— Ого, какой ты вырос!

— Дядя Рома, ты мне игрушку принёс? — малыш смотрит на меня с такой надеждой, что не будь у меня игрушек с собой, я немедленно умер бы со стыда.

— Конечно, Уэф. Даже две, как договорились.

Я достаю из корзинки обе заготовленные игрушки — девушку-свирку и сэнсэя.

— У! — Уэф рассматривает их. — Спасибо, дядя Рома. А почему у них нет крыльев?

— Понимаешь, какое дело, — принимаюсь я за разъяснения. — Они же слишком большие, и потому летают только в коконах…

— В коконах неинтересно, — безапелляционно заявляет Уэф.

— …И ещё на транспортных поясах. Вот, смотри, видишь? — я показываю на блестящие змейки поясков, обвивающие талии кукол. — Я и сам так летал, когда был человеком. И тётя Иолла тоже. Правда, правда!

Маленький Уэф уже в состоянии читать кое-что в чужих головах, и в любом случае понял, что его не обманывают. Но я улавливаю его огорчение.

— Некрасиво без крыльев.

— Ну, раз ты настаиваешь…

Вот он, миг моего торжества. Я достаю из корзинки заранее заготовленные прозрачно-радужные бабочкины крылышки и вставляю шпеньки в потайные отверстия на спине кукол.

— Ой, как красиво! — маленький Уэф зачарованно смотрит на преображённые игрушки.

— Я рад, что тебе нравится, — я тоже доволен. Какому скульптору или художнику не приятно, когда восхищаются его творениями?

— Рома, Уэф, идёмте за стол! — приглашает Лоа.

Но маленький Уэф не жаждет пить чай. Он с ходу включает кукольное подкрепление в свою игру, чего-то шипя, чирикая и посвистывая себе под нос. Я невольно улыбаюсь, и в памяти всплывает земной пацанчик Олежка, ведущий бой между новейшим роботом-трансформером и старинным ванькой-встанькой.

— Привет, Иуна, привет, Кеа, — здороваюсь я, садясь рядом с Ирочкиной сестрой. — Как поживает ваша маленькая Фииа?

— Отлично поживает, — смеётся Иуна. — И пока не кусается, не то что ваша Мауна.

Груди Иуны всё ещё налиты, потому как кормящая мать.

— Понятно. Отстаёт в развитии ребёнок… — ляпаю я. И откуда оно берётся?

— Дядя Рома, дядя Кеа, а почему ваших дочек нету? — встревает в разговор юбиляр, уже оставивший игру ради общения с родственниками. — А то мне играть не с кем. Наша Кеа уже большая, от неё только ума набираться, и больше ничего.

Все хохочут.

— Здравствуйте все! — мама Маша стоит в дверном проёме. Понятно, сеанс связи, а это вот голограмма…

— Бабушка! — маленький Уэф обнимает маму Машу, с разбегу повисая на ней, вцепляясь в бабушку всеми двадцатью пальчиками, коротенькие крылышки-культяпки трепещут от полноты чувств.

— А деда кто обнимет, а? — рядом возникает папа Уэф.

— Деда! — малыш стремительно меняет насест. — Деда, ты мне тоже ведь игрушку принёс, да?

— А как же! — дед Уэф извлекает из чемоданчика-«дипломата» явно земного происхождения игрушку, также, очевидно, имевшую основой земные корни. Пятнистый жираф с перепончатыми крыльями летучей мыши.

— Ой, какая смешная! — рассматривает зверя малыш.

«Один раз живём, Рома» — глаза мамы Маши смеются. — «Зачем они, деньги, если их не тратить? Вот мы и раскошелились на внеплановый переход. Знал бы ты, во что обошлась телепортация вот этой игрушки!»

«Надолго, мама Маша?»

«На двое земных суток» — она грустнеет. И тут я замечаю, как моя жена и Иуна встают, выбираются из-за стола.

«Чем ты удивлён, Рома? Мы за детьми. Неужели ты думаешь, что мы лишим их радости понянчиться с внуками?»

— Родные мои! — вдруг проникновенно говорит маленький Уэф. — Я вас всех люблю. И даже без игрушек, вот.

* * *

— …Ничего, вот скоро подбросят нам двух стажёров, полегче станет.

Мама Маша и папа Уэф сидят рядышком, млея от довольства, в окружении внуков. Впрочем, реальную опасность сейчас представляет только наша с Ирочкой дочура. Фииа ещё слишком мала и беззуба, а для малого Уэфа это уже пройденный этап.

— А я хочу проситься назад, в миссию, — Ирочка прижимается ко мне, норовя поглубже залезть под крыло. — Возьмёшь, папа?

Я молчу. Я уже понимаю это миссионерскую систему — только координаторы знают о местонахождении других баз, и информация об этом кодируется, чтобы остальным сотрудникам нельзя было случайно уловить при помощи телепатии. Элементарная предосторожность, иначе «зелёным» достаточно взять одного оперативного сотрудника, чтобы разом раскрыть всю миссионерскую сеть. А риск провала не так уж мал, поскольку миссионеры находятся на Земле постоянно. Поэтому Ирочке есть все резоны проситься обратно к папе.

— Возьму, — без улыбки говорит Уэф. — Но как же муж и дочь?

Ирочка глядит на меня.

«Я не скажу тебе «нет», родная. Я знаю, ты без этой работы зачахнешь»

«А без вас? Я без вас теперь тоже не смогу, Рома. Без тебя и Мауны»

«А я буду прилетать к тебе, часто. И сеансы связи будут каждый день. Каждый здешний вечер, вот так вот. А по ночам я буду приходить к тебе в сны, я же теперь умею»

— Во сне, это замечательно, — в глазах Уэфа зажглись знакомые огоньки. — А то на сеансы связи уйдут все доходы молодой семьи. Что касается «прилетать»… Рома, я бы хотел, чтобы это случалось пореже. Вашу службу просто так не вызывают. И потом, много ты успеваешь увидеть в командировках, кроме мировых линий, «зелёных» и прочая?

Хм… А ведь верно.

— Слушай, вот как получается — я не видел ни одного города, ни Хабаровска, ни этого Златоуста… вообще ничего! В Южной Америке побывал, так всего один водопад и видел. Только ловлю «зелёных».

Лицо Ирочки отражает изумление.

— Нет, ты серьёзно? Туристом быть желаем? На Землю пока экскурсантов не пускают, Рома. А насчёт «не видел»…

Ирочка щёлкает пальцами, и передо мной вспыхивает объёмный экран.

— Что бы ты желал увидеть, муж мой? Париж, Сидней, Антарктиду? В памяти глобальной сети есть всё. Вся поверхность Земли заснята, кстати, и можно увидеть любую точку, причём большинство в режиме реального времени.

— Вот как… — я хлопаю глазами.

— Ты ужасный дикарь, Рома, честно. У нас имеется информация не только по Земле. У нас же… да у нас тут имеется всё! А уж по неразумным планетам…

Мне стыдно. И в самом деле, кот-крысолов. Решено, с завтрашнего дня начинаю умнеть. И быстро! А то скоро перед дочкой будет стыдно…

— Ну, до этого ещё далеко, — смеётся мама Маша. — Пока не отправите Мауну в Первый полёт, о всяких там миссиях можно забыть. Шесть лет, как минимум… Ай!

— Ой, не могу! — хохочет Ирочка, привалившись ко мне.

Я тоже улыбаюсь. Мама Маша легкомысленно расслабилась, и результат не замедлил сказаться. Маленькая Мауна, радостно улыбаясь и чирикая, держит в ручонках крупное бело-радужное перо, выдранное из крыла бабушки.