Эрмин осознавала, что действительно несправедлива к своему мужу, но не могла справиться с гневом. Не в силах унять нервную дрожь, она присела на бревно.

— Мин! — окликнул ее Тошан.

Он последовал за ней, полный решимости кое-что прояснить по поводу Пьера Тибо.

— Мин, — повторил он менее уверенно, словно боялся быть отвергнутым, навсегда приговоренным к одиночеству.

— Можешь подойти, это не запрещено, — проронила она.

В сгущающихся сумерках он различал лишь светлую массу ее волос и бледное лицо, черты которого знал наизусть.

— Ты даже не поцеловала меня, когда приехала, — упрекнул он ее. — Это так непривычно! Ты меня еще любишь?

Не в силах ему ответить, она лишь нервно всхлипнула. Тошан сел рядом с ней.

— Как бы то ни было, я счастлив, что ты вернулась так быстро, — начал он. — Мне тебя не хватало. А потом еще эта болезнь. У Констана поднялась температура, и я очень испугался за нашего сына. Шоган не смог выкарабкаться.

Внезапно Эрмин стало стыдно. Тошан очень любил своего кузена. Как она могла забыть о его горе? Молодая женщина тут же смягчилась.

— Ты, наверное, очень переживаешь, — произнесла она. — Прости меня за сцену, которую я устроила, это был перебор. Но ты должен меня понять, я сходила с ума от тревоги за Шарлотту. За последние дни столько всего произошло! И я видела Адель в больнице. Господи! У бедной крохи деформирована ножка!

Он осмелел и нежно погладил ее по щеке.

— Эрмин, на нашу семью свалилось несчастье, и сейчас самое время быть искренними друг с другом и жить в согласии. Ты так холодна и сдержанна. Раньше, когда ты грустила или тревожилась, тебя успокаивали мои объятия.

Она бросила на него пылкий взгляд, затем прикрыла глаза. Он догадался, что это полная капитуляция и одновременно мольба.

— Моя маленькая женушка-ракушка… — пробормотал он, обнимая ее. — Ты со мной не очень счастлива, так ведь? Я вечно ворчу, чего-то требую, ревную тебя ко всем. Но ведь я люблю тебя больше всех на свете!

— Тошан, Тошан… Обними меня крепче, защити меня! — попросила она, вдыхая успокаивающий запах табака от его рубашки и мускусный аромат его матовой кожи.

— Я здесь, не бойся.

Она плакала на его груди, наслаждаясь теплом его тела. Это было восхитительно: наконец почувствовать себя слабой и отдаться во власть этих крепких объятий. Он нежно коснулся ее губ.

— Любимая моя красавица… У нас есть несколько минут для разговора с глазу на глаз. Мне нужно сказать тебе что-то важное. Но расскажи сначала, чем ты занималась в Квебеке. Да, была ведь еще эта авария на железной дороге! Я так испугался за тебя. Как ты добралась сюда? Тебя привез отец?

Решив больше не лгать, по крайней мере по некоторым пунктам, Эрмин ответила не раздумывая:

— Нас подвез Овид Лафлер, до самой лесной тропы. У него теперь есть машина. Благодаря ему я также смогла навестить Марселя Дювалена, который был свидетелем смерти Симона в Бухенвальде. Что касается аварии, то она помогла мне встретить очень интересного человека, возможно, моего будущего импресарио, безутешного вдовца лет пятидесяти, меломана, швейцарца по происхождению.

Она быстро рассказала все, что касалось Родольфа Метцнера, на этот раз немного исказив правду.

— Представляешь, он купил мамину квартиру на улице Сент-Анн, чтобы открыть там студию звукозаписи. Он выпускает пластинки.

— Да это же просто замечательно! — пришел в восторг Тошан. — Сейчас тяжелые времена и нужно хвататься за любую возможность.

— Ты по-прежнему планируешь купить самолет?

— Да, небольшую модель, простую в управлении, — подтвердил он. — Ладно… Теперь переходим к другому вопросу.

Она подставила губы для поцелуя в надежде сменить тему. Но он немного отстранился.

— Полагаю, это касается Пьера Тибо, — произнесла она. — Овид рассказал мне о вашей драке на причале Перибонки.

Тошан не хотел ее торопить. Она еще была настороже. Подбирая нужные слова, он выбрал отеческий тон.

— Я должен это знать. Ничего не бойся, каким бы ни был твой ответ, я не пойду убивать этого пьяницу, поскольку не собираюсь гнить из-за него в тюрьме. Просто он обмолвился, что без вмешательства Симона — кстати, я даже не знаю, когда это было, — он смог бы тебя завоевать, то есть добиться твоей благосклонности.

— Сомневаюсь, что Пьер, да еще под воздействием алкоголя, мог так красиво выражать свои мысли, — ответила она.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я, Мин. Я не хочу повторять его слова, довольно непристойные. Расскажи мне все, прошу тебя.

Молодая женщина все еще колебалась. Она не привыкла видеть Тошана таким благоразумным.

— Это произошло в самом начале войны, в Робервале. Я была дома одна. Пьер вошел и попытался меня поцеловать. От него разило пивом. Я успокаивала его, как могла, но он настаивал, нес всякую чушь. Он даже оскорбил тебя, а ведь ты считал его своим лучшим другом. К счастью, пришел Симон и выставил его за дверь. Это все.

Она ощутила, как по телу мужа пробежала нервная дрожь. Несмотря на все старания сохранять спокойствие, его охватила холодная ярость.

— Эрмин, он дотрагивался до тебя? Как-то вечером я наблюдал, как он ведет себя с одной девицей, такой же пьяной, как он. И ты еще не знаешь, что произошло здесь. Когда мы прибыли сюда с Мадлен и Констаном, Акали была забаррикадирована в доме в шоковом состоянии, перепуганная до смерти. Оказывается, здесь побывал Пьер Тибо с одним из своих дружков, оба в стельку пьяные. Они пытались ее изнасиловать, но ей удалось убежать и спрятаться в доме. После этого она сидела взаперти, как маленький испуганный зверек. Так что не пытайся выгородить этого мерзавца. Расскажи мне, что он с тобой сделал. Я не стану его убивать, даже если мне этого очень хочется, но он получит хороший урок, который запомнит надолго.

— Боже мой, он посмел тронуть Акали, а ведь она и без того натерпелась от развратников! Вот скотина! В таком случае лучше сказать тебе правду. Да, он вел себя очень грубо. Он пытался меня изнасиловать.

Эрмин снова передернулась от отвращения. Она так и не смогла стереть из памяти омерзительные жесты Пьера Тибо, прикосновение его мозолистых рук к ее груди и промежности. Тогда она чувствовала себя оскверненной и униженной. Без помощи Симона и мудрых советов Талы ей было бы очень трудно пережить это испытание.

Ее муж сжал кулаки и стиснул челюсти, пытаясь сдержать ярость.

— Я ничуть не удивлен, — процедил он. — Сволочь, дерьмо!

— Прошу тебя, если ты вновь с ним встретишься, держи себя в руках. Я не хочу, чтобы ты совершил непоправимое, — взмолилась она, зная, что импульсивный Тошан вполне способен немедленно помчаться в Перибонку или в Ривербенд, чтобы смыть оскорбление кровью.

— Я благодарен Симону, где бы он ни был, за то, что он защитил тебя, — выдавил Тошан. — Ты вся дрожишь, Мин! Однажды Пьер дорого заплатит за то, что сделал.