святая Ателая еще одна покровительница, и, может, она даже больше подходит. Это была юная римлянка, которую похитил император Юстиниан, который хотел склонить ее к греху, хотя она поклялась хранить целомудрие. Она сбежала и ушла жить к своему дяде в Беневенто.

– Рада за нее. А что там со святым Дагобертом?

– Он был какой-то король… Может, франкский? Как бы там ни было, его покровитель встал на сторону его врагов, когда он был еще ребенком, и увез в Англию, так чтобы сын покровителя мог унаследовать трон.

– Откуда ты знаешь такие вещи? – несколько резко спросила я.

– От брата Поликарпа из аббатства святой Анны, – сказал он, улыбаясь краем рта. – Когда я не мог уснуть, он приходил и рассказывал мне истории о разных святых, иногда часами. Это не всегда меня усыпляло, но после часа рассказов о святых мучениках, которым отрезали груди или до смерти запороли железными крюками, я закрывал глаза и тщательно притворялся спящим.

Джейми снял мой чепец и положил его на стену. Ветер коснулся моих коротких волос, растрепав их, словно луговую траву, и он улыбнулся, глядя на меня.

– Ты выглядишь как мальчишка, саксоночка, – сказал он. – Хотя будь я проклят, если когда-нибудь видел мальчишку с задницей, как у тебя.

– Вот спасибо, – сказала я, довольная этим странным комплиментом. В последние два месяца я ела как не в себя, много и крепко спала ночами и знала, что стала выглядеть куда лучше, включая волосы. Но услышать о прогрессе всегда приятно.

– Я очень тебя хочу, mo nighean donn[38], – сказал он мягко и обвил пальцами мое запястье, так что подушечки его пальцев лежали на моем пульсе.

– Значит, все Маккензи из Леоха предрасположены к смертельной ревности, – сказала я. Я чувствовала свой размеренный пульс под его пальцами. – Привлекательные, хитрые и не брезгующие предательством. – Я коснулась его губ пальцем и нежно провела по линии рта, небольшая щетина защекотала мою кожу. – Все?

Он посмотрел на меня сверху вниз, пригвождая меня к месту взглядом голубых глаз, в которых смех и тоска мешались с другими чувствами, которые я не могла прочитать.

– Думаешь, я не такой? – сказал он и улыбнулся немного грустно. – Иисус и Мария да благословят тебя, саксоночка. – С этими словами он наклонился и поцеловал меня.

* * *

Мы не могли мешкать в Риверане. Поля здесь, в предгорьях, были давно убраны и приготовлены к зиме, остатки сухих стеблей усеивали темную свежую землю. В горах скоро пойдет снег.

Мы обсудили ситуацию вдоль и поперек, но не пришли к удовлетворительным выводам. Мы ничем не могли помочь Федре, кроме молитв. Помимо этого… нам стоило подумать о Дункане.

Мы оба вдруг поняли, что, если Иокаста узнала об их с Федрой связи, ее гнев вряд ли ограничится чернокожей рабыней. Она может потянуть время, но не забудет нанесенной обиды. Я ни разу не встречала шотландца, который мог бы забыть.

Мы пришли попрощаться с Иокастой на следующий день после завтрака, она сидела в своем кабинете, вышивая декоративную скатерть. Корзина с шелковыми нитками стояла у нее на коленях, цвета осторожно разложены по спирали, так чтобы она могла выбирать нужную по прикосновению, а законченная часть полотна падала на одну сторону – пять футов ткани, украшенных изящным узором из яблок, листьев и виноградной лозы… Нет, не лозы, поняла я, когда взяла ткань в руки, чтобы полюбоваться работой. Не лоза, а змеи с черными глазами, сворачивающиеся кольцами, скользящие по полотну, зеленые и чешуйчатые. Тут и там одна из них открывала пасть, показывая клыки, охраняя разбросанные красные плоды.

– Эдемский сад, – пояснила она, проводя по узору пальцами.

– Какая красота, – сказала я, размышляя о том, как долго она работала над этим узором. Она начала еще до исчезновения Федры?

Мы немного поговорили о том и сем, затем в комнату зашел конюх Джош, чтобы сказать, что наши лошади готовы. Джейми кивнул ему, отпуская, и поднялся.

– Тетя, – ровно начал он, обращаясь к Иокасте, – я очень расстроюсь, если что-нибудь плохое случится с Дунканом.

Она окаменела, пальцы прекратили работать.

– Почему с ним должно что-то случиться? – спросила она, приподнимая подбородок.

Джейми не стал отвечать сразу, но встал, не без симпатии разглядывая ее. Затем он наклонился, так чтобы она ощущала его близость, его губы оказались рядом с ее ухом.

– Я знаю, тетя, – сказал он мягко. – И если ты не хочешь, чтобы я разделил это знание с кем-то еще… то, думаю, в следующий раз, когда я приеду, я найду Дункана в добром здравии.

Она сидела так, будто обратилась в соляной столб. Джейми выпрямился, кивнул на дверь, и мы вышли. Я обернулась назад из холла и увидела, что она по-прежнему сидит как статуя, с лицом белым, словно полотно в ее руках, а маленькие клубки цветных ниток упали с ее колен и рассыпались по гладкому деревянному полу.

После отъезда Марсали производство виски стало сложнее. Все вместе, Бри, миссис Баг и я, сумели закончить еще одно соложение, прежде чем погода стала совсем холодной и дождливой, но мы едва не опоздали, поэтому я с облегчением наблюдала, как последняя партия отсоложенного зерна отправилась в перегонный куб. Как только начиналось брожение, виски переходил под ответственность Джейми, потому как он больше никому не доверял тонкую работу по оценке вкуса и крепости.

Огонь под кубом нужно было все время держать на нужном уровне, чтобы ферментация продолжалась, не убивая при этом сусло, затем для дистилляции, после того как ферментация заканчивалась, температуру нужно было увеличить. Это значило, что Джейми жил – и спал – по несколько дней, которые были необходимы для каждой новой партии. Я обычно приносила ему ужин и оставалась рядом до наступления темноты, но мне было одиноко в пустой постели, и поэтому я была совершенно счастлива, когда мы разливали последнюю партию по бочонкам.

– О, пахнет хорошо. – Я с удовольствием втянула воздух внутри пустой бочки – это был один из тех особых бочонков, который Джейми приобрел через друзей лорда Джона, занимавшихся перевозками, – он был обожженным внутри, как всякий бочонок для виски, но раньше он использовался для хранения хереса. Сладкий пряный призрак хереса мешался с запахом угля и горячим сырым запахом свежего виски – у меня приятно закружилась голова от паров алкоголя.

– Небольшая партия, но достойная, – согласился Джейми, вдыхая запах, словно парфюмер. Он поднял глаза и посмотрел на небо у нас над головами. Ветер креп, и тучные облака проносились мимо, темные и угрожающие.

– Всего три бочки, – сказал он. – Если ты справишься с одной, саксоночка, я возьму остальные. Я предпочел бы, чтобы бочки были в безопасности, раскапывать их из-под снега на следующей неделе мне точно не хочется.