Надька сидела за столом и разглядывала себя в пудреницу. При нашем появлении она не прекратила своего занятия, я немного подождал для приличия, затем опустился на стул и принялся изучать потолок. Много чести перед ней навытяжку стоять. Покладистый Ваня остался в дверях.

— Иван, вы же курите? — то ли с вопроса, то ли с утверждения начала Надька, не замечая меня в упор.

— Надежда Сергеевна! — чувствуя подвох, осторожно повел разговор Ваня. — Я ведь только иногда!

— Да хоть иногда! — надменно произнесла Надька. — Это не имеет принципиального значения.

Надо же, «принципиального»! Надька и принципы — это очень смешно. Интересно, куда она клонит, точно не за здоровый образ жизни решила агитировать.

— А где, позвольте вас спросить, вы курите? — как акула сужая круги, подходила к своей цели Надька. И торжествуя, закончила: — Вы же в гараже курите!

Ну да, в гараже, глупо отрицать. Гараж при отделении был на втором этаже, и скорые в реанимацию въезжали по эстакаде прямо с улицы. Там было официальное место для курения, и для этой цели стояла лавка и ведро для окурков.

— Видите, в гараже! — обрадовалась Надька. — Вот вы там курите, а грязь потом оттуда на своих башмаках по всему отделению растаскиваете!

Нет, посмотрите на нее, опять мы с Ваней крайние. Курит у нас большая часть сотрудников, а грязь, оказывается, растаскиваем только мы. Впрочем, пора бы и привыкнуть.

— Так вот! — уже с непроницаемым лицом произнесла Надька и снова раскрыла пудреницу. — Берите пожарные шланги и хорошенько помойте гараж! Я видела, так санитары в приемном покое делают.

Хотелось мне ей на это возразить, что на то они и санитары, чтоб гараж мыть, да передумал. Все равно у нас санитаров отродясь не водилось. Вся санитарская работа в нашем отделении целиком была на медсестрах. Надька отличалась еще и тем, что реанимационную работу не знала вовсе, и поэтому вечно припахивала так, по хозяйству.

Мы с Иваном немного для порядка почертыхались, поплевались и отправились драить гараж. В любом случае это лучше, чем дружинниками в потемках бегать.

Почти сразу же выяснилось, что тот шланг, который смотанный валялся в нашем пожарном шкафу около ординаторской, никуда не годился. Скорее всего, его забыли просушить те, кто использовал до нас, поэтому он весь прогнил. И как только мы открыли вентиль, из многочисленных дыр в шланге стали стрелять веселые фонтаны, затапливая коридор, ординаторскую и противошоковый зал.

Мы быстро перекрыли воду, но все равно потоп был приличный. Нам было высказано все, что о нас думали, и больше всех досталось, конечно, от Надежды Сергеевны.

— Что же вы не проверили шланг, Алексей Маркович, вот давайте воду теперь собирайте! — сокрушенно качала головой Надька. — Разве же так можно!

Она стояла и всем своим видом показывала, как устала командовать остолопами.

— Я что, по-вашему, дунуть или плюнуть туда должен был, Надежда Сергеевна? — пытаясь хоть как-то отбиться, спросил я. — Как его можно проверить-то?

— Вы как ребенок, Алексей Маркович, честное слово! — с жалостью глядя на меня, печально сказала Надька и отправилась восвояси.

Да, для полного счастья только снисхождения от такой, как она, не хваталo. От злости я пнул ведро, оно красиво подлетело, врезалось в стену гаража и с грохотом покатилось, теряя окурки.

— Вань, согласись, есть что-то забавное, когда шалава разговаривает тоном школьного завуча.

Ваня не ответил, лишь пожал плечами, он никогда не употреблял бранных слов и сильных выражений, особенно в адрес женского пола. То, что Надьку, симпатичную и разбитную сестру травматологического отделения, во время вечернего административного обхода застали за сексом с пациентом, было известно половине больницы. Злые языки поговаривали, что грех этот случился ни много ни мало как с негром. Надьку сразу решили линчевать, а точнее, выгнать с позором, но тут вмешалось мощное лобби в лице многочисленных хирургов, вероятнее всего тоже за оказанные в недалеком прошлом услуги. Они толпами ходили в администрацию и уговаривали Надьку не трогать.

Надька привлекала мужиков своим особым авантюризмом и беспринципностью. Однажды, во время коллективной поездки в Ереван по линии профсоюза, еще в аэропорту ее заметили горячие местные парни, поцокали языком, сказали: «Вай, дэвушк!» — и она при всем честном народе прыгнула к ним в машину и унеслась куда-то в направлении горных хребтов, вернувшись лишь через неделю, за час до отлета в Москву, несколько утомленная, но весьма довольная.

И вдруг после такого скандала, вместо увольнения с волчьим билетом, Надька неожиданно для всех, и прежде всего для себя самой, стала старшей сестрой реанимации, то есть получила колоссальное повышение. Я понимал, что своим нынешним рвением она изо всех сил пытается реабилитироваться. Но чем сильнее был ее показной энтузиазм, тем чаще ей припоминали старые грехи, а чему тут удивляться. Береги честь смолоду.

Часа полтора мы собирали воду, а потом я пошел и украл новенький пожарный рукав в отделении эндоскопии.

С новым шлангом пошло куда лучше. Напор был таким, что держать его приходилось вдвоем. Шланг извивался, пытаясь вырваться, будто схваченная в джунглях Амазонки змея анаконда. Тугой столб воды бил в пол гаража, на котором возникали мощные водовороты и завихрения, напоминавшие океанские течения Гольфстрим и Куросио. Через пару минут мы с Ваней были уже мокрыми до нитки, а воды стало выше чем по щиколотку. Неожиданно обнаружилось, что пол нашего гаража устроен наподобие корыта, сантиметров на пятнадцать глубже уровня въезда и выезда.

И что же нам теперь делать с тоннами грязной воды, которая плескалась на площади в пятьдесят метров? Там плавали окурки, пустые сигаретные пачки, обрывки бинтов, газетные страницы и картонная коробка из-под реополиглюкина. В сухом виде пол был куда чище.

— Пойдем, Вань, на улицу, перекурим это дело, — расстроился я.

Воду можно было вычерпывать до конца дежурства. А все эта сволочная Надька, чтоб ее еще раз с негром застали.

Стоять и курить под противным холодным ветром, да еще насквозь промокшими, тоже был не вариант. Погода дрянь, несмотря на май месяц.

Но пока мы курили, вода чудесным образом ушла, не иначе как испарилась. Не успели мы возрадоваться, как коридор отделения заполнился людьми, которые все как по команде принялись истошно орать. Оказалось, что все это мутное озеро водопадом обрушилось на первый этаж, а именно в рентгеновский кабинет приемного покоя, и теперь хоть больницу закрывай. Минут через десять прибыли представители технических служб, которые пришли к выводу, что при строительстве была нарушена гидроизоляция.

— Какой идиот разрешил мыть пол из пожарного шланга??? — вопил заведующий приемным отделением Комаров, будучи сам полным кретином. Тем более что в его отделении поступали всегда именно так. Я посмотрел на Надьку и понял, что она будет отрицать свою инициативу до последнего вздоха. И точно, спустя мгновение она трусливо сбежала, закрывшись в кабинете, вот гадюка.