Будучи рассудительной, Жаннет остереглась принимать слова барона за правду. Предпочла не спешить верить. Попыталась найти основания для сомнений. Что, если впечатление от картины – лишь последствие неоткорректированной близорукости? Очки-то пропали без вести.

Как бы то ни было, она отрицательно покачала головой.

- Нет. Не может быть, - повторила увереннее. – Дама похожа, но не копия меня.

- Посмотри сюда, - сказал барон и поднес к ее лицу старомодное зеркало на ручке, неизвестно откуда взявшееся.

По логике Жаннет должна бы увидеть себя анфас, а увидела в профиль. Который в точности совпадал с портретным - даже уплотнение на носу и волны на волосах.

Последняя неуверенность пропала. Не верить зеркалу и собственным глазам не нашла причин. Все ясно: близорукость отпадает, оптический обман, иллюзия зрения, шалости свето-тени тоже.

Захотелось объяснений.

- Как такое возможно?

Зеркало исчезло так же незаметно, как появилось. Лицо Жиля напряглось. Он порывисто взял Жаннет за плечи, поймал ее взгляд, долго смотрел, будто желал проникнуть в самую душу.

Что творится там, в глубине? Она все еще его любила? простила? или... забыла?

- Жанна, вспомни, – проговорил он глухо и слегка встряхнул девушку. В голосе - тревога и взволнованность. – Вспомни то героическое, историческое время, когда мы впервые встретились. Вместе предстали перед Карлом, тогда еще претендентом на престол. Ты неизвестная, юная девушка в мужском платье просила дать войско, чтобы изгнать англичан и их пособников бургундцев из страны. Никто тебе не верил, придворные открыто насмехались. Наследник короны чудесным образом догадался о великих силах, дарованных деве Жанне самим Небом. К удивлению окружения - он выслушал просьбу.

- Его королевское происхождение многие оспаривали, - раздельно, раздумчиво проговорила Жаннет. - Но для меня он всегда был единственным законным наследником своего отца, будущим Карлом Седьмым. Голос Свыше приказал мне идти защищать его владения и право на французский престол.

В сплошь черных глазах барона сверкнули радостные искры.

- Помнишь, как ты уверила его в своей божественной миссии? Ничего странного - крестьянская дочь Жанна обладала даром убеждать. Который получила, благодаря нерушимой вере во Всемогущего. Карл проявил прозорливость. Оценил твою целеустремленность, дал войско и полномочия. Меня же назначил твоим телохранителем...

- Ангелом-хранителем... – прошептала Жаннет.

Память возвращалась к ней – медленно и верно. Жиль был рад. Останавливаться нельзя. Он должен сказать ей то, что хранил более пятисот лет. Невероятно. Полтысячелетия! Слишком долгий срок, чтобы продолжать скрывать тайны...

- Помнишь, под Шиноном тебя ранили в руку англо-сакской стрелой? Когда будущий монарх беспробудно пьянствовал с приближенными льстецами и развлекался с куртизанками, я нес тебя на руках в безопасное место...

- ...под свист вражеских стрел, визгливое ржанье лошадей, оглушающую канонаду пушек. Вы лечили меня народными средствами, настоями трав, от которых мои силы восстановились за короткий срок...

- После выздоровления ты сражалась с еще большим вдохновением, моя юная героиня, отвагой заражая мужчин-воинов. Когда ты звала в атаку словами: «кто любит меня – за мной!» я первым устремлялся вслед... Популярность твоя в народе была невероятна - до священного преклонения. В том самом Шиноне, около замка, где Карл трусливо прятался от врагов, есть колодец с памятной доской: «Сюда Жанна Д’Арк ставила ногу, слезая с коня, когда прибыла собирать войско на борьбу с англичанами и бургундцами».

- Я не догадывалась... Не задумывалась... Казалось неважным. Благо родины было для меня первостепенно. Важнее, чем собственная популярность.

Сознание Жаннет раздвоилось. Она больше не знала, кого в ней больше: крестьянки из деревни Домреми или студентки из города Парижа.

24.

Тревога в глазах Жиля мало-помалу таяла. Он понял, что на правильном пути. Только бы ничто не помешало пройти его до того места, где у развилки стоит указательный камень с тремя направлениями. «К холму пойдешь – покойника найдешь, к роще пойдешь – судьбу не к добру повернешь, к речке пойдешь – найдешь то, что давно ждешь, но сам умрешь». Какое из них ожидало его с Жанной, скрывалось за туманом неизвестности.

Но сейчас главное другое.

- Потом мы разбили врага под Орлеаном, - продолжил с энтузиазмом барон. - За ту победу тебя нарекли «Орлеанской девой». Простые люди верили в твою священную миссию и божественное происхождение. Соратники видели в тебе близкого по духу лидера, которого давно ждали. И – высшая степень признания: в народе начали слагать песни, сочинять легенды про деву-освободительницу, посланную самим Всевышним. Твои победы воодушевили. Произошел перелом в самосознании французов. Столетняя война близилась к завершению. Все благодаря тебе, моя храбрая воительница.

- Потом мы присутствовали на коронации Карла Седьмого в Реймсе... – проговорила Жаннет, с каждым словом становясь увереннее.

- ...и стояли на самых почетных местах, справа и слева от монарха.

- Мы были героями церемонии...

- ...и получили высочайшие знаки отличия.

- В двадцать пять лет вы стали самым молодым маршалом в истории Франции...

- ...а тебя король пожаловал дворянским титулом. Невиданный прежде жест благоволения к человеку из простонародья.

- Вдобавок он даровал вам особый знак отличия – право иметь на родовом гербе королевские лилии.

- Я воспользовался правом. Вот смотри.

Жиль взялся за медальон на массивной цепи, тот - размером с апельсин и весь в драгоценных камнях. Повернул. На обратной стороне его оказалось что-то прикреплено. Жиль достал, показал Жаннет.

Это был толстый, золотой перстень, на который не пожалели благородного металла. Грубо сработанный, плохо отшлифованный, он выглядел на возраст в тысячу лет. Плюс-минус десятилетие – несущественное отклонение. Перстень имел форму печатки. Плоская вершина его была покрыта голубой глазурью, на которой выделялась золотом королевская лилия и переплетенные буквы «ЖМ» в виде витиеватой монограммы.

- Этот перстень принадлежал основателю нашего рода - ветви де Лаваль – Жерому Монморанси. Который поначалу владел лишь небольшим городком с тем же названием Лаваль, здесь недалеко - на границе с Нормандией.

За воинскую доблесть в Первом крестовом походе Жерому королем Генрихом Первым было присвоено герцогское звание и пожалованы земли и замки в Бретани. Отсюда ведется наш род, который дал французской короне шесть маршалов – больше, чем любой другой. Он не должен прерваться.

- Жером – ваш кумир? – догадалась Жаннет.

- Да. Это его личный перстень. Позволь надеть его тебе на палец.

Сердце девушки вздрогнуло в радостном предвосхищении. Наконец-то ей делают предложение! Или... погодить радоваться?