– Где они сейчас?

– Надсмотрщик в подвале, связанный, с кляпом во рту. Рабы на улице под охраной.

– Каковы настроения?

– Люди мрачны. Напуганы.

Дело было плохо, и оба понимали это. Имена не назывались, словно от этого происходящее становилось менее реальным. Говорили просто «надсмотрщик», «рабы».

– Что насчет девушки? Она разобралась с картой?

– Она хочет болото и северные холмы, самые труднодоступные ваши владения.

Там насчитывалось шесть тысяч акров, но Джону было плевать. Он коснулся лица жены, а когда поднял взгляд, глаза его горели.

– Это убийство, Айзек.

– Она говорит, они насиловали ее, били…

– Ты ей веришь?

– Разве это важно?

* * *

Когда прибыл доктор, Джон встретил его на лестнице.

– Мне надо знать, можете ли вы спасти ее. – Он потащил доктора наверх и подтолкнул к кровати. – Мне надо знать, будет она жить или умрет.

– Успокойтесь, пожалуйста.

– Проклятие, доктор! Скажите мне!

– Очень хорошо. – В голосе доктора слышалось сильное недовольство, но он проверил температуру и пульс, откинул халат и послушал ребенка. Когда же выпрямился, все читалось на его лице. – От такой горячки почти любая уже умерла бы.

– Но?

– Никаких «но». Пульс слабый, дыхание настолько поверхностное, что его почти нет.

– А ребенок?

– Пока жив, хотя, по-моему, это чудо. После моего недавнего визита произошли какие-то изменения?

Джон подумал про девушку, про то, как она коснулась его жены, и та открыла глаза, произнесла его имя.

– Нет, – солгал он. – Никаких.

– Я еще могу спасти ребенка…

– Не говорите так!

– Мистер Мерримон. Джон… – Он положил руку на плечо молодого человека. Они не были близки, но девятнадцать лет назад доктор принимал Джона из утробы матери. Он находился возле постели его отца, когда тот испустил дух. – Я призываю вас взглянуть на этот вопрос шире.

– Нет, если это убьет мою жену.

Доктор со вздохом кивнул.

– Могу я, по крайней мере, осмотреть вас?

– Я в порядке.

– Нет, мистер Мерримон. Не в порядке.

Джон знал, что это правда. Он не ел шесть дней. Не спал, не мылся, не отходил от жены.

– Есть хоть какие-то основания надеяться?

– Вы верующий человек?

– Был когда-то.

– Тогда помолитесь о чуде.

Когда доктор ушел, незаметно, будто ниоткуда, появилась девушка.

– Ты знаешь, какую землю я хочу? – Она остановилась в десяти футах от него, и Джон вдруг понял, насколько она умна. Потребуй она все поместье, и округ возмутился бы. Ей хочется темных мест, заброшенных земель. – И еще мне нужны люди. И инструменты для строительства.

Девушка использовала смесь из английского и своего родного языка. Джон посмотрел на Айзека, который переводил.

– Люди? – спросил Джон.

– Мой народ, люди из Африки.

– Только исцели мою жену.

– Есть место, куда твои рабы ходят молиться. Сначала мы отправимся туда.

– Такого места нет.

– Он знает.

Айна указала на Айзека и заговорила на своем языке. Тот, выглядевший пристыженным, объяснил:

– Некоторые из нас втайне молятся. Она говорит, что это единственное место, где она согласна принять у вас… плату.

– Ты знаешь это место?

– На болоте, – сказал Айзек. – Я его знаю.

* * *

Она хотела, чтобы рабы видели, поэтому их вели позади. Джон оглянулся на шаркающую колонну, на приговоренных в телеге, дребезжащей и гремящей по сужающейся дороге.

– Далеко еще? – спросил он.

Айзек ехал рядом.

– Недалеко. – По мере приближения к болоту воздух сгущался; когда село солнце, они зажгли факелы. – Вот это место.

Оказалось, это росчисть в лесу, пустое место, пропахшее грязью и стоячей водой.

– Здесь ничего нет, – сказал Джон.

– В этом весь смысл.

Джон соскочил с коня, посмотрел в глаза Айзеку.

– Ради Мэрион, – сказал он.

– Ради вашей жены.

– Скажи ей, чтобы начинала.

Но девушка уже приступила к делу. Она распорола и сбросила одежду с белого мужчины, потом проделала то же самое с рабами. Они цепенели при движении лезвия, но девушка еще не закончила – принялась показывать ножом и говорить по-своему.

– Айзек? – прошептал Джон.

– Она рассказывает всем, что хочет сделать. Она издевается над ними.

Девушка коснулась ножом пениса, потом века, а затем и губ белого мужчины.

– Мы не можем ее остановить, – сказал Айзек.

Джон знал, что не может, даже если бы хотел. Сбившиеся в кучу рабы были в ее полной власти. Они смотрели на надсмотрщика, на еще двух человек, таких же, как они. Никто даже не двинулся, чтобы им помочь; они не смели.

– Что она теперь говорит?

– Перечисляет их преступления.

Джон глядел на надсмотрщика и видел свою жену. Девушка выпрямилась и указала на большое дерево, высившееся на поляне.

– Она хочет, чтобы их подвесили за щиколотки.

Джон понимал, что произойдет, он видел это по его лицу.

– Выполняйте.

Мужчины пронзительно кричали, когда их подвешивали, и Джон знал, что его душа проклята. Умрет Мэрион или нет, в жизни не будет радости. Когда мужчины повисли вниз головами, девушка заговорила с Айзеком, но глядела на Джона.

– Она говорит, что сделка еще не закончена.

– О боже, Айзек…

– Будет одно последнее условие, но вы должны согласиться.

– Мы всё оговорили! Всё!

– Она говорит, что это мелочь, пустяк.

Джон провел пальцами по волосам. Посмотрел в ночное небо, и Айзек произнес фразу, которая уже сложилась у Джона в голове: