Я спустился к убитым, снял с одного из них фонарик, чтобы подсвечивать себе дорогу. Затем нашёл лестницу, что вела вниз, и спустился в подвал. Держа в одной руке фонарик, второй придерживал автомат. Вскоре перед моими глазами предстала дверь, на которой висел замок. За дверью послышалось неразборчивое бормотание.

— Эй, есть тут кто? — спросил я. — Живые?

Спустя целую минуту напряжённого молчания изнутри отозвались:

— Мы здесь. Если ты не «монолитовец», помоги…

— Секунду, мужики. Отойдите от двери, — велел я и, когда мне с той стороны сообщили, что выполнили приказ, выстрелил в замок. Распахнул дверь, и мой фонарик осветил троицу сталкеров в разномастных костюмах.

— Ты кто? — спросил один из них.

— Я? Сталкер, кто ж ещё, хм… — Я хмыкнул иронично, а сам отметил, что впервые о себе такое сказал по праву. — Давайте наверх, вы свободны.

Освобождённые сталкеры отправились вслед за мной. Вооружившись трофейным оружием, снятым с троих погибших от взрыва гранаты, мы поднялись на этаж выше. При свете костра я смог разглядеть лица бывших пленников. На них читалась непременная усталость, смешанная с радостью от того, что остались живы и освободились из лап фанатиков.

— Так кто ты, сталкер? — спросил один из них. — Я тебя не знаю.

— Меня зовут Ловкач. Это я грохнул всех адептов, — ответил я и подсел к костру.

— Слушай, мы обязаны тебе жизнью. Спасибо! — сказал тот же сталкер. После этих слов и они присели к костру. В ответ я только кивнул.

— А вы-то кто? Как угодили к этим психам? — спросил я.

— Да как, просто… Мы сначала вшестером шли. А когда попали в засаду, двоих «монолитовцы» сразу положили. Ещё один был ранен, и они, чтобы не тащить его, добили. А мы сдались. Когда на тебя нацелена дюжина стволов, руки поднимаются сами. Вот так, — рассказал он мне. Двое других по-прежнему помалкивали. Говоривший явно был у них лидером.

— Понятно. А зовут вас как? — поинтересовался я.

— Я Дрон, это Молоток и Байк, — представил троицу «спикер».

— Вот и познакомились, — сказал я.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание, каждый думал о своём, глядя в костёр. И почему людям так нравится смотреть в живое пламя?.. Может быть, мы в нём пытаемся рассмотреть отражение звёздного огня, который дарит всем нам жизнь в этой бесконечной космической черноте…

— И что теперь? — спросил я, отводя взгляд от завораживающей пляски языков пламени.

— Мы вернёмся обратно на Янов. С нас пока хватит приключений, — ответил Дрон.

— Я пойду с вами.

— Как хочешь. Выдвинемся, как только рассветёт.

— Самое то, — согласился я.

— Байк, ты первый дежуришь, — сообщил Дрон. — Ловкач от дежурства освобождён. Спи до утра, брат-сталкер. Это тебе наша благодарность.

Я кивнул. Выспаться мне точно не помешает. Двое из бывших пленников отправились к спальным мешкам. Я потянулся за ними. Пора отдыхать. Неизвестно, какой будет завтрашняя дорога, а потому стоит набраться сил.

Я забрался в спальный мешок, раньше принадлежавший «монолитовцу», и с чувством выполненного долга спокойно уснул.

Разбудили меня на рассвете. Сталкеры деловито собрали снаряжение фанатиков, и мы выдвинулись в путь. Наша группа как можно быстрее пробиралась к окраине города, Дрон знал тропы, и когда мы покинули Припять и отошли на достаточное расстояние, я в последний раз взглянул на скопление призрачных домов.

Припять была мёртвой, а после моей зачистки стала мертвее ещё на несколько трупов. Солнце только поднималось, а идти нам, как оказалось, было не так уж близко. К Янову мы вышли после полудня. Странно, что ни в городе, ни по дороге от него к станции нам не попался ни один мутант. Будто их что-то от нас планомерно отгоняло…

На станции я задержался недели на полторы, этот «буферный» срок мне понадобился, чтобы освоиться с бытом сталкеров. Добывал себе деньги, отправляясь на поиски артефактов с двумя разными группами искателей хабара, а когда скопил достаточно рублей, нанял проводника и ушёл на «Скадовск».

Там, на этой старой барже, я прижился и сделался своим человеком. Мне нравилось обучать новичков, я часто ходил с ними за артефактами. Со временем собрал группу, в составе которой уходил на всё более дальние расстояния, добывая особо ценные артефакты. Жизнь наладилась, коротко говоря…

Иногда приходит время, когда нужно наконец-то определиться, чего ты хочешь, чтобы потом, когда решишь, гнуть свою линию до конца. А почувствовал я, что наступил этот судьбоносный час, когда вернулся из очередной ходки.

Тот вечер выдался спокойным. Ни стрельбы, ни даже ругани. На «Скадовске» это поистине редкость. Немного шумели трое сталкеров за стойкой, что находилась чуть правее от меня. Наверное, удачная случилась у них экспедиция, и они отмечали успех…

С тех пор как я пришёл сюда, миновал порядочный срок. Изредка мне вспоминался мой первый проводник. В память о нём остались бесценные советы по выживанию да «Винторез», по большей части остававшийся на барже без дела, невостребованным. Вот ведь как, моё желание иметь снайперскую винтовку сбылось, однако на поверку оказалось не таким уж заветным…

Из принципа, а ещё из соображений полезности для организма, я здесь всегда пил чай, от водки отказывался. И сейчас в моих руках стыла кружка горячего, крепкого чая. Я задумчиво смотрел, как из неё едва заметно поднимается пар. Вот так же безвозвратно испаряется время человеческой жизни… Меня одолевали размышления о том, возможно ли ещё для меня возвращение обратно… Мысли тяжело ворочались в мозгу, я молча осматривался вокруг, по въевшейся привычке. Урывками вспоминалась прошлая жизнь, и я понимал, что не жил, а мучился там, за пределами Зоны. «Самые тяжёлые муки — это муки разума, не находящего себе места», — мысленно процитировал я кого-то, не помню кого.

Полностью согласен с высказыванием. Да, там я не жил, а существовал, зато здесь — очень даже живу. Весь этот непрекращающийся риск, постоянно поддерживающий на высоте адреналиновый тонус и в особенности чёткость мысли, уверенность в собственных силах, возникавшие в критической ситуации, превращая меня в непобедимого бойца, за пределами Зоны мне были незнакомы и недоступны.

В Зоне я наконец-то ощутил себя полноценным человеком, который занимается тем, чем хочет, а не тем, чем вынужден. И я с этим бесценным приобретением по доброй воле не расстанусь.

А значит, нечего мне делать в том затхлом, вялом мирке за пределами.

ЗДЕСЬ ТЕБЕ НЕ ТАМ.

Я остаюсь.

Потому что не ошибся и обрёл жизнь, которую мне действительно хотелось прожить.

Единственное, чего мне в этой жизни не хватает… Вот бы помочь другим разумам, не нашедшим собственного места во вселенной, обрести свою Зону мечты!

И в тот миг, когда я себе это сообщил, перед моими глазами внезапно вспыхнуло солнце, и я перестал что-либо видеть. Ослепительный свет полностью скрыл от меня картину окружающего мира.