– Конечно, нет, – заверила я Саймона. – И что было дальше?

– Знаешь, иногда в пустыне воздух так нагревается, что кажется, будто он дрожит. Так вот, ты открыла стенд. А потом он и все, что было в нем… вдруг словно покрылось рябью. Ты шагнула внутрь, но вместо того, чтобы удариться о противоположную стеклянную стенку, вдруг словно растворилась, растаяла в воздухе. Как мираж.

Вероятно, Саймону при виде всего этого показалось, что он сходит с ума. Тем не менее для человека, который недавно вынужден был усомниться в своем душевном здоровье, он выглядел на удивление спокойным.

– Ну и что ты сделал?

– Ничего. Пошатался немного вокруг, но все выглядело совершенно нормально, как всегда. Единственное, что говорило о том, что мне все это не приснилось, была открытая дверца стенда со спортивными трофеями.

– А какие там трофеи?

– Я же тебе говорил. Кубки, в том числе за победы в чемпионате штата.

– Ты уверен? Ты видел их все или просто вспоминаешь, что стояло на стенде раньше?

– Уверен.

Значит, инверсия не вызвала серьезного и долговременного ущерба. По крайней мере, часть дня я потратила с пользой.

– Когда воздух опять задрожал, – снова заговорил Саймон, – я спрятался. Прошло секунд тридцать, и появилась ты.

– Ты кому-нибудь про это рассказывал?

– Кто, интересно, в это поверит?

Я вынуждена была признать, что Саймон прав. Вопрос, однако, заключался в том, поверит ли он мне. Меня удивило то, насколько большое значение я этому придавала. По идее, в этот момент я должна была бы испытывать страх, но мне почему-то было хорошо от ожидания того, что совсем скоро я наконец облегчу душу.

– Все, что я тебе сообщу, должно остаться в тайне. Ты даже не представляешь, в каком положении мы окажемся и какие неприятности на нас обрушатся, если им станет известно, что я тебе все рассказала.

В отличие от Саймона я представляла это очень четко. Для меня это означало бы полное отстранение от занятий, запрет на Путешествия и заключение в тюрьму – нашу тюрьму. Это означало как минимум то, что Саймона я больше не увижу никогда. Впрочем, перспектива возвращения в прежние времена, когда он проходил мимо, не обращая на меня ни малейшего внимания, словно я являлась неодушевленным предметом, была для меня не менее страшной.

– Им? – не понял Саймон. – О ком ты?

Я сглотнула комок в горле.

– О моей семье. Моем… народе, если хочешь. Наверное, тебе правильнее всего будет употреблять именно это слово. Обещаешь, что будешь молчать?

– Что я никому не расскажу про то, что у меня, оказывается, бывают галлюцинации? Договорились.

Я вытерла о джинсы вспотевшие ладони и, сделав глубокий вдох, начала:

– Когда ты играешь в баскетбол, ты не задумываешься, что матч мог бы сложиться иначе? Например, если бы твоя команда изменила тактику? Или если бы кто-нибудь взял тайм-аут вместо того, чтобы продолжать игру? Если бы ты не бросил по кольцу, а отдал пас? Вообще, размышлял ли ты когда-нибудь, что случилось бы, если бы ты в какой-то момент не принял другое решение?

– Конечно, размышлял. Как и любой человек.

– А вот я никогда об этом не думаю, потому что могу увидеть, что бы в данном случае произошло.

Поначалу каждая фраза давалась мне с трудом, в том числе из-за явного скептицизма, который я читала на лице Саймона. Но мои чувства к нему были сильнее страха, и я воспользовалась этим, чтобы голос звучал более убедительно.

– Всякий раз, когда ты принимаешь какое-то решение, неважно какое – что ты будешь есть на завтрак или с кем из девушек закрутить роман, – Вселенная разделяется на две. Одна из них – та, где происходят события, которые сохраняются в твоей памяти, то есть реальная. Иными словами, та, где учтен выбор, который ты сделал. Другая – та, которая твоего выбора не учитывает. Этот мир можно назвать «что было бы, если бы не».

– Вроде как параллельные миры, – произнес Саймон, нахмурив брови.

– Да. Тот мир, где мы на самом деле живем, для нас – самое важное на свете. Мы называем его «Главный Мир».

Саймон открыл было рот, но тут же снова его закрыл.

– Другие миры – параллельные, или отраженные. Или эхо-миры. Они населены копиями людей, живущих в Главном Мире. А эти люди-копии ведь тоже постоянно принимают решения, выбирая то или иное продолжение. И тем самым плодят отраженные миры. И так до бесконечности. Порой в отраженных мирах возникают проблемы, угрожающие Главному Миру. Тогда представители моего народа – мы называем себя Путешественниками – защищают Главный Мир.

– Ты сумасшедшая.

Про меня можно было сказать много неприятного. Но назвав меня сумасшедшей, Саймон погрешил против истины. Я соскочила со стопки матов и подошла к нему.

– Тогда что ты видел?

– Ты хочешь сказать, что сбежала с урока для того, чтобы побывать в параллельных мирах?

– Я хочу сказать, что существует множество разных миров, которые ты даже не в состоянии представить. Среди них есть такие, где мы все еще являемся гражданами Британской империи. Такие, где женщины не имеют права голосовать на выборах и где никто ничего не знает про «Битлз» – просто потому, что такой группы нет и никогда не было. При этом колоссальные изменения далеко не всегда становятся результатом какого-то серьезного решения. В шестом классе я побывала в параллельном мире, где Техас вышел из состава Соединенных Штатов, потому что кто-то забыл отправить телеграмму.

Саймон недоверчиво покачал головой:

– Это какая-то шутка. Ты меня разыгрываешь, а сама тайком все записываешь на видео? Чтобы потом выложить все это на всеобщее обозрение?

– Где же, интересно, моя камера? Вообще какие-нибудь камеры ты видишь вокруг?

Выражение лица Саймона немного смягчилось. Он взял мои руки в свои.

– Ты расстроена.

– Естественно. Я ведь не должна ничего говорить обыкновенным людям, таким, как ты. Представь теперь, где-то существует параллельный мир, в котором я ничего тебе не рассказала.

Существовали и миры, где Саймон не видел, как я перехожу из одного мира в другой. Но они не могли существовать долго, поскольку я не могла поддерживать их существование.

– А есть такой мир, где вы с Элиотом не поссорились? – вдруг спросил Саймон.

Разумеется, такой мир тоже был. Как и миры, где Саймон не выбрал меня. И даже такие, где он не представлял для меня интереса. Но мы с Элиотом жили в реальном мире, в котором я разбила ему сердце. От этой мысли на душе у меня снова заскребли кошки.

– Все не так просто.

– Похоже, из-за вашей с ним ссоры ты здорово переживаешь. Ты не пробовала с ним поговорить?

– Ты думаешь, я все это делаю из-за Элиота? Полагаешь, я сама не своя из-за того, что мы с ним поругались? Глупость. Ты потребовал, чтобы я все тебе рассказала – вот я и рассказываю. Я – Путешественник. То, что ты видел, стало началом моего похода в другой, параллельный мир. На твоих глазах я прошла через переходный портал и вернулась обратно. А там, в параллельном мире, я кое-что подправила.