Громову, женщину-космонавта, которая сейчас спустится из американского посадочного модуля на поверхность Луны.

В Москве Челомей ждал этого мига. Он требовательно бросил через скрипучий динамик Габдулу, застывшему в ожидании у пульта в Симферополе, за тысячу двести километров на юг:

– Давай!

Габдул рывком перевел вперед штурвал и задержал его. Не время думать об осторожности.

В Хьюстоне переводчик рядом с Казом пригласил Светлану покинуть модуль. Белая фигура появилась на экране и ловко спустилась по перекладинам. Она развернулась и прошла к противоположному от Чада месту рядом с флагом. Покосилась на него и тоже подняла светофильтр.

Никсон кивнул Добрынину, а тот тихо проговорил:

– Господин президент, в такой важный для моей страны день я, с вашего разрешения, обращусь к космонавтке сперва на русском, а затем на английском.

Превосходно, подумал Холдеман, глядя, как Никсон кивает. Нет сомнений, кто здесь главный.

За спинами астронавтов в поле обзора камеры медленно продвинулся серебристый объект. Каз тут же заметил его и быстро доложил:

– Руководитель, их ровер приближается к «Бульдогу»!

Джин Кранц набычился, глянул на экран с прищуром.

– Я его вижу, капком.

Советы это нарочно. В голове замелькали потенциальные угрозы и варианты реагирования.

Добрынин развернулся к экрану и заговорил громче:

– Майор Светлана Евгеньевна Громова, говорит посол Добрынин. Я передаю вам сердечные поздравления и выражения признательности от генерального секретаря Леонида Брежнева, высшего руководителя Союза Советских Социалистических Республик. Ваши жертвы, умения и достижения уже легендарны, ими будут гордиться на протяжении всей дальнейшей истории. Мы отдаем вам честь – вам, первому советскому человеку на Луне.

Майор? Меня только что на два звания продвинули. Она ответила официально:

– Благодарю вас, товарищ посол. Я глубоко признательна и чрезвычайно польщена возможностью оказаться здесь первой из советских людей – в этом уникальном месте, в этот день.

В Симферополе Габдул считал вслух. Произнеся «тридцать шесть», он отпустил рукоятку штурвала. Двигаясь на полной скорости, Луноход должен был преодолеть двадцать метров. Он воззрился на экран, ожидая, пока обновится неподвижное изображение, и вознес краткую молитву.

Добрынин продолжал говорить:

– Генеральный секретарь Брежнев попросил меня подчеркнуть, что он с нетерпением ожидает возможности приветствовать вас в Кремле после вашего благополучного возвращения.

– Благодарю вас, товарищ посол, – повторила Светлана.

Добрынин развернулся к Никсону. Никто из них не обращал особого внимания на серебристый аппарат, мельтешивший на дальнем плане телекартинки. А Холдеман обратил. Он быстрым шагом подошел к экрану и нахмурился.

Посол заметил Холдемана, но был привычен не отходить от темы, пока нижестоящие разбираются с отвлекающими моментами.

– Господин президент, наш народ вместе с вами празднует этот акт сотрудничества, указывающий миру новые пути в космических исследованиях. Группа инженеров в Москве также хотела бы сказать несколько слов майору Громовой.

Луноход нарисовался прямо в центре телекартинки.

Пока соединяли телефонные линии, что-то несколько раз щелкнуло, потом из помех пробился голос Челомея. Хьюстонский переводчик быстро дублировал его:

– Космонавт Громова, товарищ майор, это директор Челомей из ЦУПа. Мы отдаем честь вашему мужеству. Вы стали первой исследовательницей Луны в нашей программе пилотируемых полетов, примером нам всем в ряду героических первопроходцев советского народа.

– Спасибо, товарищ директор.

Холдеман повернулся к президенту:

– Сэр, они пригнали свой ровер в кадр.

Он с трудом сдерживал отвращение при мысли о том, как его обвели вокруг пальца. Трое вокруг стола подались ближе к экрану, присматриваясь.

Челомей сделал контрольный выстрел:

– Наш Луноход, который можно видеть прямо позади вас, уже три месяца исследует место вашей исторической посадки по советской научной программе. И теперь ваше имя навеки встанет в ряд с именами Гагарина, Терешковой и Леонова! Поздравляем.

Чад вихрем развернулся и изумленно увидел Луноход всего в пятнадцати футах от себя, по центру и позади группы. Светлана тоже обернулась и кивком одобрила тактику. Умный ход.

Она ответила:

– Для меня большая честь следовать по стопам этих героев Советского Союза и следам Лунохода. Я благодарю вас и всех сотрудников Центра управления, директор Челомей. Я очень горжусь тем, что представляю всех вас здесь.

Повисло молчание. Каз почувствовал, что не все вполне понимают, кому говорить дальше, и вмешался:

– Господин президент, пожалуйста, снова вы, сэр.

Холдеман быстро шагнул вперед и шепнул что-то Никсону.

Президент решил проигнорировать ровер. Значение имеют люди, а не механизмы.

– Соединенные Штаты также поздравляют вас, майор Громова, с этим историческим для человека достижением. Майор Миллер, я хотел бы лично поблагодарить вас за умелое пилотирование корабля при спуске к поверхности и помощь представительнице другого государства в исследовании нового мира – Луны.

Чтобы не сомневались, кто тут основную работу сделал.

– Америка желает вам и остальным членам экипажа успешного завершения исследований на поверхности и безопасного возвращения домой на Землю. Скоро увидимся здесь, в Белом доме.

– Благодарю, господин президент, – ответил Чад. – Я буду ждать этого момента.

Каз сосчитал про себя до пяти на случай, если кто-нибудь пожелает что-нибудь сказать. Радиомолчание.

– Благодарю вас, господин президент, посол Добрынин, директор Челомей. «Аполлон-18», Хьюстон присоединяется к поздравлениям. Церемония окончена.

В Овальном кабинете Киссинджер тряс руку уходящему послу и приговаривал:

– Я уверен, абсолютно уверен, что вы бы нас предупредили, Анатолий Федорович, если бы знали, что они подгонят ровер в кадр.

Этим двоим еще много битв предстояло вместе пройти. Не стоит заострять внимание.

Добрынин зачин узнал и подхватил плавно, достаточно громко, чтобы и Никсон услышал:

– Да, я приношу извинения за то, что наша команда ровера перестаралась. Хоть они и оставались на безопасном расстоянии, но похоже, что им тоже захотелось под лучами софитов покрасоваться. – Направляясь к двери, он кивнул президенту: – Мы с товарищем Брежневым еще раз благодарим вас за эту историческую возможность.

Никсон кивнул, но руки Добрынину для пожатия не предложил. Он искренне ненавидел сюрпризы.

В Москве, несмотря на то что день выдался долгий, а час был поздний, с лица Челомея не сходило совсем не характерное для него выражение – улыбка. Редко задействуемые мышцы напрягались, усталые глаза почти слипались. Сработало!

Его ракета, его планетоход, его изобретательность и упрямство показали американцам – да что там, всему миру! – подлинный размах советских достижений. Он отправил человека на Луну. Да вдобавок – женщину, на что американцы ни разу не сподобились! И это навеки останется в истории, записанное рядом с уникальным советским аппаратом, сработанным по недоступной американцам технологии. День триумфа для Советского Союза!

Он смотрел, как истекает отведенное время и Земля безжалостно отворачивается от Луны, прерывая на сегодня связь с ней через гигантскую антенну в Симферополе. Кивнув руководителю полета, он поблагодарил его, вышел и двинулся прочь из ЦУПа.

Под эхо собственных шагов в длинном коридоре, возвращаясь к кабинету, главный