Тошан раздраженно поднял глаза кверху.

— Этот круг давно исчез, Киона! Не говори глупостей. Я верю в твои способности и видения, но белые камни, разложенные на земле, материальны. И их больше нет.

— Я говорю о другом круге, Тошан. Он выложен вокруг дома и лужайки. Я наткнулась на него вчера, а сегодня рано утром обошла его целиком.

— Возможно, ты и права, — ответил он, чтобы не досаждать ей. — Тала была любящей и преданной матерью. Она наверняка заботится о нас.

В это мгновение к ним подошла Эрмин. Она взяла за руку Людвига.

— Думаю, вы сами представите Томаса его мамочке. Шарлотта выпила теплого бульона и попросила принести ей разбавленного вина. Это очень хороший знак.

— Мы можем пойти ее поцеловать? — спросила Мари-Нутта.

— Лучше подождать до завтра. Шарлотта потеряла много крови, она так измождена, что не может пошевелиться. Бабушка Одина собирается перекрыть доступ в ее комнату всем, кроме счастливого папы.

В дом ворвался Мукки с Констаном на плечах. Он еще не знал, что его мать приехала.

— Мама, какой приятный сюрприз! Смотри, кто там, Констан! Ты видишь? Самая красивая мамочка на свете вернулась к нам. К тому же здесь появился малыш!

Радости и счастью не было предела. Эрмин ласкала своего маленького мальчика, одновременно целуя в щеки старшего сына.

— Наконец-то мы собрались все вместе! — воскликнула она. — Я снова со своей семьей! Господи, как же я мечтала об этом в Квебеке!

Держась немного в стороне, Тошан тоже наслаждался этими минутами праздника. «Я самый счастливый мужчина на земле, — думал он. — У меня восхитительная жена, очаровательные дети, которыми я могу гордиться». Но тихий внутренний голос подсказывал ему, что все не так радужно. И он знал почему. Эрмин до сих пор не поцеловала его и даже не прикоснулась к нему. Она едва на него взглянула.

Отель-Дьё, Роберваль, тот же день

Андреа Маруа терпеливо сидела на скамье в одном из коридоров просторной больницы Роберваля. Она ждала врача, пообещавшего сообщить о состоянии Жозефа. Рядом с ней вздыхал и ерзал Жослин Шарден.

— Мы все сделали быстро, — сказал он несчастной женщине, которая не переставала плакать. — Ну же, не теряйте надежды, наш славный Жо был жив, когда попал сюда.

— Жив, но надолго ли? — всхлипнула она. — Спасибо вам большое. Благодаря вам мы смогли быстро доставить его в больницу.

— Нам повезло, что моя машина завелась с пол-оборота, хотя за ней давно не было должного ухода.

Два врача осматривали Жозефа, который находился в бессознательном состоянии, вызывающем тревогу. Ожидание становилось невыносимым.

— Андреа, что привело моего старого друга в такую ярость? Мне ведь не показалось, я слышал из Маленького рая его крики. Поначалу я не понял, кто кричит, но затем узнал его голос. Нас ведь осталось не так много в Валь-Жальбере.

Андреа покачала головой, пытаясь придумать, как объяснить поведение мужа. Нельзя было раскрывать Жослину Шардену всю правду.

— О! Вы же знаете, Жозеф в прошлом злоупотреблял алкоголем и до сих пор подвержен приступам гнева. Что-то вызвало у него раздражение. Я не смогла его урезонить. Он был похож на сумасшедшего. Вы же сами слышали, как он звал вашу дочь и даже свою первую жену. Судя по всему, его хватил удар. Боже милосердный, какое несчастье!

Ее губы дрожали. Всхлипывая, она стиснула руки. Жослин участливо коснулся ее руки:

— Держитесь, будем надеяться на лучшее. А вот и доктор.

Врач был немногословен. Жозеф действительно стал жертвой инсульта. Его следовало оставить под наблюдением, чтобы оценить последствия случившегося.

— Ваш муж пришел в себя, это обнадеживает, мадам. Его зрение не пострадало, но он не может говорить, что в таких случаях бывает довольно часто. Мы будем следить за его состоянием.

— Я могу его увидеть? — взмолилась Андреа.

— Разумеется!

Жослин как раз собирался спросить, будет ли уместен его визит, как к ним подбежала Лора.

— Что случилось? — воскликнула она. — Медсестра сказала мне, что видела тебя, Жосс! Андреа, вы плачете? Что-то с Мари?

— Нет, с моим мужем. Инсульт. Простите, мне нужно идти к нему.

Оставив супругов Шарден, она поспешила за доктором.

Жозеф показался ей неузнаваемым. У него было мертвенно-бледное лицо с искаженными чертами, рот искривился влево. Больничная койка почти скрылась под этим большим, по-прежнему крепким телом.

— Господи, Жозеф, — простонала Андреа, — как же ты меня напугал!

В слезах она опустилась на стул, стоявший возле узкой кровати, и робко взяла мужа за руку.

— Боже мой! — всхлипнула она.

Несколько лет назад он сделал ее женщиной. Андреа невольно подумала об этом, будто снова увидев его в номере отеля, где они провели первую брачную ночь. Она вспомнила о своем страхе перед неизбежностью сексуального акта, но также и об испытанном удовольствии. «Ты подарил мне счастье, Жозеф! — подумала она. — А также дом, очаг. Милую падчерицу, твою малышку Мари. Как мы будем жить без тебя?»

Он не обращал на нее никакого внимания и даже не смотрел в ее сторону. Но его пальцы выскользнули из рук Андреа. Это было сделано намеренно. Женщина поняла, что муж все еще сердится.

— Прости меня, — тихо произнесла она. — Мне следовало сжечь это письмо. О Господи, как же я казню себя за то, что не сделала этого!

Андреа замолчала, поскольку к ним подошла монахиня. Огромное здание было наполнено различными звуками, гулом голосов, среди которых порой слышались стоны и плач. Жозеф тщетно пытался что-то сказать. Он закрыл глаза, испытывая ужас оттого, что оказался здесь. Никто не знал, что он сожалеет о том, что остался жив. В тот день это было его единственной мыслью.

В коридоре Лора слушала объяснения Жослина. Как только он закончил, она заявила:

— Меня это совершенно не удивляет. У него такой взрывной темперамент! Когда он напивался, его боялись собственные дети. Он часто поколачивал Симона, да и Армана тоже. Эрмин мне об этом рассказывала.

Они еще немного поговорили о своем соседе и друге, затем Лора принялась уговаривать мужа навестить малышку Адель.

— Я заберу ее к нам через неделю. Жосс, эта девочка такая очаровательная, настоящая куколка, ангелочек!

— То-то я смотрю, ты с ней не расстаешься, — проворчал он. — Я не хочу, чтобы она жила у нас. Ты даже не спросила моего мнения!

— Помнишь, я собиралась удочерить Шарлотту? Так вот, это ее дочь, а значит, моя внучка. Я не могу бросить на произвол судьбы эту невинную душу из-за глупости, совершенной ее матерью. И потом, глупость ли это? Ведь она встретила свою любовь. Разве это преступление?