– Ты всегда умудряешься засветиться! А вот почему Анны там нет? Ее не могли арестовать, она чиста как дитя… Наверное, вернулась к первому мужу или вообще уехала в Германию.

– За четыре дня уехала?

– Ну, просто уехала оттуда, – поправилась она. – Спряталась. Я бы тоже спряталась.

– Ты?! – насмешливо воскликнул Феликс. – Я что-то сомневаюсь…

– Почему? Если бы я имела дело с убийством, я бы… – начала она и осеклась. Быстро отвернулась, стала смотреть на фазанов, куда угодно, только не на него.

Прошло уже три дня, как он признался ей во всем, глубокая царапина над бровью (слава богу, Лиза не задела вену!) уже затягивалась, между ними царило полное взаимопонимание, никаких тайн не оставалось… И в то же время Лиза предпочла бы кое-что не знать. Впервые в жизни она думала, что бывает ложь во спасение. «Я ничего не хочу знать про Любку, ничего не хочу знать про нее! – повторяла про себя Лиза, но таким образом не удавалось забыть о случившемся. – И вот уже второй убийца на моем пути, а я никак не могу выдать его закону… Ну, с Олегом все ясно, не хочется связываться, еще подумают, что это я из мести! Но почему я этого покрываю?! Кто он мне? Знаю его всего несколько дней и уже стала его сообщницей. А как еще это называется? Вместе решили достать драгоценности, если только Олег их еще не загнал… Да нет, загнал или припрятал, оттого и смотались все из квартиры, и нам – шиш! И снова возникает вопрос – зачем я тогда покрываю его?! Можно было предположить, что из-за денег, но если денег нет?»

Она никак не могла решить этот вопрос и мучилась ужасно. Насколько все было бы просто, если бы Феликс никого не убивал! Во-первых, не было бы шрама у него на лбу. Во-вторых, она бы не ударила его на другой день у лифта, в своем подъезде, где он ее поджидал. А ударила она сильно, злобно, крикнула: «Не бегай за мной!» – и уехала в лифте, даже не посмотрев в его сторону. На следующий день он не пришел. Тут она забеспокоилась. Бегала к окну, смотрела во двор, обшарила свой подъезд в надежде, что он где-то ее подкарауливает. Но его не было. Тогда Лиза села и стала себя ругать, что не взяла у него ни адреса, ни телефона. Проклинала себя: «Мальчишка бог знает что теперь натворит, он вооружен, он почти сошел с ума!» Кроме того, у нее остались деньги, которые Феликс показывал ей, а потом забыл взять… Те деньги, которые его мама откладывала себе на шубу и которые он взял, чтобы выкупить сокровища у Любы… Этот его детский расчет теперь доводил Лизу до слез. «Любка тоже порядочная сволочь была, – думала она. – В конце концов, могла парня довести… Кто знает, что там происходило? Ну почему я его отпустила, почему ударила? Теперь он пропал навсегда! Дура я, дура!»

И вот вчера он пришел. Позвонил в дверь, и она выбежала в тамбур, чтобы открыть ему, в одной майке и трусиках. Он, увидев это, отступил назад и внезапно густо покраснел.

– Ну заходи же! – нетерпеливо сказала она, схватила его за руку и потащила в квартиру. – Что ты себе позволяешь?! Где ты был?

– Дома, – тихо ответил он. Сидел на краешке дивана, не поднимая головы, на лбу красовался аккуратный кусочек пластыря.

Она взяла деньги, сунула ему в руку и насмешливо сказала:

– Возьми за чем пришел. За этим ведь явился? Или тебе страшно стало? Боишься, что я тебя выдам? «Я пришел тебя убить!» – передразнила она его. – Тоже мне, Шварценеггер! Думаешь, я боюсь тебя?

Он сидел молча, мял деньги, рассматривал их, потом сунул в карман. Тихо сказал:

– Мать меня из дома выгоняет.

