Пожалуй, что так — именно из сентиментальности. Но дело было не в Алисии. Все эти годы где-то глубоко внут­ри у него гнездилось странное мстительное чувство: ког­да-нибудь, встретившись с Нэнси, он сможет с полным правом бросить ей в лицо: «Хоть ты от меня и ушла, но я все равно сделал то, что обещал, — решил твои финансо­вые проблемы. Хоть ты от меня и ушла...»

Глупо... Он так до сих пор и не сказал ей этого.

В ту ночь, впервые за все время, он не пошел к Нэнси. Разделся, сел на кровать — и сидел, не в силах сдвинуться с места. На душе было тошно и тоскливо, ничего не хоте­лось. Ничего...

Когда за спиной открылась дверь, Ник не поверил са­мому себе и резко обернулся — неужели... пришла?!

Она действительно стояла на пороге и, встретившись с ним взглядом, спросила:

— Ты собираешься приходить? А то я не знаю, спать или...

— Не приду. Спи, — буркнул он.

Она уже повернулась, чтобы уйти, и тут Ник не вы­держал:

— Нэнси, ну скажи — что же, она всю жизнь так и будет между нами стоять?!

Нэнси застыла на месте. Не обернулась, не ответила — просто застыла в неподвижности, будто злая волшебни­ца дохнула на нее холодом и заморозила на полушаге. Это длилось несколько секунд, потом, словно не было ника­кого вопроса, она плавно шагнула в свою спальню и за­крыла за собой дверь.

Он все-таки пришел к ней среди ночи — не выдержал. Злясь на нее, и на себя, и на весь белый свет, сорвался с постели, вкатился в соседнюю спальню и плюхнулся на кровать. Обнял Нэнси, решительно, чуть ли не грубо, притянул к себе и, без всяких долгих ласк и поцелуев, овла­дел ею, не чувствуя в этот момент ничего, кроме злости. Злости и желания.

А проснувшись утром, подумал, что пора заканчивать со всем этим безнадежным предприятием и возвращать­ся домой.

Глава 23

— Премия присуждается Стивену Корму за фильм «Во­сточный ветер»!

Под бурные аплодисменты молодой светловолосый красавец легко взбежал, почти взлетел на эстраду и вски­нул руки в коротком приветственном жесте, вызвав но­вый взрыв оваций. Это было вполне ожидаемо — Стивен Корм числился в «первой двадцатке» актеров Голливуда. В свои неполные тридцать лет он снялся в десятках фильмов, от «римейков» шекспировских пьес до крутых боевиков, и с некоторых пор его участие гарантировало фильму кассовый успех.

Золотоволосый и синеглазый, с невероятным обаяни­ем и сексуальностью, он завоевал сердца миллионов зрителей (особенно зрительниц!). Впрочем, критики призна­вали, что своим успехом Стивен Корм обязан не только привлекательной внешности, но и несомненному талан­ту и колоссальной работоспособности.

Так что в присуждении именно этому актеру приза Ки­ноакадемии за лучшую мужскую роль для Ника не было ничего неожиданного.

Неожиданной для него оказалась реакция Нэнси: он не предполагал, что, услышав имя Стивена Корма, она начнет бешено аплодировать, чуть ли не подпрыгивая на месте от возбуждения. Вытянув шею, она вглядывалась в то, что про­исходило на сцене, и, стоило победителю снова вскинуть руки — на сей раз в одной из них была зажата золоченая фигурка, — вскочила и громким голосом крикнула:

— Стивен!!!

Ошеломленный Ник уставился на нее, не веря своим глазам. Вот уж от кого-кого, но от Нэнси — от Нэнси! — он меньше всего мог ожидать подобной выходки, достойной офанатевшей девочки-подростка.

Она привлекла не только его внимание — на нее оберну­лось чуть ли не ползала. Даже сам Стивен Корм, очевидно решив сделать своей столь истовой поклоннице приятное, снова вскинул руки и махнул фигуркой — на сей раз в ее сто­рону, после чего подойдя к микрофону, начал полагающую­ся приветственную речь: «Я благодарен всем... высокая честь...» Нэнси продолжала взирать на него, как на икону, с волнением прислушиваясь к каждому слову.

Ника не слишком интересовало, что говорил актер, да и вообще вся эта шумная помпезная церемония. Не отрывая глаз, он смотрел на Нэнси. Раскрасневшаяся, с си­яющей улыбкой, она, как никогда раньше, напомнила ему ту молоденькую, жизнерадостную и полную энергии де­вушку, на которой он когда-то женился, потому что был не в силах потерять ее, отпустить, дать ей уехать куда-то... И которую в конечном итоге он все-таки потерял...

На миг показалось, что это все чушь — вот же она, пе­ред ним! Ник даже протянул руку, чтобы дотронуться, по­чувствовать живое тепло, — и опустил. Зачем? Ведь стоит Нэнси вспомнить об его существовании, и лицо ее снова станет спокойным, светским... отстраненным... никаким.

Прежней Нэнси больше нет — пора понять это и при­мириться с этим.

И довольно лезть из кожи, чтобы ей угодить, вспоми­нать, какой она была, и радоваться малейшей улыбке и вести себя... уж во всяком случае, не как подобает взрос­лому деловому человеку.

Прежней Нэнси больше нет — есть чужая, холодная и нежелающая иметь с ним ничего общего женщина, и рас­ставание будет лучшим выходом для них обоих.

В зале еще звучали последние затухающие аплодисмен­ты, но зрители уже начали покидать свои места и под до­носившуюся откуда-то сверху бравурную музыку потяну­лись к выходу.

— Я и не подозревал, что ты так бурно можешь реаги­ровать, — сказал Ник, вставая. Это был завуалированный намек на неприличную выходку.

Нэнси молча пожала плечами.

— Ник! — Сквозь толпу к ним протиснулся невысокий пожилой человек с пышными седыми волосами и вися­чими усами. — Сейчас мы прямиком на бал двинемся — мне надо успеть там еще кое с кем переговорить. А Мэгги уже поехала домой готовиться к приему...

Ник про себя чертыхнулся — он бы с удовольствием не тащился сегодня ни на какие светские мероприятия. Соб­ственно, и на эту самую дурацкую церемонию «Оскара» тоже: все дела были закончены, и они с Нэнси могли выле­теть в Денвер еще вчера вечером. Но поступить так значи­ло бы обидеть Танкреда Вильямса, председателя совета директоров киностудии «Ареа групп». Да и выглядело бы это не по-деловому — Ник всегда считал, что менять наме­ченную программу без серьезных на то оснований могут только неорганизованные и безалаберные люди.

Кому какое дело, что в свое время, планируя поездку так, чтобы она совпала с «Оскаром», он надеялся сделать Нэнси приятный сюрприз и не предполагал тогда, к чему это приведет. Впрочем, теперь уже ясно, что не было бы церемонии — нашлось бы что-нибудь другое...

— Нэнси, дорогая, проходите вперед. Вон к той кули­се — там боковой выход, получится быстрее, чем через эту толпу пробираться, — кивнул в сторону сцены Вильямс.

Кровь от крови и плоть от плоти мира кино, он как кощунство воспринял бы мысль, что кому-то может быть неинтересна «самая длинная ночь Голливуда» — ночь по­сле «Оскара», когда по всему городу проходят балы и при­емы, от престижнейшего Губернаторского бала до мно­гочисленных вечеринок в модных отелях и ресторанах.

Познакомился с ним Ник всего пять дней назад, хотя переговоры относительно вложения в «Ареа групп» весь­ма кругленькой суммы в обмен на акции и место в совете директоров тянулись уже пару месяцев. Когда зашла нако­нец речь о встрече для подписании соглашения, Танкред счел само собой разумеющимся, что мистер Райан с женой остановится не в отеле, а у него, и постарался сделать пре­бывание своих гостей в «Городе звезд» как можно более комфортным, насыщенным и запоминающимся.