— Вот, — растерянно указал на Нюшку Чадов. — Ребёнок заболел…

— Сам вижу, не слепой, хоть и в очках! — рявкнул лекарь. — Куда ж вы смотрели, олухи, что дите до такого состояния довели?!

Легендарный обитатель Зоны стремительно преодолел расстояние, отделявшее стол от дивана, и склонился над ребёнком.

— Кто отец?

«Крестоносцы» разом уставились на Степана. Парень смущённо покраснел.

— Да я, собственно, не…

— Всыпать бы тебе, папаша, по мягкому месту! Да розгами, не ремнём! И предварительно в соляном растворе их замочить!

Доктор строчил ругательными фразами, как из автомата. Странно, но Плясун совсем не чувствовал обиды. Наоборот, будто кто снимал тяжёлые камни с его души.

Так, бранясь, врач между тем ловко и споро выполнял свои обязанности. Шлепнув на пол у изголовья девочки саквояж, он распахнул его и стал жестами умелого фокусника извлекать оттуда одну дивную вещицу за другой. То небольшое зеркальце в изящной золочёной оправе, которое он подержал над ротиком ребёнка и удовлетворенно хмыкнул, заметив на поверхности слабое пятно от дыхания. То достал какие-то диковинные очки, похожие на окуляры ювелира — с выдвигающимися линзами-объективами. Нацепив их вместо своих обычных, врачеватель вперился в жабу-артефакт, присосавшийся к Нюшкиной грудке. Похмыкал, осторожно потрогал нарост длинным пальцем с аккуратным маникюром. Снял «бинокль». Выудил длинную серебряную иглу-спицу и потыкал ею в сердцеобразную штуковину. Иглу сменил острый скальпель с узким и тоже длинным лезвием. Доктор попробовал сделать на артефакте надрез. Неожиданно Нюшка ойкнула.

Степан дёрнулся, словно это его резали.

— Спокойно, молодой человек! — погрозил ему скальпелем загадочный обитатель Болот. — Спокойно! Нервные клетки не восстанавливаются! Скопытишься тут от инфаркта или инсульта, так мне ещё и тебя реанимировать придётся!

Он посмотрел на сталкеров.

— Здесь имеется нечто, хотя бы отдалённо напоминающее операционный зал?

— И не один, — нервно сглотнул Стылый.

— Значит, так! — Доктор бесцеремонно ткнул скальпелем в грудь Болида. — Ты будешь мне ассистировать! Бери ребёнка и тащи в операционную! А ты, дружище, — повернулся к Стылому, — станешь на дверях, и чтоб никакая зараза не смела нам мешать! Всем всё понятно?!

— Но… — вздрогнул Чадов.

— Вот именно! — погрозил ему кулаком врач. — Никакая зараза! В том числе и чадолюбивые родители, чтоб их!… Вперёд, олухи царя небесного!

Болид подхватил Нюшку на руки и куда-то поволок. За ним подались Болотный Доктор и Стылый. Рванувшегося было следом журналиста удержал за руку Опрокидин.

— Погоди! Раз он сказал, что нельзя, значит, нельзя. Не нужно ему мешать.

— Вы так в нём уверены, отче?

— Больше, чем в самом себе! — не колеблясь, ответил пастырь. — Скажи спасибо, что он был неподалёку и сразу откликнулся на мой призыв.

— Давно его знаете?

— Как сказать, — помялся святой отец. — Захаживает в гости. Но ты как будто сам о нём не слыхивал.

— Естественно, слышал, — вздохнул Степан. — Это я так, для самоуспокоения…

— Давай лучше кое с кем переговорим, пока суд да дело. Всё время быстрее пройдёт.

Он вышел в соседнюю комнату и через минуту вернулся, подталкивая впереди себя молодого человека в белом халате.

