Тогда почему он предлагает с ним потанцевать? Где Семен? Паника затапливает баррикады.

Я несмело вкладываю свою маленькую ладошку в его и меня утаскивают по тому же направлению, по которому Астрид с обожанием убежала со своим принцем. Кожу ладони начинает покалывать от лютого тактильного дискомфорта. Мы останавливаемся, меня резко притягивают к грудной клетке, отчего из легких вырывается последних клочок воздуха. Ошарашенно озираюсь на мужчину: непроницаемость его лица однозначно меня раздражает. Манер ухаживания за женщинами ему бы отточить, а то прилетит вместо таких выходок чья-то рука, если девушка умеет владеть приемами борьбы.

Он игнорирует мое возмущение. Кладет руку на талию, поднимает другой рукой мою, и, вливаясь в ритм, начинаем раскачиваться под звуки музыки. Полумрак в помещении позволяет хоть что-то видеть, поэтому я мажу лицо незнакомца глазами. Симпатичный, надменный, постоянно мрачный, а про вежливость умалчиваю. Щетина делает из него настоящего вожака стаи, который легким движением готов загрызть тех, кто посмеет перечить. Это не только читается по его виду, но и тому, как от него веет нешуточной угрозой. Батюшки. Кто это? Не напоминает те категории гостей, что силой готовы преклонить других на колени.

Хм.

Я обвела глазами остальные темные фигуры, среди которых платья девушек сверкали при софитах. Я ощущала половиной лица, как упорно изучал меня партнер по танцу, и молила богов, чтобы все завершилось уже. А время как назло очень медленно шло.

По краям центра расположились те, кто был либо зрителем представления, либо не получал удовольствия в танцах. Там стоял Семен. Его раскосые, рысьи глаза следили за мной. Мое сердце подскочило к горлу и екнуло. Господи, он смотрел на меня настолько плутовски, что поджилки на ногах сами собой сократились. Я могла рухнуть на пол от вдруг охватившего мандража, но руки незнакомца держали меня в строю. Я понимала, что таит в себе столь разрушительное неодобрение, читающееся по напряженному волевому подбородку и гуляющим по челюсти желвакам.

Ох, его бесило то, что я танцевала с другим мужчиной. Неужели он ревнует?

Его глаза ужесточились, стоило ему опустить взгляд на руки мужчины. Даже отсюда мне виделось, как рубашка натянулась от яростного вздоха.

— Он готов мне отрезать руки за то, что я к вам прикасаюсь. — Вдруг над ухом прогремел низкий баритон, и я вздрогнула. Ого. Отвернулась и заглянула в подернутые темнотой глаза. — Впрочем, теперь он знает, какого это трогать чужую женщину.

— Простите?

— Меня зовут Руслан. А вы его двоюродная сестра? — саркастично поддел меня он. Уголки губ приподнялись в легкой улыбке, но глаза остались пустыми.

— Да, — буркнула и опустила голову, делая вид, будто меня привлекает наблюдение за туфлями девушек.

Руслан хмыкнул и наклонился, зашептав у самого уха.

— От вас невозможно оторвать глаз сегодня.

Вкрадчивый пробирающийся голос заставил мурашки проснуться на моем теле. Его дыхание овеяло мою щеку, когда я слегка к нему повернулась.

— Определитесь, то ли вы смеетесь надо мной, то ли восхищаетесь. — Будь я какой-нибудь актрисой, мое сценическое прозвище было точно «язвой». Не могу не оставить ответы людей без своих вредных комментариев.

— О, я вас не пытался обидеть. — Он пальцами поводил по спине, чуть спустивши руку вниз. — Как вас зовут?

— Вы же знаете.

Его улыбка стала только шире.

— Знаете, почему я пригласил вас?

— Прям истощаю все нетерпение.

Закатываю глаза. А он умеет правильно трактовать понятия.

— Очень был заинтересован, чем же вы привлекли внимание этого ублюдка, если он изменяет своей жене.

Ого. Вот это заявление.

— Встречный вопрос, чем вам насолил Семен?

— У нас разные взгляды.

Уклончиво пожимает плечами и подталкивает слегка, чтобы в следующий миг покрутить меня и прижать спиной к себе. Ахаю, прочувствовав спиной исходящее тепло от сильного тела. Его руки обвивают меня кольцом.

Я без разбора нахожу силуэт своего якобы брата. Лазарев складывает руки на груди, чем натягивает ткань на плечах и бицепсах, которые сводят меня с ума. Боже, он, целиком и полностью, производит эффект пульсации внизу живота.

Ему еще более не нравится увиденная поза, чем пробуждает гортанный смех Руслана, вибрирующий по всему моему телу.

— Зрелище отменное.

— Вы не хороший человек.

— Катерина, меня нельзя ни в коем случае назвать плохим-то. Я хуже этого.

— Почему?

— Потому что с моим дерьмом никто не сможет справиться.

— Даже ваша девушка?

— У меня нет девушки, — свист вырывается сквозь зубы и ударяется мне в шею. Он врет. Что-то, а именно кто-то, гложет его долбанное сознание и душу.

Песня начинает заходить в конечной трактовке, поэтому мы перестраиваемся и вновь смотрим друг другу в глаза. Честное слово, платиновая радужка напоминает два уголька, которые сожгут моментально и не оставят ничего. Задираю подбородок.

— Вы используете меня как пешку в игре с Семеном.

— Просто удачно подвернувшаяся очередная игрушка Лазарева.

Я деревенею, хотя тело продолжает истолковывать плавные движения. В смысле, очередная игрушка? Холодок прокрадывается под подол платья, и я начинают дрожать от охватившего непонимания. Семен говорил, что он никогда не изменял своей жене. Я стала первой табу, что в конечном итоге вовлекла в запутанную историю.

— Вас это удивляет? Он до этого приводил несколько хорошеньких девиц, которых имел без капли сожаления. Вы стали его трофеем. — Сканирует меня, отчего я съеживаюсь, будто перед ним становлюсь голой. — Скажу честно, никогда не встречал таких девушек, которые прямо стреляют своими острыми сосульками. Понятно, почему Сема решил ухватиться за эту возможность — доказать свое превосходство.

— Вы врете!

Но я сама уже сомневалась.

Мужчина продемонстрировал все свою страдальческую жалость по отношению ко мне. Меня бросило в лихорадочный накал. Не может быть… Я не верю ни одному его слову. Он манипулятор, это видно сразу, ведь первостепенное кредо читается напоказ.

Музыка затихает. Я жадно глотаю воздух, смотрю в одну точку. Как только сменяется на следующую музыку, рывком вырываюсь из объятий под победную ухмылку ненормального. Стремлюсь выбраться из толпы, но я не разбираю положение вещей в помещении, хотя получается так, что я только успеваю натыкаться на свои же обыгранные фантазии. Ничего не разбираю, иду по осязанию и включаюсь после обновления, когда оказываюсь в уборной. Как я попала сюда и где нашла дорогу, меня не волновало, ибо вставшие перед глазами образы других девушек рядом с Семеном не давали мне дышать.

Это провокация, Катя. Не ведись.

В этом я не была уверена.

Подхожу к раковине, сдираю с лица мешающуюся маску и поднимаю глаза в зеркале. Все, что я там вижу, напоминает кромешный испуг. Нет, нет, нет. Я не маленькая Катя, которая так боялась