Еще через секунду он различил лицо, при виде которого кровь застыла у него в жилах.

Пораженный ужасом, Ричард натянул поводья, подняв коня на дыбы, но и в этом положении не отрывал от странного лица взгляда столь напряженного, что глаза у него едва не вылезли из орбит.

– Боже мой, это Клэнси! – заорал он не своим голосом и, издав дикий вопль, погнал коня прочь, шпорами заставляя его скакать во всю мочь.

Убегая, Дик услышал голос, исходящий как бы из-под земли. Голос произнес его имя, а потом добавил одно только слово: «Убийца!»

Крик, так испугавший Ричарда Дарка, почти в буквальном смысле исходил из-под земли, потому как принадлежал Чарльзу Клэнси. За весь бесконечно долгий день и половину ночи несчастный переживал неописуемую агонию.

Молодой человек был один, если не считать общество враждебных тварей: волков, норовящих содрать ему кожу с черепа, и стервятников, желающих выклевать его глаза.

Как только он не сошел с ума?

Случались минуты, когда он был близок к этому, и разум начинал покидать его. Но Клэнси мужественно сопротивлялся, уповая на того, к кому непрестанно возносил молитву. И Господь по милости своей дал ему плот, за который несчастный мог держаться – воспоминания. В самый отчаянный час бедняга осмыслил одно обстоятельство, говорившее в его пользу, но ускользнувшее от внимания в трагические мгновения казни. Он вспомнил про человека, который был вместе с Дарком под виргинским дубом. Босли способен указать путь погоне, а уж Вудли вытрясет из него все подробности. Бандит приведет поселенцев прямиком в логово грабителей, и уж тогда, в этом не приходилось сомневаться, те получат по заслугам. А покончив с делами, колонисты без промедления бросятся спасать его.

Эта цепь рассуждений, весьма логичных, возродила в душе Чарльза надежду и пробудила веру на счастливый исход. Вопрос был, когда его найдут. Не будет ли уже слишком поздно?

Клэнси решил не сдаваться, держаться, пока в нем еще теплится жизнь. И приготовился давать отпор волкам и стервятникам.

К счастью для него, первые были всего лишь койотами, а вторые – грифами, птицами трусливыми как зайцы, нападающими только на ту добычу, которая не способна к сопротивлению. Нельзя было дать им понять, что он представляет собой именно такую, легкую мишень. Поэтому Чарльз тряс головой, закатывал глаза и орал во весь голос. Но только время от времени, когда опасность казалась неминуемой. Он понимал необходимость не прибегать чересчур часто к крикам и движениям, потому как иначе они перестанут пугать зверей.

Днем ему приходилось иметь дело с двумя вражескими отрядами. Ночь избавила его от птиц, остались только звери.

Бедняга мало выиграл от перемены, потому как койоты, будучи при свете дня шакалами, с наступлением темноты превращаются в волков. Кроме того, они уже достаточно долго наблюдали за этой странной штуковиной и слышали исходящие от нее вопли, чтобы понять – она неспособна причинить им вред. Страх хищников поулегся, пришло время переходить в нападение.

Оглашая окрестности своими завываниями, звери подбирались ближе, готовые ринуться на добычу.

И вновь Клэнси обратился к Богу, взывая о помощи. И мольба его была услышана. Месяц висел низко, напротив его лица. В свете луны на землю легла тень. В ту же секунду Чарльз увидел, кто ее отбрасывает – это был всадник на лошади! Одновременно до него донесся стук копыт по твердому дерну.

Койоты тоже услышали его и отпрянули, передумав нападать и поджав хвосты. А когда набегающая тень сообщила им о приближении конного, трусливые твари обратились в бегство.

Клэнси издал радостный возглас и собирался уже окликнуть всадника, когда сомнение удержало его.

– Кто бы это мог быть? – задался он вопросом, разрываясь между надеждой и опасением. – Вудли едва ли поехал бы сюда, да еще один. Уж если не отряд поселенцев, то Хейвуд-то точно был бы при нем. Да и времени прошло слишком мало, чтобы Сайм успел добраться до миссии и попасть сюда. Так что это не он. Тогда Юпитер? Ухитрился сбежать от этой преступной шайки?

Мулат обычно ездил на муле, этот же человек ехал на лошади, да и выглядел иначе. Значит, не Юпитер. Но кто?

Все это время всадник приближался, хотя и медленно. Поначалу стук копыт говорил, что неизвестный гонит коня в галоп, но потом аллюр замедлился, и наконец конный и вовсе сбавил ход, и как бы приглядывался. Он заметил койотов и решил посмотреть, что привлекло хищников. Когда степные волки разбежались, Клэнси понял, что путник смотрит прямо на его голову и не может понять, что это такое.

На минуту неизвестный остановился, затем двинулся снова, приближаясь с каждым шагом. Луна светила ему в спину, лицо оставалось в тени, и Чарльз не мог его видеть. Но ему этого и не требовалось, хватило одежды и фигуры. На фоне неба ясно обрисовывалась фигура дикаря с перьями на голове. Силуэт был знаком, и принадлежал, как с отчаянием понял Клэнси, Ричарду Дарку.

«Значит, моя судьба решена», – решил про себя Чарльз. Через минут все его надежды, сомнения и страхи закончатся вместе с жизнью. Он был уверен, что Дарк встретился с Борлассом и узнал все, решил довершить дело, которое оставил незаконченным прежде.

Пернатый всадник продолжал приближаться. Их разделяло расстояние с длину корпуса лошади. Потом Дарк натянул поводья, резко остановив коня. Клэнси видел, что лицо его врага, теперь уже вполне различимое, исказила гримаса ужаса. До ушей Чарльза долетело его собственное имя, затем раздался вопль. Наездник развернул коня и погнал его прочь, как будто на хвосте у него сидел сам сатана!

Долгое время слышался стук копыт скачущей галопом лошади. Постепенно он становился все глуше, пока окончательно не стих вдалеке.

Для Клэнси ничего загадочного в паническом бегстве Дарка не оказалось. С присущей ему остротой мысли он быстро понял причину. Во время столкновения у виргинского дуба, в тени и в тишине, прежний соперник его не узнал. Да и с Борлассом или с кем-нибудь еще из его шайки с тех пор не встречался. Почему Дарк отстал от своих, оставалось только гадать, но у Чарльза имелись соображения на этот счет. Негодяй оказался здесь не целенаправленно, но случайно – в противном случае не сбежал бы в явном испуге.

Обо всем этом Клэнси интуитивно догадался в тот самый миг, когда его враг обратился в отступление. И отчасти чтобы развить эффект, отчасти не совладав с эмоциями, издал тот самый вопль, который заставил Дарка мчаться прочь еще быстрее.

Едва он уехал, Чарльз снова оказался наедине со своими думами, не менее унылыми, чем прежде. Лишь одно обстоятельство было радостным: вожак бандитов солгал, и Хелен Армстронг не попала в руки к Ричарду Дарку. Молодой человек надеялся, что его возлюбленная уже благополучно достигла дома.

Все прочее осталось, как прежде, и Чарльз чувствовал себя как человек, получивший передышку, но понимающий, что она будет краткой. Дарк вскоре оправится от испуга. Ведь едет он к лагерю разбойников, и узнав там все, вернется довершить свою месть, долго копившуюся и оттого более свирепую.