— Знакомься. Это ассистент твоего однокашника, Алексей Тарасов. Давай, человече божий, исповедуйся. Авось часть грехов отбудешь…

Как известно, Зона богата на артефакты. Уникальные штуковины непонятного происхождения, обладающие чудесными свойствами, встречаются здесь чуть ли не на каждом шагу. Большей частью они применяются в бытовых ситуациях. Ну, там сигаретку сталкеру прикурить, вес тяжёлого рюкзака уменьшить, радиацию нейтрализовать, чуток здоровье поправить и тому подобное. Так сказать, «умные вещи» из волшебных сказок. Потому и цена таких диковинок невысока.

Но порою попадаются и редкостные экспонаты, наделённые поистине поразительными качествами. Ну, не «философский камень», конечно, способный превращать любой металл в золото, но всё же. Например, могут существенно уменьшить гравитацию или усилить ментальные способности человека, повысить насыщаемость и регенерацию, снизить урон от огнестрельного оружия.

Высоколобые умники, облюбовавшие Зону для не вполне гуманитарных исследований и экспериментов, уже давно изучают свойства разнообразных артефактов, порождённых этой странной землёй. Большая часть диковинок неоднократно описана и изучена вдоль и поперёк. Казалось бы… Но где гарантии, что после очередного выброса этот самый вдоль и поперёк постигнутый артефакт вроде примитивной «батарейки» или «медузы» не получит каких-нибудь видоизменений и дополнительных, ещё неизвестных науке особенностей? Никто не даст таких гарантий.

Вот и в этой лаборатории, формально числящейся за министерством обороны, а фактически уже давно приватизированной и принадлежащей группе предприимчивых государственных дельцов, многие годы занимались сбором уникальной коллекции артефактов. Собирали всё, что в руки попадалось. По старой славянской привычке: «шоб було». Авось для чего сгодится. Собрание насчитывало уже более двух тысяч экспонатов, которые зачастую хранились довольно халатно, чуть ли не в кучу сваленными. При этом никому из учёных как-то не приходило в голову (а если и приходило, то подобные гипотезы отметались как антинаучные), что эти самые артефакты могут скрещиваться между собой, порождая новые формы. Это ведь нонсенс, лысенковщина какая-то, вроде выращивания груш на вербе. Неживая материя не может ничего порождать. Разве что в результате неких геологических катаклизмов. Ну, типа из углерода при сверхвысоких температурах и давлении рождаются алмазы. А ведь выбросы в Зоне сродни этим самым глобальным катаклизмам.

Так и случилось очередное чудо, когда после нескольких мощных выбросов, изрядно перетряхнувших коллекцию, родились пару новых артефактов, получивших название «сердце Смерти». Почему «сердце»? Да потому что своим внешним видом артефакт действительно очень напоминал этот жизненно важный орган. Кстати, первоначально он так и звался, просто «сердце». Это уже потом прибавилось второе слово, когда начали изучать свойства «новорождённых» уникумов.

А особенности эти и впрямь были исключительными. Выяснилось, что объект обладает зачатками жизни и… разума. Мыслящий, живой артефакт! Это же переворот в науке! Хозяева лаборатории, естественно, никому не доложили о важном открытии. Вместо этого они полностью сменили охрану, прислав сюда контрактников вместо бойцов регулярных воинских частей. Перетряхнули и научные кадры. Лабораторию возглавил новый руководитель, профессор Борис Александрович Шерман, уже зарекомендовавший себя прекрасным специалистом в области зоноведения. В несколько раз увеличилось финансирование. И работа закипела невиданными темпами.

Вскоре удалось выяснить, что «сердце» обладает способностью мощного воздействия на психику живых организмов, пробуждая у них тягу к самоуничтожению, к смерти. Вот тогда и появилось второе страшное слово в названии артефакта. Предмет, соприкасаясь с живой плотью, через считаные мгновения буквально срастался с нею, он осмысленно управлял захваченным симбионтом и через какое-то время, выпив все жизненные соки, уничтожал его. Причём жертва практически не сопротивлялась, с радостью встречая жуткую судьбу. Лишь немногим подопытным удалось отделаться от страшной ноши и при этом сохранить здравый рассудок. Правда, после разделения жили эти «счастливчики» недолго.