litbaza книги онлайнСовременная прозаГород чудес - Эдуардо Мендоса

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 130
Перейти на страницу:

– Я не слышал, как ты вошла, – сказал он срывавшимся от волнения голосом. Дельфина не ответила. – Он был уже мертв, когда ты велела мне позвонить, верно? – спросил он и снова не получил ответа. – А чем ты умаслила сиделку?

Дельфина пожала плечами.

– В последнюю нашу встречу я пообещала открыть тебе когда-нибудь мою тайну, – начала она, медленно выговаривая слова. – Сейчас я могу это сделать, поскольку мы больше никогда не увидимся. Отец мертв, и все потеряло смысл.

– Какую еще тайну! – раздраженно ответил Онофре.

Затем последовало долгое молчание. Он забыл об их последнем свидании, не проявил даже простого любопытства к тем сокровенным мыслям, что владели Дельфиной на протяжении многих скорбных лет, проведенных в тюрьме, и нескончаемых серых будней ее добровольного затворничества, поддерживая в ней слабое биение жизни. Сегодня она с горечью в этом убедилась. В своем воображении Дельфина перебирала возможные варианты его реакции, кроила и перекраивала их до тех пор, пока не нагородила в уме целые тома сочинения, посвященные одной и той же теме, поэтому могла ожидать чего угодно – только не этого холодного равнодушия. Выходит, все эти годы прошли зря. Среди царившей в комнате тишины она еще раз призвала к себе тень, сопровождавшую ее всю жизнь, почти физически ощутила, как он раздирает ее изношенную до дыр рубашку, которую она стирала и гладила каждый день на случай, если он придет. Она видела себя лежащей на матрасе, видела его голое потное тело и злобный блеск его глаз в мутном свете занимавшегося дня, того незабываемого весеннего дня 1888 года. Эту дату она вывела на закоптившемся оконном стекле в мансарде пансиона. Дельфина ждала его прихода все последние месяцы, чтобы открыть свою тайну, зародившуюся в тот, казалось бы, ничем не примечательный день, когда он впервые переступил порог их жилища. Она полюбила его сразу и на всю жизнь. Сколько раз прислушивалась она к его крадущимся шагам на нижнем пролете лестницы; поднималась каждую ночь и выходила из спальни, не в силах ни заснуть, ни вынести это бесконечное ожидание; сколько раз ей приходилось прятаться, когда отец пускался в одно из своих похождений! Сейчас в памяти оживали его крепкие руки, сжимавшие ее бедра, колкость его щек и жесткость его губ; она до сих пор чувствовала его зубы, вонзавшиеся в ее тело, и от этих воспоминаний у нее кружилась голова; в тюрьме Дельфина с отчаянием наблюдала, как постепенно тускнеют следы от его укусов и синие кровоподтеки на ляжках и икрах, и умирала от желания и острой тоски. Тайна состояла в том, что все те махинации, которые он замышлял и приводил в исполнение, чтобы добиться ее любви, были лишними – она отдалась бы ему без робости и колебаний при первом же требовании. Поэтому она выбросила из окна мансарды несчастного Вельзевула: этим жестоким и болезненным для нее поступком она разрушила единственную стоявшую между ними преграду. Теперь тайна открыта: она на мгновение опять будет принадлежать ему, а потом расстанется с жизнью – у нее в кармане была припасена ампула с очень сильным ядом.

– Так я навсегда покончу с моим жалким существованием, – размышляла она вслух. – И поскольку жизнь не удостоила меня ни минутой счастья, я отплачу ей тем же. – Последнюю фразу она произнесла с явным удовольствием.

Однако весь ее план оказался разрушенным одной брошенной невзначай фразой. В тот первый раз она хотела отдаться любимому человеку, но в ответ была жестоко изнасилована – он подло украл то, что уже давно принадлежало ему по праву любви. Тридцать лет спустя ее чувство было раздавлено вновь, но на этот раз его полным равнодушием, и ей опять не суждено ощутить светлого трепета нежности. Прежде чем заговорить, он обеими руками поднял вуаль с ее лица.

– Ты совсем не изменилась, – произнеся эти слова, Онофре Боувила посчитал свой долг оплаченным с лихвой.

