— Благие намерения… — усмехнулся Алексей. — Ну и как успехи? Догнал?

— Догнал, да! — часто закивал Мател.

— Убедил не доставлять неприятностей?

— Убедил! Я их убил! — гордо, явно довольный собой, ответил Мател.

— Убедительней некуда, — согласился Алексей, недоверчиво покачав головой.

— Вы мне не верите? — округлил Мател и без того огромные глаза.

— А почему я должен тебе верить?

— Вы можете сами слетать и посмотреть… когда рассветет.

— Ладно, насмотрелся уже… — неопределенно буркнул Алексей. — А что же ты так долго пропадал?

— Бой был долгим! — устало вздохнул Мател. — Их ведь трое, а я один… За последним я гнался очень долго, сбил его над каким-то большим треугольным озером. Потом искал дорогу назад…

— Допустим, ты не врешь, — прищурился Алексей. — Только я что-то никак не пойму: зачем тебе это надо? Что тебе нужно от нас?

— Я отвечу вам честно! — Мател встал по стойке «смирно», только руки оставались задранными к небу. — Как только я узнал, что в городе победили повстанцы и Сетер скинут, я понял, что мы проиграли. И решил встать на сторону победителей!

— Удобная позиция, — «согласился» Алексей. — А как же ты узнал о победе повстанцев? Ах, да… — Алексей махнул рукой, он совсем забыл о способности жителей «серого мира» читать мысли друг друга, а ведь Лекер с друзьями пришли на подмогу еще до побега Матела. — Значит так мы с тобой решим, — немного подумав, сообщил Алексей. — Сейчас мы все втроем полетим к нашим друзьям. Пусть все вместе решают, что с тобой дальше делать. Катер поведешь ты, а мы с Илмой сядем сзади и будем говорить тебе, куда лететь. И, уж не обессудь, своими «фонариками» будем тебе затылок подсвечивать на всякий случай.

— Не надо «фонариками»! — вздрогнул Мател.

— Надо, Федя, надо! — вздохнул Алексей.

Летели очень медленно — в темноте, хоть и освещая путь фарой катера, никому из них летать еще не приходилось. Впрочем, заблудиться никто не боялся — «дорога» была известной.

Матела, тревожно молчавшего вначале, пробрал вдруг словесный понос. Он делился надеждами и планами: как он покается перед всеми, как его простят, как они будут строить новую жизнь на Октаэдре, объединят все расы, совместными усилиями будут создавать свое светлое будущее. Чуть ли не коммунизм наступит, короче.

— Ведь правда, это возможно? — обернулся Мател и жалобно заглянул в глаза Алексею. — Ведь и сейчас на Октаэдре все в порядке? Правда ведь — это удобная планета? Вот вам она нравится?

Алексей понял все сразу. Ему как обухом по голове стукнули. Только не больно стало, а наоборот — легко. И он сказал честно:

— Нет, Мария, или как тебя там, не нравится! Хреново ты справилась с домашним заданием! Очень хреново! «Трояк» тебе светит в са-а-мом лучшем случае!

— Откуда вы знаете?! — Вместо Матела за «джойстиком» катера сидела маленькая девочка в желтом ситцевом платьишке и испуганно таращила на Алексея глаза.

Замок Туунга едва просматривался громадным, причудливо зазубренным черным силуэтом на фоне чуть более светлого неба. Он казался абсолютно пустым и мертвым, так, что у Алексея тревожно заныло в груди.

Катер стоял на берегу памятного Алексею рва, заполненного водой и кишащего, как он помнил, мерзкими тварями. Разумеется, никаких разноцветных мостов надо рвом не было. Черно-белых, впрочем, тоже.

Алексей хотел сначала подлететь на катере к самым воротам замка, но вовремя одумался. Туунг наверняка заколдовал подступы к своей крепости, и непрошенное вторжение неизвестно чем еще могло кончиться. Сейчас Алексей соображал, что же им делать. Выйти из катера и покричать? Как-то несолидно, но, пожалуй, больше ничего не остается.

Алексей нехотя вылез из показавшегося вдруг чрезвычайно уютным катера в тревожную мглу. И сразу вздрогнул от мгновенного испуга — совсем рядом, чуть ниже уровня его глаз, двигалось что-то светлое.

— Извини, что напугал, — послышался из темноты голос Туунга. Алексей понял, что его напугало: белая борода мага выделялась в темноте единственным светлым пятном, черная же его одежда полностью сливалась с темнотой.

— Вы что, ждали нас здесь? — задал Алексей вопрос и понял, что сказал глупость. Но Туунг все же ответил:

— Стражники доложили, вот я и пришел.

Алексей вспомнил, как в первый раз «пришел» маг. Скорее всего, и сейчас перед ним находился только фантом.

— Кто с тобой? — спросил Туунг, всматриваясь внутрь катера.

— Илма и… девочка. Та самая.

— Что ж, очень кстати. Ну, проходите.

Маг исчез так же внезапно, как и появился. А надо рвом выгибался уже дугой слегка подсвеченный зеленоватым сиянием мост. Алексей позвал своих спутниц:

— Пойдемте, «добро» от хозяина получено.

Они снова сидели в узенькой, словно келья, комнатушке Туунга на широкой деревянной скамье за таким же деревянным, из грубоотесанных досок, столом, на котором тускло мерцала неверным пламенем пара свечей.

Все остальные обитатели замка уже спали, что, возможно, было и к лучшему. Во всяком случае, решили никого не будить.

Алексей вкратце рассказал Туунгу о результатах экспедиции. Когда он дошел до проверки «учителями» домашних заданий, девочка тревожно заерзала на месте. Туунг заметил это и строго посмотрел на нее.

— Смотри попку не занози! — сказал он, без иронии, впрочем, в голосе. Девочка сразу затихла.

Выслушав Алексея до конца, не перебивая более, Туунг снова посмотрел на девочку.

— Объяснишь, что все это значит? — спросил он.

— Вы все равно не поймете, — ответила девочка. — То, что рассказал сейчас этот человек — это лишь грубое приближение к действительности. Причем, настолько грубое, что данная трактовка подходит к описанию сути примерно так же, как определение «гремящая летающая колесница» применительно к описанию межзвездного космического корабля…

— Значит, мы видели не то, что было в действительности? — решил уточнить Алексей.

— Конечно нет. Вы вообще ничего не видели. Ваш примитивный мозг лишь попытался нарисовать что-то более или менее понятное для вас.

— Давай-ка не будем насчет примитивности наших мозгов! — не удержался Алексей. — У тебя, как я погляжу, тоже не все в порядке!

Вмешался Туунг, вновь обращаясь к девочке:

— Нам и так ясно, что ни вашу действительность, ни тем более вашу логику нам не понять в их первоначальном, так сказать, виде. Наверняка и ты — совсем не та девочка, что сидит сейчас перед нами, да и сидит ли — еще вопрос. Но нам такие тонкости и не нужны. Пусть грубое, пусть первобытное и наивное, но «увиденное» Алексеем и Илмой является все же отражением сути явления?