– И насколько же вы преуспели в приобретении этих, столь желанных предметов? – несколько сухо поинтересовался я.

– И на старуху бывает проруха! – ответил Барнум, вздохнув так громко, что на мгновение заглушил детский визг. – Девлину эта мысль показалась просто кощунственной!

– Девлину? – переспросил я.

– Ну да, Девлину, заведующему моргом, – сказал Барнум. – Ты б только видел, какой у него стал вид – словно я предлагаю что-то неприличное! Жаль. А как мне приглянулась его левая нога – я хочу сказать, Баллингера, конечно, а не Девлина.

– Его левая нога? – спросил я. – А почему вас так заинтересовала именно эта конечность?

– А ты не видел? – спросил галерейщик.

Я ответил отрицательно. Если читатель помнит, во время посещения морга все мое внимание было сосредоточено на содержимом легких Баллингера. Я ни разу не осмотрел нижней части его тела, прикрытой простыней.

– Девлин мне сам и показал, – произнес Барнум. – Превосходный образец, единственный в своем роде. Никогда не видел ничего подобного, а это уже кое-что значит. Страшное уродство. Пальцы как сплавились, будто восковые. Явно какой-то врожденный дефект. Он должен был жутко хромать.

– Хромать? – спросил я. – Но мистер Баллингер двигался совершенно непринужденно. Это его помощник, Бенджамин Боуден, действительно хро…

– Боже праведный, ты в порядке, По? – сказал Барнум. – Гляжу, а ты белый как мел.

Действительно, я почувствовал, как кровь отлила от моего лица, а сердце перестало биться. Ужас схватил меня за глотку, и я не мог вымолвить ни слова.

– Да в чем дело? – спросил Барнум, нахмурясь и пристально на меня глядя.

Оглянувшись вокруг безумным взором, я увидел, что Сестричка погружена в задушевную беседу с миссис Элкотт. По крайней мере несколько секунд мое отсутствие останется незамеченным.

Без лишних слов я ринулся из сарая и стремглав побежал в темноте по направлению к дому. Я уже обогнул его, когда Барнум, одной рукой придерживая поля своей шляпы, догнал меня и остановил, схватив за рукав.

– Какого черта все это значит, По? – настоятельно вопросил он. Несмотря на короткую дистанцию, которую мы преодолели, дородный галерейщик успел сильно запыхаться.

– Герберт Баллингер жив! – крикнул я.

– Жив? – воскликнул Барнум. – Опомнись, что ты такое говоришь? Мы же оба с тобой видели его тело в морге?

– Это был не Баллингер, – заявил я. – Это его помощник, Бенджамин Боуден. Баллингер убил его, а потом подстроил все так, будто сам погиб при случайном взрыве. Они были очень похожи друг на друга. Разительно похожи. Различия в наружности помог скрыть огонь. Сам не пойму, как только я не догадался?

На лице Барнума, озаренном лунным светом, появилось ошеломленное выражение. Впервые за то время, что я его знал, он не мог найти подходящих слов.

– Я должен на время взять вашу лошадь, – сказал я тоном, не терпящим отлагательств.

– Мою лошадь? – выдавил Барнум. – Но зачем?

– Доктору Фаррагуту грозит смертельная опасность, – ответил я. – Я должен немедленно предупредить его. Молюсь, чтобы не слишком поздно. Сейчас же возвращайтесь в сарай. Не говорите ничего, что может встревожить женщин и детей. Если Сестричка поинтересуется, где я, скажите, что у меня неожиданный приступ диспепсии и я вернусь, как только смогу.

Кивая, Барнум попятился и поспешил возвратиться к сараю, я же бросился к коновязи, где стояла его лошадь.

Теплый желтый свет из открытой двери выхватывал из темноты часть лужайки, где стояло животное. Дверь явно оставила открытой Луи, которая вот-вот появится со своей шпагой, на поиски которой отправилась.

Когда я стал отвязывать лошадь, взгляд мой упал на нечто странное, лежавшее за дверью.

Это была деревянная шпага Луи, и, казалось, сломанная.

Неописуемое беспокойство овладело мною. Бросив поводья, я взбежал на крыльцо, перемахнул через порог и опустился на колени, чтобы получше разглядеть бутафорское оружие.

Первое впечатление не обмануло меня. Шпага действительно была сломана. Лезвие треснуло посередине, на месте надлома торчали острые щепки, будто кто-то нанес деревянным клинком яростный удар.

Скованный судорогой тревоги, я выпрямился и заглянул в гостиную. От зрелища, представшего моим глазам, кровь застыла в жилах.

Все в комнате было перевернуто вверх дном. Валялись опрокинутые кресла, столик на высоких ножках лежал на полу, книги, корзинки с шитьем и остальное было в беспорядке раскидано.

Сложив руки рупором, я в отчаянии выкрикнул имя девочки. Никто не откликнулся.

Возможно, подумал я, она на чердаке и не слышит меня.

Я прошел по коридору к лестнице. И тут же не смог сдержать ошеломленного, отчаянного крика.

На ступенях валялась шляпа Луи с пером.

Я ринулся вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Не успел я достичь площадки второго этажа, как – к своему неописуемому ужасу – увидел, что дверь спальни, где жили мы с Сестричкой, болтается, наполовину сорванная с петель, будто ее заперли изнутри, а затем вышибли силой.

Я бросился в комнату. Как и в гостиной, здесь повсюду виднелись следы ожесточенной борьбы. Умывальник был сбит, постельное белье сорвано с перин, занавески валялись на полу.

Однако не эти признаки насилия заставили мой разум помутиться, а сердце и душу – сжаться от непереносимой тоски. Все это было вызвано чем-то столь незначительным и, на первый взгляд, безобидным, что поначалу я даже не заметил этого.

Кто-то усадил на подоконник одну из разодранных кукол Лиззи Элкотт. На коленях у нее лежал красный резиновый мячик – игрушка любимца девочки, кота.

Ледяной ужас пронял меня до мозга костей. Сомнений в том, что здесь произошло, не оставалось.

Баллингер был в доме. И похитил Луи!

То, что Луи угрожала сейчас самая жуткая опасность, какую только можно вообразить, было очевидно. Череда пугающих образов промелькнула у меня перед глазами с ошеломительной скоростью: мертвенно-бледное тело Эльзи Болтон, изуродованные останки миссис Рэндалл и Салли, обмякший труп Ладлоу Марстона в зубоврачебном кресле и стена за ним, забрызганная мозгами. Мысли о предыдущих жертвах Баллингера были столь пугающими, что на мгновение я застыл, не в силах что-либо предпринять.

Прошло немало времени, прежде чем ко мне вернулась способность рассуждать здраво. Чтобы спасти жизнь Луи, нельзя было терять ни минуты. Надо было спешить. Немедленно звать на помощь.

Прежде чем я смог привести это решение в действие, я, вздрогнув, услышал неожиданный звук – как будто кто-то украдкой расхаживал по первому этажу. С бешено бьющимся сердцем я подкрался к дверям спальни, высунул голову в коридор и до предела напряг слух.