Сдержанность неожиданно покинула Герфегеста. На его щеках заиграл лихорадочный румянец. Он почти кричал:

– Ну и что с того, что я нес Семя для Ганфалы?! Что с того, что вел себя словно его вассал? Все мы временами заблуждаемся. Жизнь – это чехарда удач и неудач. Правильного и неправильного. Откровений и глубочайших заблуждений. Правда открылась мне благодаря Хармане Гамелин, и я больше не слуга Ганфале. Времена изменились. Все, что я хочу знать теперь, – как поступить с Семенем Ветра. Ты знаешь правду, но твоя игра мне не ясна!

Герфегест высвободил из-под одежды медальон, в котором покоилась драгоценная ноша.

– Что делать с Семенем Ветра? – небрежно бросил Торвент. – Это очень глупый вопрос.

– В чем же глупость? – Герфегест скроил самую саркастическую мину, на которую был способен.

– Семя Ветра у Ганфалы, Герфегест. Тот кусочек измененного овечьего кала, который столь бережно охраняем тобой, – не более чем обманка, сотворенная магией Надзирающего над Равновесием. Он давно обыграл тебя, дружок.

15

Герфегест и Торвент не глядели друг на друга. Вишневая вода в кувшине иссякла. Масло в светильнике кончилось. Волны играли файелантом Пелнов словно ватага сорванцов кожаным мячом. Бледно-желтый диск луны поглядывал на них сквозь окно каюты. Издевательски? Снисходительно? Отчужденно?

Наконец Торвент взял на себя труд прервать тягостное молчание:

– Твое уныние, Герфегест, мне понятно. Но, надеюсь, теперь и тебе стало понятно мое. Мне незачем было искать встречи с тобой. Ибо у меня в запасе не было слов, которые можно было бы швырнуть на лживые весы мироздания.

– Отчего же ты не остался в Белой Башне, а плывешь сейчас со мной? Ты ведь знал, что вся наша суета – это суета вокруг гиблого дела.

– Оно не было гиблым – оно было проигранным. Но теперь речь идет не о простом поражении. Ганфала натянул нос Зикре Конгетлару. Если бы только это. Больное самолюбие унять так же просто, как плачущего ребенка, – нужны только время и изобретательность во вранье. Ты, наверное, слышал о том, что Рыбий Пастырь хотел вывернуть Синий Алустрал наизнанку. Хотел. Но всего лишь «хотел». У него не было для этого сил. Дагаат не по зубам Рыбьему Пастырю, ибо благоразумие и долг еще живы в Синем Алустрале. Пока Гамелинам и их союзникам приходилось бороться с Ганфалой и горсткой так называемых Хранящих Верность, причин для волнений не было. В особенности после того, как Хозяином Дома Гамелинов стал ты, Герфегест, укротив Путь Стали и слившись в танце Чистого Удвоения с госпожой Харманой. Сколь бы ни был могуществен Ганфала, ему не разбудить Хуммера в одиночку. Есть вещи, которые не под силу даже магам высшей ступени. Но…

– …но теперь в лагере Ганфалы Шет окс Лагин, – подхватил Герфегест. – Длань, Уста и Чресла Хуммера. Выкормыш Октанга Урайна. А если быть вполне честным, то сам Октанг Урайн, одетый в тело Шета точно так же, как я одет в черное платье, расшитое серебряной нитью и жемчугом. Теперь при помощи Сиятельного князя и его флота Ганфала возьмет Священный Остров, ибо силы, проведенные Шетом сквозь Морские Врата Хуммера, открытые благодаря наивности и неразумности вашего покорного слуги, сослужившего службу своим врагам в Молочной Котловине…

– …воистину несметны… – закончил за Герфегеста Торвент.

1

Священный Остров восстал из морских глубин семь лет назад. Семь лет назад для Синего Алустрала началась новая эра. Это поняли все, кому было до этого дело.

Это понял Ганфала. Он был одним из первых, ступивших на бесплодные земли острова. И Глас Хуммера, услышанный им в Синей Комнате, был ему одобрением.

Понял это Стагевд. Но намного позже. Священный Остров был отнят у Ганфалы силой. Однако в Синюю Комнату Стагевд так и не решился войти. Некоторые называли это малодушием. Некоторые – благоразумием.

Это хорошо понимала Хармана, когда склоняла Стагевда к тому, чтобы постигнуть тайную механику Священного Острова. Когда настаивала на том, чтобы воздвигнуть вокруг острова стену Густой Воды. Хозяева Гамелинов не пожалели сил на создание вокруг Дагаата несокрушимой преграды, преодолеть которую без посредства изощренной магии не представлялось возможным.

Наконец, понимание пришло и к Герфегесту. Когда стена Густой Воды, скрывавшая от посторонних взоров болевое средоточие Синего Алустрала, выросла перед его глазами безмолвной сталистой громадой.

Интересная вещь – магия. Даже когда она служит твоему благу, всегда хочется, чтобы ее не было.

2

– Теперь мне ясно, отчего гарнизон, охранявший остров, был столь мал, – сказал Герфегест, впечатленный зрелищем плотного водяного кольца. – Если сотня бойцов, укрывшихся за крепостной стеной, стоит тысячи нападающих, то десяток отважных воинов, защищенных Густой Водой, стоит целой армии.

Но Хармана, похоже, была далека от безмятежности.

– Так-то оно так… Но ведь один опытный маг стоит двух армий, – сказала она в задумчивости.

Герфегест вспомнил о Шете окс Лагине. Он, разумеется, стал столь же силен и могуществен, сколь был некогда Октанг Урайн. Но по силам ли Урайну было бы сокрушить такую преграду?

Он не стал делиться своими соображениями с Харманой. Ей, пожалуй, с избытком хватало своих собственных.

– Ну хорошо, враги пусть разбираются своими средствами. А как мы сами подойдем к острову? – поинтересовался Герфегест.

– В стене из Густой Воды можно открыть ворота. Так же, как и в обычной стене. Если, конечно, ты умеешь заклинать Густую Воду, – сказала Хармана и подала знак бывшему наготове матросу.

В руках у матроса Герфегест заметил клетку, накрытую грубым сукном. Почтовый альбатрос. Только зачем он?

– Не забывай, что мы на корабле Пелнов. Если бы эти паруса принадлежали «Жемчужине морей», это было бы излишним, – пояснила Хармана.

Затем она вынула из клетки птицу. На сильной шее альбатроса висел медальон с гербом Гамелинов. Разумеется, не совсем обыкновенный медальон. Она с усилием подбросила птицу в воздух и та, обрадованная нежданной свободой, начала стремительно набирать высоту. Похоже, Густая Вода ничуть не смутила альбатроса – перемахнув через стену Густой Воды, она понеслась туда, где ее ждали руки Артагевда.

– Интересно, скоро ли нам отопрут?

– Отопру я и сама, – усмехнулась Хармана, таинственно сверкнув глазами. – Да вот только, боюсь, без альбатроса нас встретили бы совсем не так, как встречают Хозяев. А так, как того заслуживали бы изменники Пелны.

3

Хармана была красива и величественна всегда. Но в особенности – в те минуты, когда тайны бытия падали к ее ногам осенними листьями, а стихии были ей послушны, словно охотничья свора.