Шекор-туран рассмеялся, опускаясь на топчан.

Продолжая беседовать, незаметно накрыли стол. Старлей удивил майоров, выставив пару бутылок самогона, — «на югах» со спиртным было туго. Сели, налили по первой — за прибытие. Вторую рюмку замполит ДШБ, верный себе и дедовым заветам, поднял за «плечо друга и бедро подруги», вызвав одобрительный смех. Третью выпили молча, стоя и не чокаясь, помянув погибших на афганской земле, а четвертый тост, как водится, за то, чтобы за всех присутствующих подольше не пили третью…

Не успела четвертая рюмка прокатиться пищеводом, как в комнату Чабаненко ввалилась целая ватага офицеров-десантников. Все они были уже под основательной мухой, а возглавлял их, само собой, десантный комбат — майор Иванов.

— Ты что же это, Павел Николаевич, — загремел он, изображая смертельную обиду, — прячешь у себя моего заместителя? Мы тут с майором, — он указал на маячившего позади Эстонца, который с пьяной улыбкой держал перед собой «генеральскую» полевую сумку, — кое-куда заглянули и теперь готовы внести свой вклад в общее дело… Здорово, спецназ! — не слишком приветливо поздоровался он с Аврамовым. — И ты здесь?

— Привет, десантура! — Поднявшись во весь рост, великан макушкой едва не доставал до потолка. — Присаживайтесь, мужики, вместе отметим прибытие Шекор-турана. — Он опустил тяжелую лапищу на плечо старшего лейтенанта, вызвав недоуменные взгляды комбата и его заместителей.

Только теперь пьянка приобрела настоящий размах. Пошли разговоры «за жисть». Тайфун с Бугаем, перебивая и дополняя друг друга, поведали о том, где и при каких невероятных обстоятельствах впервые встретились Шекор-туран и мушавер Аврамов, он же Бугай, и что из этого впоследствии вышло. Вскоре водка, принесенная гостями, иссякла, и Хантеру пришлось вытаскивать Рейнджеров самогон, поминая товарища добрым словом.

Затем наступил черед Петренко. Уступив просьбам Чабаненко, с которым не виделись с апреля, он рассказал о себе — где был, чем занимался, что видел. От алкоголя язык развязался, старлей быстренько лишился скромности, оттого рассказ вышел содержательным и увлекательным. Кое о чем пришлось умолчать — об отношениях с Афродитой и Ядвигой, о дружбе с полковником Худайбердыевым и некоторых подробностях борьбы с Монстром, а также о возбуждении и закрытии уголовного дела. Старые товарищи и без того все знали, а новых это совершенно не касалось.

Поздней ночью захмелевшей компании захотелось порезвиться на свежем воздухе. Аврамов, успевший слегка опьянеть, загрузил народ в командирский «уазик» и, пренебрегая правилами безопасности, привез к себе в отряд. Там гульба продолжилась с новой силой: со стрельбой по бутылкам, метанием гранат в бассейн, армреслингом, купанием в том же бассейне, шашлыками и прочим.

Лишь под утро офицеры чуток угомонились — рассвет настойчиво напомнил о необходимости привести себя в порядок и в самом скором времени встать в строй. Проснувшись у Тайфуна на спальнике посреди комнаты, когда за окном совсем рассвело, Хантер не на шутку перепугался: почудилось, что прямо сейчас ворвутся политотдельцы, заактируют весь этот беспредел, и тогда все — прощай, новая должность!

Но все оказалось куда проще. Чабаненко, на скорую руку выпив кофе, как ни в чем не бывало побежал по делам. Старший лейтенант в свою очередь, приведя себя в надлежащий вид, поплелся со своей основательно полегчавшей парашютной сумкой в расположение отдельного десантно-штурмового. Он до сих пор еще нигде не приземлился, и этот вопрос предстояло решить.

В батальоне все выглядело штатно — подразделения находились на тактико-строевых занятиях, суточный наряд тащил службу по-уставному. Комбат, чистый и выбритый, словно и не было никаких ночных бесчинств, пригласил зама в кабинет — попить чайку. Тот вошел настороженно, ожидая нагоняя. Вместо этого комбат, направляясь к сейфу, проговорил:

— Садись, комиссар! Опохмелиться не желаешь? Тут у меня классный коктейль — рабочее название «копье». Спирт с «Боржоми» в пропорции семьдесят к тридцати, пробивает насквозь!

Наполнив два стакана, комбат вопросительно взглянул на зама.

— Извините, Виктор Ефремович, — уклонился тот. — Я, как жители туманного Альбиона, — до захода солнца не пью! Хочу только извиниться за вчерашнее, — запустил он пробный шар, так как действительно помнил далеко не все, — и спросить вас как командира — чем, по вашему мнению, я должен заняться в первую очередь?

— Не пьешь с утра… похвально… — Майор не долго думая махнул свои полстакана и запил… тем, что предназначалось новому заместителю. Затем закурил, подвинул пачку гостю и принялся изучать его физиономию. — Хитришь ты, Шекор! — наконец пришел он к неожиданному выводу. — Думаешь, если командир позволяет себе с утра усугубить, так его и нае…ть можно?

— Ну, началось в колхозе утро! — Мозги старлея, еще мутные после вчерашнего, едва не взорвались от возмущения. — Да что ж это такое? Как только появлюсь на новом месте — сразу же обвинения! То чью-то должность из-под носа увел, то веду себя вызывающе, то еще что-нибудь. Да если хотите знать, Виктор Ефремович, Эстонец ваш вчера сам нарвался!

Он вдруг поймал себя на том, что оправдывается, несмотря на то что раз и навсегда постановил себе: оправдываешься — значит виноват.

— Эстонца ты по делу присадил, — спокойно возразил командир части. — Пусть знает — не только мышцы на этом свете все решают. Он, кстати, вчера у тебя прощения просил, помнишь? — усмехнулся комбат.

— А то! — не поведя бровью соврал Хантер, хотя ничего подобного в смутных воспоминаниях не сохранилось. — Вот я и говорю — сам напросился!

— Он давно кого-то там продвигал на первую роту, — небрежно махнул рукой комбат — «копье» явно делало свое дело. — А тут ты со своей кандидатурой… Кстати, запрос на твоего Денисенко уже в Кабуле, Папа (здесь все офицеры называли командира бригады именно так) звонил в кадры, и те обещали, что как только сей старший лейтенант вернется из Герата, они его мигом под белы ручки — и прямиком сюда. Помнят они и о том, что ему через месяц выходит срок на присвоение очередного звания…

С виду уже нетрезвый, Иванов, однако, сохранял ясность мысли.

— Видишь ли, Александр Николаевич, — комбат затянулся и через облачко табачного дыма пристально взглянул на заместителя, — херня какая-то получается. Существует совершенно секретное постановление ЦК КПСС, на основании которого издан приказ министра обороны, оба этих документа с двумя нолями[115]регулируют так называемые «льготы», положенные тем, кто воюет в Афгане. И вот, по этим самым «нолям» выходит, что офицерам, проходящим службу в Афганистане, для которых вышел срок присвоения очередных званий, разрешается присваивать звания на ступень выше занимаемой должности. А в действительности — видел ты хотя бы одного такого везунчика? Вот и я тоже не видел. Представь теперь ситуацию в подразделении: ротный — капитан, и взводный у него — капитан! Можешь ты такое вообразить? Так ради какого хрена этакую фигню постановлять?! — вознегодовал комбат.