— Я тоже не думаю, что они бросятся спасать нас, — усмехнулся Джузеппе. — Но нам нужна рация.

Они оставили здесь часового и, когда увидят дым, непременно пришлют кого-то узнать, что случилось.

В таких случаях военные всегда имеют при себе рацию, чтобы успокоить командиров или, наоборот, сообщить об опасности. Смею предполагать, что «беркуты» не окажутся исключением. Рации у них должны работать на частотах военных, вполне возможно, нас услышат русские военные или киргизы.

— Они слишком далеко, чтобы успеть что-то сделать, — покачала головой Анюта. — К тому же, чтобы воспользоваться рацией, надо прежде ею завладеть.

Как ты это себе представляешь? Вдруг их примчится сюда человек двадцать? Они перестреляют нас как куропаток!

— Двадцать человек не примчится, — возразил Джузеппе. — В диверсионную группу входит от силы пять-шесть человек. Если этих групп несколько, каждая имеет свое задание. К тому же они оставили всего одного часового. Это говорит о том, что у них каждый человек на счету. Если они пришлют, то не больше двух-трех человек. Справиться с ними не составит великого труда.

— У нас есть хорошая пословица: не говори стоп!", пока не перепрыгнешь. — Анюта окинула Джузеппе подозрительным взглядом. — Ты сам говорил, что они настоящие звери, профессионалы высшего класса.

— Они — звери, мы — люди, — улыбнулся Джузеппе. — Мы о них знаем, они о нас — нет. Возможно, получится их перехитрить. — Он деловито огляделся по сторонам. — Для костра нужны дрова и несколько старых автомобильных покрышек.

Вони будет много, дыма еще больше. Кажется, я видел несколько покрышек недалеко от гаража.

— Дрова можно найти на пляже, — кивнула Анюта. — Там много хлама валяется.

Следующий час они занимались тем, что заготавливали топливо для костра. Это оказалось нелегким делом. Сухое дерево прогорало очень быстро, а им нужно было, чтобы занялись автомобильные покрышки, очевидно, от грузовика турбазы, на котором в былое мирное время привозили продукты для кухни.

Джузеппе досталось, конечно, больше, чем ей.

Анюта с тревогой наблюдала за ним. Она уже догадалась, что с итальянцем что-то неладно. Запавшие глаза, лицо слишком белое на фоне черной щетины.

Джузеппе задыхался, его движения были замедленными, иногда он непроизвольно прижимал руку к груди, а лицо его кривила болезненная гримаса Иногда он останавливался и, прижимая руки к груди, заходился в кашле. Тогда все в его груди свистело и клокотало.

Анюта старалась не выдать свое беспокойство.

Она видела, что Джузеппе пытается скрыть от нее недомогание, и тактично помалкивала. Итальянец же полностью взял на себя обеспечение бездонной костровой глотки питанием. Он прикатил из гаража не меньше десятка разнокалиберных «лысых» покрышек, нашел в домике Кузьмича топор и разрубил на дрова несколько досок, которые оторвал от беседки. Они пошли на растопку. Объединив усилия, Анюта и Джузеппе подняли с пляжа на веревках два столбика, остатки деревянных «грибков» и несколько деталей деревянной обшивки рассохшейся лодки.

Джузеппе доверил Анюте разжечь костер. И когда она успешно с этим справилась, назвал ее настоящей боевой подругой и еще сказал, что понял, почему русские мужчины выиграли войну с фашистами. В тылу у них оставались замечательные сильные русские женщины…

Наконец костер запылал в полную силу. Пламя взметнулось вверх метра на два, если не выше. Густой черный дым поднялся столбом до редких облаков и растекся там длинным грязным шлейфом. В воздухе носились огромные хлопья сажи, которые планировали на траву, камни, песок, гасли с шипением в воде. Жирная черная грязь покрыла одежду и лица костровых. Едкий запах сгоревшего каучука раздражал горло, проникал в легкие, и они то и дело отбегали на заветренную сторону, чтобы отдышаться от нестерпимой вони и дать передышку воспалившимся от дыма и огня глазам.

Удостоверившись, что костер, вскормленный старой резиной, теперь долго не потухнет, беглецы отправились на «дикую» половину берега. «Гнездо», которое они обнаружили вместе с Галиной Ивановной, оказалось идеальным наблюдательным пунктом.

Из него просматривался весь берег, было недалеко до причала, и, если соорудить невысокий каменный бруствер, как предложил Джузеппе, убежище довольно легко превратится в прекрасную огневую точку с шикарным сектором обстрела.

Джузеппе не жалел эпитетов, нахваливая Анюту и их крохотный бастион, который они соорудили в течение второго часа. Излишняя восторженность выдавала его нервозность. Определенно он знал или догадывался о чем-то, что оставалось для Анюты тайной за семью печатями. Равно как и стрельба из автомата. Конечно, она видела, как это делается, и не только в кино, но и наяву. Но сама ни разу не стреляла. Джузеппе взялся ей показать, как обращаться с оружием и что нужно сделать, чтобы оно начало стрелять. Но преуспел в этом не много.

Анюта узнала лишь, что следует нажать и как держать автомат, чтобы дуло не задиралась вверх, а пустые гильзы летели в сторону, а не в лицо… Но испытать подобное удовольствие на практике ей не удалось…

На горизонте вдруг ярко вспыхнул солнечный блик. И крошечное сверкающее пятнышко помчалось к берегу, быстро увеличиваясь в размерах.

— Солнце отразилось в стекле рубки. Они все-таки послали катер, — почему-то шепотом пояснил Джузеппе то, о чем она и сама уже догадалась.

Странный озноб охватил ее, хотя солнце палило немилосердно, и от жары их спасала лишь близость озера.

Катер стремительно приближался к берегу. Уже можно было различить фигуры двух «беркутов», казалось абсолютных близнецов убитого ими часового. Над рубкой торчали черные тюрбаны. Один из «беркутов» стоял за штурвалом, второй возле крупнокалиберного пулемета, чье рыльце грозно смотрело на берег.

Заметив костер, «беркут» у пулемета принялся отчаянно жестикулировать и, вероятно, что-то кричать. Анюта видела, как сильно он раскрывает рот.

Но звуки заглушал стрекот мотора. Катер описал широкую дугу. Потревоженная винтом вода взметнулась высокой волной и шумно выбросилась на камни, оставив после себя ворох сорванных ночным штормом водорослей, щепу деревьев и прочий мусор, характерный для загаженных цивилизацией водоемов.

Катер причалил к берегу. Мотор продолжал работать на малых оборотах. И Джузеппе шепотом перевел Анюте, о чем переговариваются «беркуты». Похоже, они опасались спускаться на берег, потому что не заметили своего товарища у костра. Но все-таки им приказали прояснить обстановку. Костер уже не полыхал вовсю, а лишь чадил едким дымом. Покрышки сгорели полностью, оставив после себя мотки раскаленной проволоки.

Вокруг было тихо. Безмятежно перекликались птицы, прыгали по камням воробьи, над водой носились озерные чайки и стрижи. «Беркуты» продолжали оставаться на палубе, тихо переговариваясь и просматривая в бинокль берег, территорию турбазы и ее окрестности. Больше всего Анюта боялась, что они заметят их бруствер, но «беркуты», видно, даже представить не могли, что враг затаился у них под носом, и тщательно рассматривали все остальное, пройдясь по ближним камням небрежным взглядом.