У нее не было нужной вещи.

Она не имела понятия, где находится Быстрокрыл.

И алопогонный прекрасно это знал.

– Признаюсь… вы сделали мне сюрприз. Я привык думать о вас как о мертвой, а ведь я крайне редко изменяю привычкам. И… – его голос едва уловимо похолодел, – не люблю, когда кто-то пытается изменить их без моего ведома.

Она поняла смысл этих слов, но не испугалась. Кое-что успокаивало ее и ободряло. Тэсс в безопасности. И Ласкез тоже. И все остальные, кроме, разве что…

– Белобрысая малышка тоже вполне могла бы быть вашим ребенком, Чара. Она… очень упряма и непредсказуема. И очень хитра. Как вы.

Ву. Что сделали с ней, зачем вообще она вмешалась?

Грэгор Жераль, вероятно, догадался о ходе ее мыслей и не преминул это показать. Женщина поджала губы, а потом все же усмехнулась и слабо покачала головой:

– Она не хитра. Она просто всегда понимает, что и зачем делает. Даже если не знает.

Точеные ноздри слабо затрепетали. Грэгор Жераль наклонился. Одна из тонких длинных кос выбилась из-за уха и качнулась.

– Я сомневаюсь, что вы сами понимаете, с кем имеете дело. Впрочем… я не о том. Откуда ей известно о манке́? – вкрадчиво спросил он. – Чья она дочь?

Доктора не смутили эти вопросы. Лгать не было нужды, в данном случае правда была вполне уместна. Поэтому она просто попыталась пожать плечами, поморщилась из-за невозможности это сделать и наконец отчеканила:

– Я не знаю. Об этой девушке я не знаю вообще ничего. Вам… – она красноречиво взглянула на кольцо у Жераля на пальце, – есть кого спрашивать. Или…

…уже нет?

– Да. Он пока еще может отвечать на вопросы. Пока. Что будет дальше, во многом зависит от вас.

Жераль произнес эти слова особенным тоном. Тоном, от которого побежали бы мурашки… не знай доктор кое-чего. И она усмехнулась, осмелившись даже уточнить:

– А от вас?

Ки быстро выпрямился, его горло пару раз дернулось. Зрачки сузились. Да, вне всякого сомнения, вопрос ему совсем не понравился. Но вместо того чтобы показать свою досаду, он просто перевел тему.

– Где вы прятали манок все это время? Его многие искали еще…

– После Травли?

Жераль кивнул. Доктор криво усмехнулась. Она опять могла не изворачиваться, по крайней мере, с помощью этой дешевой правды у нее был шанс выторговать что-то чуть подороже.

– Я ничего не прятала. Отец и Конор велели мне взять его, чтобы в случае чего я могла рассчитывать на Странника. Хотя, знаете ли, никто из них не планировал…

…погибать.

– А потом я просто оставила его… на память. И в итоге решилась подарить.

Грэгор Жераль кивнул. По всей видимости, он ей поверил. Во всяком случае, он не казался удивленным. В его глазах промелькнуло легкое разочарование:

– Значит, не прятали?

– Даже интересно, с чего вы взяли, будто он ценен. По свойствам он ведь мало отличается от висюлек на вашей собственной шее… – Она указала взглядом на красный искрящийся камень у Жераля на шнурке. – Вы рассчитывали, что все… так просто? Только потому, что мой отец – гений?

Ки совладал с собой. Он даже развел руками – так непринужденно, будто они вели исключительно дружеский разговор о ерунде.

– Знаете, с моей работой иногда очень хочется позволить себе немного наивности. О да… вы-то знаете.

Покачав головой и усмехнувшись, он замолчал. Доктор Довэ напряженно смотрела в его точеное лицо, ожидая новых вопросов. Но ки, казалось, слишком глубоко задумался.

– Куда направляется девчонка? Вы знаете? – наконец очнулся он.

– Нет.

– А… ваши дети? Брат с сестрой…

– Вы их не найдете. И у них ничего нет. И они…

Холодный когтистый палец коснулся ее губ. Ки осклабился, показав острые зубы:

– …Совсем невинные крошки. Да-да. Я понимаю, Чара.

Эта улыбка никогда ей не нравилась. Едва ли вообще кому-то может понравиться улыбка человека, который арестовывает и выносит приговор, но улыбка Грэгора Жераля была совершенно особенной. От нее по-настоящему стыла кровь. Как и от его способности произносить самые простые и даже теплые слова так, что они звучали как угроза.

Алопогонный убрал палец, скрестил руки на груди и деловито поинтересовался:

– Ваша сыворотка, та, которой вас снабжали… несомненно, ее нет? Вы стремительно бледнеете, а ваш лоб…

Она вздрогнула и стала ощупывать лицо. Нет, конечно же, она не забыла, но…

– Так я и думал.

Ки наблюдал за ней, продолжая улыбаться. Потом ленивым движением ноги он выдвинул из-под койки чемоданчик и наклонился. Щелкнул замок. Когда алопогонный выпрямился, в руках у него были одноразовый шприц и склянка с темной, цвета очень крепкого трэма, ампулой. Доктор смотрела на это, чувствуя, как пересыхает ее горло.

– Вас задержали… – медленно произнес ки, – под именем доктора Мади Довэ для выяснения обстоятельств таинственного исчезновения детей из одного ма-аленького островного приюта. И пока… – он занялся шприцом, – так и останется. Пока остальное – дело Сотни. Пока Чара Деллависсо, как и все в этом роду, мертва. Все в этом роду, – произнес он и замолк, наблюдая, как склянка пустеет.

Доктор Довэ по-прежнему молчала. Потом тихо спросила:

– Цена?

Алопогонный улыбнулся и взял ее за запястье:

– Ну-ка. Работайте кулаком. Он уже может двигаться.

– Что вам нужно взамен? – повторила она, сжимая и разжимая пальцы.

– Я подумаю. Это зависит от многого. Слишком от многого.

Ее не устраивал неопределенный торг, ее вообще не устраивал какой-либо торг с таким человеком. Но, пожалуй, ее обрадовала некоторая отсрочка. За это время, как она надеялась, Тэсс и Ласкез окажутся, вместе или порознь, в по-настоящему безопасном месте. Джер ведь позаботится о них. Джеру…

– Да, определенно с вашей бледностью надо что-то делать.

Ки подмигнул и ввел шприц ей в вену. Доктор не поморщилась. Какое-то время они молчали.

– Почему вы так поступаете? – наконец спросила она.

Конечно, она догадывалась. И трудно сказать, насколько это обнадеживало. Жераль убрал пустой шприц и слегка пожал плечами:

– Потому что наблюдать тем интереснее, чем меньше мертвых валяется на пути. И чем больше живых идёт по нему. Впереди. Рядом. И даже сзади, готовясь всадить нож в спину.

– Но…

– Мы со стариной временем славно ладим, ла Деллависсо. – Он снова задвинул чемоданчик под койку. – Я все успею. Кстати, скоро вы сможете двигаться… Но я не советую вам пробовать сбежать. Ни из кабины – а мы находимся на высоте птичьего полета… – он посмотрел на свои часы, – ни в Аджавелле, куда я вас так галантно и провожаю.