— Где мне найти Кристину?

— Кристину Рогожину? — удивленно захлопала глазами кудрявая. — Да она только что была в студии…

— Сейчас ее там нет, — теряя терпение, понизил голос он.

— Тогда в гримерке, — пожала плечами помощница редактора.

— Где это?

— Третья дверь направо. Вон там. — Девушка указала рукой и выскользнула из зоны его досягаемости, недовольно растирая плечо, за которое он ее хватал.

Что ж, Лука в любом случае теперь из-под земли бы ее достал. И так уже слишком давно по ней изголодался. За эти несколько месяцев не пропустил ни одной ее программы, сначала даже сам толком не осознавая, что включает телевизор в одно и то же время в ожидании ее эфира. Когда программу вела другая, отключался и отбрасывал в сторону пульт. Эта чертова одержимость, путающая все логические и разумные взгляды на привычную размеренную жизнь, к которой привык, порядком раздражала. Она постоянно напоминала, что он еще чего-то не достиг, еще чего-то не понял, еще что-то не прочувствовал и не изведал… Смутное ощущение, что он далеко не всегда поступал правильно в этой жизни, не давало покоя. Кристина же настойчиво указывала ему на эту неправильность, колола ею глаза, размахивала ею у него перед носом, но только в руки больше не давалась. Та, которую раньше не так сложно было заполучить и с которой не так трудно было расстаться, теперь кусалась, царапалась, шипела, рычала, отвешивала пощечины и не позволяла к себе притронуться, словно дикий воинственный зверек. Он попробовал было ее приручить, но подорвал ее доверие, и она не пожелала слушать его объяснения и идти на компромиссы… Он попытался взять ее настойчивостью, но она дала неожиданно жесткий отпор. Только вот с чего она взяла, что у нее будет выбор теперь, после того, как она его разозлила и спровоцировала? Он не привык отказываться от того, что хотел.

Сильно дернул ручку на двери гримерки, но она не поддалась. Тогда Лука настойчиво постучал. Ему не ответили сразу, и он вновь принялся дергать ручку.

— Какого черта?! — раздался из закрытой комнаты ее раздраженный возглас. — Я сказала, не беспокоить меня никому!

— Нам нужно поговорить, и я не собираюсь торчать тут до вечера! Не откроешь — выломаю дверь! — зарычал он громогласно, чтобы до нее дошло с первого раза.

— Ты ничего не имеешь права у меня требовать! — раздался ответный воинственный крик.

— Имею, еще как, после того, что ты устроила в прямом эфире! — завопил он еще яростнее, ударяя в дверь кулаком.

— Всего лишь рассказала правду о тебе! — не осталась в долгу она.

— А правду о себе никому не хочешь рассказать, лицемерка мелкая?! Или всерьез считаешь, что только у других есть скелеты в шкафу, а ты вся такая невинная и незапятнанная?! Если все, что ты натрепала, правда, так скажи мне это теперь в лицо наедине! Или так и будешь беситься из-за того, что гордыня не позволяет жить так, как тебе нравится?!

На этот раз ему не ответили. Лука надеялся, что у нее хватит запала, чтобы вновь что-то ему доказать. А еще… чтобы у нее хватило здравого смысла не вызвать сюда охрану и не усугубить и без того неприглядный скандал.

Кажется, он не прогадал. Дверь открылась. Кристина вылетела в проход, словно валькирия, ослепительно сексуальная и до предела взвинченная. Того и гляди, набросится и глаза выцарапает. Дыхание на миг перехватило, во рту пересохло, в груди стало горячо и тесно. Даже невольно завис на несколько секунд, любуясь этой яркой звездочкой, у которой появилось столько гонора, самомнения и принципов, чтобы их только черт побрал! За какие-то несколько месяцев магия телевидения довела образ красивой нежной блондиночки до совершенства, превратив ее в дорогое шикарное божество. Спустить это божество с небес на грешную землю захотелось еще сильнее. Мужчина толкнул дверь, вырвав ее из женских рук, и вошел в комнату, заставив Кристину попятиться. Впрочем, не слишком далеко. Он тут же мягко прикрыл за собой дверь и защелкнул ключом, который убрал к себе в карман брюк. Пусть сама вынимает, если захочет.

