Одни писали, что вся заслуга в обретении Иерусалимской иконы всецело принадлежит директору школы Матвею Яковлевичу Ферапонтову, чья бабушка Прасковья Ильинична с риском для жизни уберегла ее от поругания в большевистское ненастье, а он охранял святыню до сего дня, как часовой на посту. Другие намекали на какие-то высшие метафизические силы, подвигнувшие к чудесному обретению иконы. Ну а «желтая пресса» и вовсе занималась привычным ерничеством и зубоскальством. И нигде ни разу не было упомянуто имя Толбуева или Гаршина.

О задержании Ферапонтова и других также ходили разные слухи. Многие недоумевали и негодовали. За что? Видели в нем жертву обстоятельств, ошибку правосудия, происки врагов, а то и жидомасонов. Его любили в Юрьевце. Он пользовался огромной популярностью. Вечером перед Управлением полиции даже собралась значительная толпа народа, требующая его освобождения. С плакатами и гневными выкриками. Того и гляди двинутся на штурм и самочинно вызволят узника совести.

Мэр города и начальник полиции не знали что делать. К тому же ему нечего было инкриминировать в юридическом плане. Покушение на убийство? Так Толбуев от своих первоначальных показаний отказался, заявив, что все это было игрой, розыгрышем, правда, не слишком веселым. Черемисинов твердил, что оказался в церкви случайно и вообще не понимал, что там происходило в ночные часы. Починок «включил дурочку». Марфа Посадница просто молчала, прикидываясь немой. Ну а с белой вдовы и вовсе что взять? И только сам Ферапонтов говорил много, но совершенно не по делу: в основном о язычестве. Но эта тема полицию абсолютно не интересовала.

Тогда было принято решение всех выпустить, взяв, на всякий случай, подписку о невыезде до окончания следственного дела. Ферапонтова на пороге Управления полиции забросали цветами и понесли дальше на руках. Вот только куда нести, не знали. Флигель-то сгорел. Тогда понесли к гостинице, как к месту временного проживания. Пока мэрия не выделит новую квартиру или даже целый дом, как и положено директору школы и одному из самых авторитетных людей Юрьевца.

Донесли и оставили там, наконец-то, в покое. А остальные «подельники» дошли до гостиницы сами, своим ходом. Администраторша Люся на выделенные мэрией бюджетные средства определила Ферапонтову, его супруге и белой вдове лучшие номера, Антошу Починка отправила во флигель к сестре, а Черемисинова погнала в «Дары Хилендара» за горячительным. Так драматическая история с похищением Иерусалимской иконы в прошлом веке и с возвращением в век нынешний обернулась фарсом.

Но вот что самое любопытное. Еще второго июля, шесть дней назад, Катерина, рассказывая Велемиру Радомировичу о родном городе, упоминала о появлявшемся прежде над Юрьевцем странном ночном неземном сиянии, несущем духовное успокоение и благодать. Даже сама в далеком детстве видела. С тех пор его ни разу не было. Но вот этой ночью оно вновь проявилось. Длилось это сияние всего несколько минут, но факт был зафиксирован многими ликующими жителями Юрьевца. Что бы это значило? — как сказал бы Толбуев Ферапонтову, предлагая отгадать очередную шараду из «Уловки № 34».

Кстати, сам Матвей Яковлевич и Велемир Радомирович встретились в коридоре гостиницы только утром следующего дня, девятого июля. Не глядя друг на друга, поздоровались и разошлись. Как и положено мирным христианам с язычниками.

Через час в номере Толбуева собрались на совещание все столичные гости. Да еще Катя.

— Что будем делать дальше? — спросил Вадим, сидя рядом с родственницей, подальше от Марины. — Икону нашли, пора возвращаться в Москву.

— Нашли-то, нашли, но моя личная история еще не закончена, — напомнил Велемир Радомирович.

— Да, так до сих пор и не выяснили, кто написал послание, — добавил Иван.

— А вот я вас разведу с вашей погибшей в Кармадонском ущелье супругой, тогда и успокоитесь, — пообещал юрист. — И перестанет всякая небыль мерещиться.

— Но это не решит дела, — взял слово следователь. — Экспертиза ведь установила подлинность почерка. Вот что самое странное.

— И загадочное, — дополнила Марина. — А ты, Вадим, можешь отправляться.

— Нет, останусь. Мне тоже интересно доглядеть это кино до конца. Фильм Тарковского прямо.

— Тогда… даже не знаю, как приступить к поискам, — честно признался Гаршин. — Ни за какой кончик этого клубка не ухватишься. Их попросту нет.

— Но остается еще таинственная Ирина Сажэ, — отозвался Толбуев. — И это — моя единственная и последняя надежда.

— Которая может оказаться пустой, — сказала Марина. — Сколько ни ждем, она так и не появляется.

— Призрак, — усмехнулся Вадим.

— Отчего же так? — откликнулась Катя. — Этот «призрак» сейчас вместе с электриком на пляже загорает. И весело смеется, я сама видела, когда мимо шла.

— А что ж сразу не сказала? — рассердился Велемир Радомирович.

— А ты кому-нибудь слово даешь вставить? — резонно ответила она. — Только тебя и слышно.

— Вот это — в самую точку! — порадовался за свою кузину Вадим и даже пожал ей руку. — Молодец, сестра. Наша кровь, чувствую. Ловко нейропаталогоанатома осадила.

Толбуев был уже на ногах и ринулся к двери. Гаршин на всякий случай последовал за ним. Мало ли что опять приключится? За всеми неприятностями с другом не углядишь. Сегодня был выходной день, поэтому на местном пляже народу было достаточно много. Но электрика они не обнаружили, а как выглядит Ирина Сажэ, не знали. Нет, если бы это была та Ирина, сестра Лены, тогда конечно. Но одиноких женщин средних лет вообще не наблюдалось, все — парами.

— Опять испарилась, — с горечью промолвил Велемир. — Да что ж она такая непоседа? Неуловимая птичка прямо. Вот что. Пойдем на квартиру к электрику. Может, они там?

Однако и тут им не повезло. На стук в дверь никто не отзывался. Прождали полчаса, делая скидку на то, что Ирина с Максимом могли заниматься чем-то иным, чем игрой в шашки, но отпущенное время истекло, а квартира молчала. И им пришлось не солоно хлебавши вернуться в гостиницу. А там, в холле, их поджидал новый сюрприз.

Люся, выйдя им навстречу из-за администраторской стойки, сообщила:

— Радуйся, Велемир! Твоя Ирина Сажэ только что заселилась в пятом номере. Максим Иванович ее привел.

— Как же мы разминулись? — пробормотал Толбуев и поспешил в указанном направлении. Но и оно оказалось неверным. Поскольку номер был пуст. Нет, дамские платья в шкафу, на тумбочки — духи и прочие женские мелочи, а самой Ирины — нет.

— Ума не приложу, куда подевалась? — удивилась Люсьен. — А главное, как мимо меня прошла? Я же не спала, не дремала даже.

— Ты всегда спишь, когда накануне пьешь. А пьешь накануне, насколько я тебя знаю, всегда, потому и спишь тоже, — вывел вот такое логическое заключение Велемир Радомирович.

Люся на эту жесткую критику не обиделась, а включила свою женскую логику:

— Тогда… давай сегодня вечером и отпразднуем.