– У меня есть план.

– Он сработает?

Я киваю, впервые не боясь предстоящей схватки. Однажды я уже была леонэрой.

И ради Тзайна и Зели снова ей стану.

Магацитовые наручники обжигают кожу, впиваясь в запястья и лодыжки. Черные цепи, на которых меня подвесили к потолку камеры, не дают сотворить заклятие. Пот стекает по телу из-за горячего воздуха, проникающего в дверные щели подземелья. Наверное, здесь нарочно так жарко – чтобы пленники еще больше страдали.

«Живи…» – звучит во мне голос Лекана. Сейчас это кажется насмешкой, ведь я смотрю в лицо смерти. Я говорила, что это ошибка. Ему и всем остальным. Умоляла не тратить на меня драгоценный шанс, и как оправдала возложенное на меня доверие? Смеялась, танцевала и целовалась, пока король готовился к бойне.

Снаружи доносится лязг сапогов с железными набойками. Я вздрагиваю, когда они приближаются к камере. Если бы в двери было окошко с прутьями, я бы успела собраться с духом. Но они заперли меня в железной коробке, где от полной тьмы меня отделяют лишь два пылающих факела.

Для каких бы целей я ни была нужна, об этом вряд ли уведомили местных стражников.

Я судорожно пытаюсь сглотнуть, чтобы смягчить пересохшее горло. С тобой такое уже бывало, напоминаю я себе, гораздо чаще, чем можно себе представить.

С секунду думаю, что постоянные трепки Мамы Агбы были не наказанием, а подготовкой. Она била меня так часто, что я привыкла к боли и научилась расслабляться и не обращать на нее внимания. Неужели Мама предчувствовала, что моя жизнь закончится так?

Проклятье. Слезы обжигают глаза при мысли о смертях, которые остались за спиной. Маленькая Биси, Лекан, Зулайка – их гибель ничем не искупить. Это моя вина. Не надо было оставаться. Мы привели к ним солдат. Если бы не наш визит, они остались бы живы, Зу не умерла бы…

Я останавливаю поток мысли. Вспоминаю взгляд Тзайна, и сердце сжимается от догадки. Мог ли Инан предать нас?

Нет.

Горло обжигает страх, он отдается горечью на языке, но я стараюсь проглотить его. Он бы не стал. После всего, через что мы прошли, не смог бы. У него было столько возможностей предать меня, если бы он захотел. Принц мог сбежать со свитком, не проливая невинную кровь…

Вместо Тзайна передо мной появляется Амари с янтарными глазами, полными жалости. Либо он хочет предать нас, либо есть что-то, чего я не знаю.

Улыбка Инана, его теплый взгляд во время нашего поцелуя проступают сквозь ненависть. Затем его глаза темнеют и суживаются, обжигая меня. Я чувствую его пальцы на горле…

– Нет. – Я зажмуриваюсь, вспоминая, как он нес меня на руках. Он спас меня. Дважды. И пытался спасти снова. Инан этого не делал.

Раздается лязг замка. Первый замок на двери моей камеры открывается, и я готовлюсь к пыткам, обдумывая, что хорошего осталось в моей жизни. По крайней мере, Тзайн не погиб. Они с Амари пережили резню. Зная скорость Найлы, они, наверно, уже далеко. Это единственная хорошая новость. И папа…

Слезы подступают к глазам, когда я вспоминаю слабую улыбку, которую успела увидеть в последний раз перед тем, как меня схватили. Узнав об этом, он никогда больше не сможет улыбаться.

Закрываю глаза, и слезы текут по лицу, разрезая кожу, как маленькие ножи. Надеюсь, он мертв и никогда не узнает этой боли.

Щелкает последний замок, и дверь со скрипом открывается. Нужно собраться с духом.

Но когда на пороге появляется Инан, решимость покидает меня.

Я бьюсь в цепях, когда маленький принц входит в камеру, сопровождаемый двумя лейтенантами. За те дни, когда он ходил в старых кафтанах и чужих дашики, я успела забыть, как принц выглядит в военной форме.

Вглядываюсь в него, ищу юношу, который обещал мне мир, ради которого я едва все не бросила. Но его глаза холодны. Тзайн был прав.

– Ты лжец! – наполняет мой крик камеру.

Но слов мало, чтобы ранить его, а я не могу сейчас думать. Тяну на себя цепи, пытаясь освободиться, так сильно, что они режут кожу. Нужно почувствовать боль, забыться, иначе я разрыдаюсь.

– Оставьте меня, – приказывает Инан лейтенантам, не удостоив меня взглядом, словно я – пустое место. Как будто не со мной в объятиях он стоял всего несколько часов назад.

– Она опасна, ваше высочество. Мы не…

– Это приказ, а не предложение.

Стражники обмениваются взглядами и неохотно покидают камеру. Ясно: они не могут не выполнить приказ будущего короля.

Умный ход. Нетрудно угадать, зачем это понадобилось Инану. Белая прядь, что сияла так ярко, скрыта под новым слоем краски, чтобы никто не узнал правду об их маленьком принце.

Таким и был его план с самого начала?

Я изо всех сил пытаюсь не заплакать. Он не увидит моей боли, не должен знать, как сильно ранит меня.

Дверь захлопывается, оставляя нас вдвоем. Мы смотрим друг на друга, слушая звуки удаляющихся шагов. Только когда они замирают вдали, вместо жесткого правителя появляется юноша, которого я знаю.

Янтарные глаза Инана наполняются слезами, когда он подходит ближе и видит пятно крови на моем платье. Горячий воздух снова наполняет легкие… Не понимаю, когда перестала дышать, в какой момент он стал нам настолько необходим.

– Это не моя кровь, – шепчу я. Пока не моя. – Что случилось? Как они нашли нас?

– Праздник. – Инан опускает глаза. – Предсказатели пришли в Гомбе, чтобы купить продуктов. Несколько стражников сочли это подозрительным и проследили за ними.

Боги. Глотаю новые слезы, подступившие к горлу. Их убили из-за развлечения, которого не должно было быть.

– Зел, у нас мало времени. – Голос у него сдавленный и резкий. – Я долго не мог до тебя добраться, но военный караван уже в гавани. Кто-то скоро появится, и они…

Инан оборачивается к двери, чтобы прислушаться к чему-то, чего я не слышу:

– Зел, ты должна сказать мне, как уничтожить свиток.

– Что?! – Неужели я не ослышалась? После всего, что было, он думает, это поможет.

– Расскажи мне, и я смогу тебя защитить. Отец убьет тебя, если угроза, которую несет магия, не исчезнет.

Во имя богов! Он даже не понимает, что мы уже проиграли. Свиток ничего не значит без тех, кто может его прочесть. Но я не скажу ему об этом. Они убьют нас всех, каждого мужчину, каждую женщину и ребенка, как только узнают. Не остановятся, пока их ненависть не сотрет магов с лица земли.

– Они жестоки, Зел. – Инан тяжело вздыхает, возвращая меня в реальность. Он дрожит. – Если не сдашься, тебе не выжить. Если будешь молчать, они вырежут из тебя признание!