— Ты совсем с ума сошел?! — выпалила она, отступая и хватая сотовый со столика. — Я сейчас полицию вызову!

— Спасибо, я и сам справлюсь, — проворчал, наступая, вырвал мобильник из ее пальчиков и отбросил на диван.

— Ты переходишь все границы! — завопила вновь, видимо, собираясь отбиваться.

Поймал ее за руку, занесенную для очередной пощечины, и тут же заломил за лопатки, разворачивая к себе спиной и прижимая грудью и лицом к комоду. На пол тут же посыпалась косметика, лаки и пенки для волос, духи, расчески, кисточки и прочая дребедень. С наслаждением врезался в ее упругую попку пахом, притираясь окаменевшим членом сквозь одежду. Одним рывком задрал вверх узкую юбку вишневого платьица. Вторым рывком спустил маленькие черные бикини на бедра. Кристина даже ахнуть не успела, лишь тихонько пискнула нечто неразборчивое.

— А тебе разве не это нравится? — гаркнул мрачно, оглаживая и крепко сжимая идеальные круглые белые ягодицы пальцами и отвешивая звонкий шлепок. — Переходить границы? А? — Ее бедра дернулись от этого обжигающего прикосновения.

— Лука! Не смей! — завозилась она под ним неистово, против воли доставляя ему острое удовольствие своим трением голой попкой о член, только в таком положении едва ли могла что-то предпринять. На пол вновь посыпались какие-то коробочки, баночки, бутылочки, карандаши и кисточки. — Я тебя уничтожу, если ты это сделаешь! — взвыла девушка в отчаянии, хватаясь свободной рукой за край стола.

— Да? — Лука в нетерпении рванул вниз молнию от платья на ее спине, резко сдвинул вниз рукав с одного плеча сразу вместе с лифчиком и стиснул обнажившуюся упругую грудь, захватывая твердую бусину соска, потягивая и тут же скручивая. Затем склонился к ее пылающему ушку, продолжая истязать ее грубой лаской, и обдал его жаром своего порывистого дыхания. — Разве сегодняшняя попытка уничтожить меня в прямом эфире показалась тебе недостаточной?!

— Это никак не оправдывает попытку изнасилования! — в женском голоске послышались нотки паники, а еще он потеплел, растаял, задрожал, как бы она ни пыталась продолжить игру в грозную воительницу.

— Ах, вот как теперь называется то, что постоянно между нами происходит, стоит только остаться наедине… «изнасилование»… Я вовсе не против поиграть в такую игру, солнышко… Мы оба это любим, правда? Только лучше веди себя потише, если не хочешь, чтобы нас слышал весь телецентр…

Его рука отпустила грудь и скользнула вдоль тела, сминая по дороге платье, чтобы по максимуму обнажить бархатистую, покрывшуюся нежными пупырышками кожу. Дойдя до ягодиц, Лука скользнул между ними ладонью и пробрался пальцами к вожделенной щелке, влажной, горячей, тугой, жарко запульсировавшей от его бесцеремонного прикосновения. На мужских губах расцвела злорадная улыбочка. — Ты всегда так течешь во время эфира, упиваясь самолюбованием? Или это неизменная реакция на меня и наши стычки?

— Убери руки и отпусти! — пролепетала она воинственно, но далеко не так яростно, как собиралась. Дыхание у нее сбилось, голос сорвался на шепот, а потом из вишневых губок вырвалось сладкое «а-хах», когда он провел указательным пальцем по ее утопающему в скользком соке клитору, а тремя пальцами толкнулся в текущую щелку до предела, заполняя, растягивая и поглаживая изнутри. Девушка жалобно всхлипнула и изогнулась, вроде бы, уворачиваясь, но на самом деле невольно подалась навстречу. В этот момент мужчина толкнулся коленом ей между ног и без труда развел их в стороны.