Для него она уже не существовала. Его вниманием завладели другие, более серьезные дела: Германия была на грани поражения; страна, к которой негласно склонялись его симпатии, лежала в руинах. Война унесла жизни более двух миллионов немцев, еще четыре миллиона были ранены и получили увечья, не совместимые с трудовой деятельностью. Сейчас там царил хаос и назревал мятеж. Несколько дней назад восстали моряки на военно-морской базе в Киле, социалисты провозгласили автономную республику в Баварии, Роза Люксембург и ее спартанцы сеяли смуту, создавали советы, в то время как умеренные за спиной у кайзера, скрывавшегося в Голландии, торговались о перемирии. Священная империя была мертва, как сеньор Браулио. И только он сохранил присутствие духа и средства, необходимые для того, чтобы оживить этот смердящий труп, ставший жертвой собственной истории и безрассудного героизма ее лидеров. На фоне создавшейся в мире ситуации любовные терзания Дельфины вызывали у него лишь досаду; он не видел в них ничего, кроме попытки воздействовать на него театральными эффектами. События той счастливой ночи, испепелившие и пустившие по ветру ее жизнь, для него были лишь смутным воспоминанием о юношеских шалостях – смешным и жалким. Он как раз собирался ей об этом сказать, но вдруг, словно впервые, увидел ее желтые, горевшие адским пламенем зрачки, ее безумный взгляд, полный вселенской тоски и неудовлетворенного сладострастия, который он так и не сумел постичь. В нем проснулось исступленное желание тех далеких ночей, когда сердце выпрыгивало из груди от стремления обладать ею. И в этот момент материализовалась его идея по спасению мира. Он нетерпеливым жестом сдернул с нее вуаль, тюль медленно опустился на пол. При свете дуговой лампы, бросавшей на покойника фиолетовые блики, он пытливо всматривался в ее лицо. Дрожащими пальцами Дельфина начала расстегивать корсет. Стоя в нижней юбке, она вопрошающе подняла на него глаза, но увидела, что он далеко и погружен в свои мысли. Ее тело уже не вызывало у него ни малейшего желания.

– Что ты собираешься со мной делать? – спросила она.

Он лишь криво усмехнулся. Несколько лет назад в его доме неожиданно появился маркиз де Ут и сделал ему странное предложение.

– Хочешь посмотреть, как на тебя будет мочиться собака? – спросил он.

Разговор происходил в холодную зимнюю ночь: беспрерывно лил дождь, порывы ветра обрушивались на землю потоками воды и барабанили в стекла. Онофре, по заведенной привычке, укрылся от непогоды в библиотеке. В камине горели дрова, в отсвете пламени тень маркиза казалась огромной; тот приблизился к огню погреть окоченевшие на промозглом холоде кости. На нем были фрак и рубашка с коралловыми пуговицами.

– Хорошо, – ответил Онофре, – дай мне десять минут, и я буду готов.

На улице ждал экипаж маркиза. Под ливнем они пересекли весь город, пока наконец не въехали на маленькую треугольную площадь Сан-Кайетано, образованную развилкой двух улиц. Площадь была пустынна, и дома с наглухо закрытыми от холода и сырости окнами казались необитаемыми. Форейтор, следовавший впереди кареты верхом на белой лошади, соскочил на землю, угодив обеими ногами в лужу. Держа лошадь под уздцы, он направился к подъезду и постучал рукояткой хлыста в деревянную дверь. Через секунду в дверном глазке появилась точка света. Форейтор что-то сказал и махнул рукой в сторону экипажа. Маркиз де Ут и Онофре Боувила вышли и, огибая лужи и потоки воды, низвергавшиеся из водосточных труб, побежали к подъезду. Дверь распахнулась, пропустила их и захлопнулась, оставив форейтора на улице. Они сняли цилиндры и, закутав лица плащами, чтобы не быть узнанными, прошли в прихожую, освещенную масляными факелами. На побеленных стенах темнели пятна плесени и грязные обрывки бумаги – все, что осталось от флажков и вымпелов; над проемом, открывавшим проход в длинный темный коридор, висела голова огромного быка: кожа блестела от сырости, не хватало одного стеклянного глаза, а девиз[94]представлял собою две выцветшие тряпочки, прибитые к чучелу гвоздями. Человеку, открывшему им дверь, было около пятидесяти лет, он ковылял, припадая на одну ногу, и казалось, будто она короче другой. В действительности его хромота была следствием несчастного случая на производстве: около двадцати лет назад на него упал станок и перебил ему шейку бедра. Сейчас, будучи нетрудоспособным, он промышлял разными темными делишками и таким образом зарабатывал себе на жизнь.

1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 130
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?