разум, на ноги подвешивают словно по пудовой гире. Преодолевая сопротивление, я иду к врагу, все еще не в силах сотворить чары очищения. А между тем к уцелевшим некромантам уже подступают зомби и костяные духи, готовые защитить своих хозяев. «Это конец?» — проносится в голове. Однако ответом становится ласковое дуновение магии, сметающее все проклятия. «Спасибо Айлин!» — кричу и бросаюсь в новую атаку.

Рассыпающиеся кости, наполненные злобой и ненавистью глаза, волны магии, смертоносной, дикой, все это мелькает перед глазами, заставляя забыть о времени и пространстве. Вскоре я обнаруживаю себя в окружении зомби и скелетов, стремящихся выпить остатки жизни. Их удары сыплются со всех сторон кроме спины, ведь ее прикрывает Кацуми, гибкая, яростная, успевающая за каждым моим шагом. Кровь бурлит от наслаждения боем, разум пьянеет от восторга, из груди рвется крик, и я не сдерживаю его, кричу во всю силу легких:

— Baruk khazad!

Именно так, клич гномов, клич моего народа, бередящий кровь. Он отражается от скал, от каменного свода, возвращаясь десятикратным эхом.

— Baruk khazad! — вновь прозвучал рев, и только сейчас я осознал, что он раздался из множества глоток. А затем стены зомби расступились, и в проеме показался разгоряченный битвой Громи, во главе с кхазад.

— Славно вы тут покрошили, тан! — восхищенно проревел он, глядя на поле костей вокруг меня и лисицы.

— Отставить разговоры! — рявкнул я. — Громи и четверо на правый фланг, я возглавлю левый. Додавим их, братья!

И снова разгорелась схватка. Молот опускается на грудь зомби, щит отбрасывает второго. Впереди, в пяти шагах, стоит скелет, целящийся в меня из лука. Пытаюсь закрыться щитом, но это оказывается не нужным — голова противника разлетается от пущенного телекинезом камня. Из-за спины проскальзывает быстрая словно тень Кацуми и кинжалом подрезает сухожилие зомби. Не успевает тот опуститься на землю, как кицунэ наносит серию быстрых ударов в шею, сердце, живот, добивая живучего противника.

Едва успеваю принять на щит удар, предназначенный лисе, раскидываю в сторону напирающих врагов, однако Кацуми уже погрузившись в боевой угар, и не замечает число противников. Ее движения становятся более резкими, стремительными, она бросается в самую гущу боя, забывая о защите.

— Кацуми, назад! — ору я, но девушка меня не слышит. С кицунэ начинает твориться что-то странное. Ее будто бы охватывает призрачный огонь. Невесомым полотном он облегает тело девушки, бушует в волосах, покрытом ранами теле, и словно факел, пляшет в ее хвостах. Проходит несколько мгновений и Кацуми ускоряется настолько, что с трудом может уловить даже мой взгляд. Из горла ее слышится рычание, хвосты бьют во все стороны, атакуя нежить, кинжал мелькает, словно росчерк молнии. В одно мгновение кицунэ превращается в воплощение смерти, но эта секунда истекает и вместе с ней уходит пламя.

Бывшая столь стремительной, Кацуми мгновенно теряет скорость, с трудом успевая закрыться от удара меча, но добить ослабевшую спутницу я не позволяю, отбрасывая обступивших ее врагов. Мой молот сокрушает кости зомби, разваливает подкравшегося с боку костяного духа, а затем…, затем противники иссякают. Неверяще оглядываю поле боя, но нахожу только усталые, запыленные в битве лица гномов. Прислушиваюсь к окружающему миру и понимаю, что более не слышится звон стали, должно быть Громи также справился на своем фланге. А значит победа…

Только сейчас обращая внимание на очки своей жизни и усмехаюсь. Их осталось всего тридцать, до смерти мне не хватило всего одного хорошего удара. Ничуть не лучше положение кицунэ. Она без сил сидит на земле и вид прекрасной лисы в настоящий момент страшен. Вся покрытая кровью, своей кровью, с отрубленным ухом и глубокой раной на лице. И это несмотря на то, что в ходе сражения я наложил на Кацуми «регенерацию»! Но ничего, главное, что лисица осталась жива, несмотря на все свои старания. Должно быть, сейчас она в настоящем ужасе из-за ощущения близко прошедшей смерти. Осторожно опускаюсь рядом и нежно глажу девушку по голове, стараясь не задеть рану.

— Все хорошо, все уже закончилось, ты молодец, — тихо произношу.

Кацуми слышит меня и поворачивает голову, и в глазах ее я с удивлением вижу не только боль, но и радость, даже не так, счастье! Из-за чего? Только из-за моих слов? Между тем кицунэ делает попытку встать, и я ей в том помогаю. А в следующий момент девушка неожиданно приживается ко мне всем телом, и почти кричит, не сдерживая эмоций:

— Я справилась господин! Справилась благодаря вам!

Застываю в недоумении, не понимая, о чем говорит Кацуми, и тут, наконец, замечаю ее хвосты, пять хвостов!

— Теперь ты мне расскажешь абсолютно все! Ясно?

— Как прикажете, господин, я готова буду поведать вам все мои тайны, даже очень… личные, — жарко шепчет эта чертовка.

И вот что с ней делать? Ведь сколько секунд она провела как обычная девушка? Двадцать? Пятнадцать? А сейчас уже вновь вернулась к старой манере поведения, на которую я не знал, как реагировать.

— О, тан, смотрю вы время зря не теряли! — восклицает довольный, грубоватый голос. — И в бою отличились и на ином фронте!

— Громи, знаешь, куда ты можешь пойти со своими наблюдениями?

— Знаю, тан, знаю. Но я уже там был, не раз посылали, — радостно скалясь, ответил гном. Однако в следующий миг его лицо изменилось, в глазах появилась странная, непривычная мне сталь, вся поза отразила решимость. Голос Громи наполнился металлом, и обратился он уже не ко мне, а ко всем находившимся рядом разумным:

— Воины, вы только что прошли через битву и не дадите соврать, вы все станете мне свидетелями, а потому прошу, выслушайте меня!

Уставшие гномы удивленно замерли, обратившись в слух. Я и сам плохо понимал, что происходит, и неосознанно положил боевой молот на плечо, в позицию, с которой удобно вступить в бой. Между тем Громи, выдержав паузу, продолжил:

— Сегодня я дрался, как и вы, прорубался через ряды нежити, и когда достиг места, где сражался тан, то увидел картину, что меня потрясла. Кости, множество костей наших врагов! Сейчас же я вернулся и смог рассмотреть их внимательней. И слушайте, что я скажу. На месте битвы тана мной было найдено восемь костяков некромантов и один лича! Восемь и один. Вы сами можете убедиться в том, что глаза меня не обманули!

Гномы пришли в оживление. Со всех сторон стала раздаваться восхищенная ругань,