Эти слова мигом сбили с Лизы воинственный пыл, она притихла, широко раскрыла глаза и спросила:

– За что?

Он пожал плечами:

– Кто знает… Сперва сказала, что я вор. Потом – что загубил ей жизнь. Как ты думаешь, почему я загубил ей жизнь?

– Не знаю… – растерянно ответила Лиза, присев рядом с ним на диван. – А… Это никак не связано с тем, что она замуж собралась?

– Наверное, тоже связано, только я ее приятеля давно уже не видел.

– Так, может, он ее бросил, а она решила, что ты во всем виноват? – предположила Лиза. – Знаешь, обычно мужики боятся лишних проблем, когда их заставляют жениться, а ты – проблема большая. Тебе ведь негде жить?

– Негде. Ну и что? – резко ответил Феликс. – Она ведь мне мать, как же она могла! Неужели хахаль ей дороже?

В его голосе прозвучали слезы, и Лиза совсем расстроилась. «Я его практически избила, а он пришел ко мне жаловаться на мать… – подумала она. – Я его материла, как хотела, а он просит, чтобы его утешили… Значит, ему совсем больше не к кому пойти… Бедняга!» Она осторожно сказала:

– А она не догадывается, чем ты занимался в последнее время?

– Нет. Я ничего ей не говорил.

– И правильно. Незачем рассказывать все, – похвалила его Лиза. – Ты и так уже достаточно болтал. Скажи спасибо, что мне все рассказал, я тебя не выдам.

– Не выдашь? – Его глаза наполнились слезами. – Лиза, я ведь не виноват, я не хочу в тюрьму! Я не хотел ее убивать! Ты бы на моем месте тоже не выдержала! Это она виновата, пистолет на меня навела! Хотела выстрелить! Я оборонялся!

– Знаешь, давай не будем об этом! – попросила она. – Иначе я снова сорвусь… Не могу об этом думать! И не верю, что ты это сделал! А может, ты соврал, а?

– Сама сказала – не будем больше об этом, – мрачно ответил он. – И я тебе не врал. Я вообще тебе не вру. Даже самому смешно.

– Ну-ну… – вздохнула она. – Значит, закончили эту тему. Попробую забыть. Во всяком случае, можешь не бояться, что я пойду в милицию и стану капать на тебя. Сама нечиста – часы-то украла! А потом… Если свидетельствовать, то уж против вас обоих.

– Против кого? – Он поднял глаза. Черные, влажные, со слипшимися длинными ресницами, они были совсем девчоночьими, детскими. – Ты это про кого говоришь?

– Про вас с Олегом, – пояснила Лиза. – Я уже столько скрыла от милиции, что просто глупо туда идти. Мне самой страшно, что будет, когда все это вылезет наружу. За молчание ведь тоже сажают…. Что мне делать?

– Откуда я знаю, – ответил он неожиданно злобно. – Во всяком случае, молчать ты будешь не из-за меня, верно? Из-за него! Так какое мое дело? Я тут вообще сбоку припека!

– Ты чего разорался? – добродушно удивилась она. – Нервы не в порядке? Главное – буду молчать, а уж все остальное на моей совести. И почему я вечно страдаю за других?

– Ну, из-за меня ты можешь не страдать! – фыркнул он. – Иди, доноси! Главное – про него молчи!

– Это почему – главное? – удивленно переспросила Лиза. – Ты свой польский гонор брось! Или… О господи! Ну ты как ребенок! Ты что, ревнуешь?!

– Нужна ты мне… – грубо и неловко ответил он, и Лиза почему-то сама покраснела. Отошла к окну, прижимая ладони к горячим щекам, и зажмурилась. Постояла так немного, чтобы успокоиться, хотя при этом твердила себе, что все это страшная чепуха, что мальчишка запутался, сошел с ума, что его надо немедленно выгнать. Но вместо того чтобы сделать это, она, не поворачиваясь, быстро заговорила: