и заставила повернуться ко мне.

– Отпусти! – Она закричала так громко, что мне пришлось отступить. – Я не могу поверить! Не могу поверить, что ты это сделала!

Я чувствовала каждую частицу ее разочарования, когда она говорила, глядя на меня так, как никогда за предыдущие двенадцать лет.

– Все не то, чем кажется, – сказала я, и Сенем улыбнулась, утирая слезы, но мы обе знали, что эта улыбка ненастоящая.

– Насчет экзамена – это ложь, не так ли? Он написал тебе вчера вечером.

Она все поняла.

– Мне очень жаль, но это не то, что ты думаешь.

– Что не так, как я думаю, Ниса? Ты на руках у этого парня.

Сенем говорила так, как будто это что-то невероятно отвратительное, и мне захотелось, чтобы все здание рухнуло на меня.

– Я могу объяснить.

Я просто хотела получить шанс оправдаться. Я надеялась, что она даст мне такую возможность.

– Объяснись! – Крик Сенем эхом разносился по коридору, пока она отходила от меня все дальше и дальше. – Ты знала, как я к нему отношусь. Только ты! Как ты могла так поступить со мной, Ниса?

Когда она понизила голос и продолжила, я вытерла слезы тыльной стороной ладони и попыталась приблизиться к ней. Но пока я делала один шаг, Сенем отходила от меня на два.

– Сенем, послушай, я клянусь…

– Не надо! Ничего не говори.

Что бы я ни сказала, она мне не поверила бы. На этот раз наша дружба разбилась вдребезги.

– Я больше всего злюсь на себя, понимаешь? Дамла присылала мне сообщения, извиняясь за последние два дня, а я игнорировала ее только потому, что она тебе не нравится. Как глупо я поступила. А теперь посмотри, что ты сделала! За моей спиной…

Сенем не стала продолжать, потому что знала, что если она это сделает, то мы достигнем точки невозврата. Мы обе плакали, но это не помогало. Слезы не могли все исправить. Когда я хотела подойти к ней, она остановила меня, подняв руку.

– Не надо! Не подходи ко мне, Ниса. Иначе дороги назад уже не будет.

Я вернулась в столовую, но мне не хотелось ничего есть, и я водила ложкой по рисовым зернам на тарелке. У меня не было аппетита, и я чувствовала, что меня вырвет, если я возьму в рот хоть кусочек. Сенем даже не вернулась. Мне хотелось забиться в угол и просто плакать, не заботясь о том, слышит меня кто-нибудь или нет. Это казалось мне самым логичным.

Когда Седат приехал за нами, Сенем села на переднее сиденье, даже не взглянув на мое лицо, и за всю дорогу не сказала ни слова. Когда мы вернулись домой, она ушла в свою комнату, ни с кем не разговаривая, и больше не спускалась вниз. Все дома понимали, что что-то опять не так, но единственной, кто заговорил об этом, стала тетя Эсма.

– Я больше не могу это выносить. – Тетя Эсма с шумом положила ложку на свою тарелку и посмотрела прямо на меня. – Что происходит, Ниса, что опять случилось с Сенем?

Дядя Деврим заговорил, пока я ставила стакан с водой на стол:

– Эсма, это проблема девочек. Это не наше дело.

– Да, это их проблема, но мир в этом доме – наша забота. Они вышли из дома утром с улыбками на лицах, но потом вернулись в ссоре.

– Эсма, пожалуйста.

– Нет, Деврим. Мы должны знать, что происходит с детьми.

Я была согласна с тетей Эсмой, но у меня не хватило смелости рассказать ей, что случилось. Как могла сказать, что посреди ночи сбежала на гонки с парнем, который нравится моей лучшей подруге, и была его партнершей в этих гонках? Сказать, что Сенем узнала об этом и очень разочаровалась?

– Что происходит между вами, Ниса? Мы делаем что-то не так? Мы кому-то уделяем больше внимания, а кому-то меньше? Скажи нам. Это не только ваше дело. Если бы Сенем была здесь, я бы задала ей тот же вопрос.

Я никогда не прощу себе беспокойства, которое мы им причинили.

– Извините, – сказала я, вставая из-за стола и понимая, что больше не могу это выносить. Я не хотела вести себя грубо, но ничего не могла с собой поделать. Конечно, в каждой семье случаются ссоры и проблемы, но все эти вопросы заставили меня почувствовать себя задушенной.

Когда я взяла куртку из гардероба в коридоре и направилась к двери кухни, ведущей в сад, то услышала, что дядя Деврим ругается с тетей Эсмой. Я чувствовала себя виноватой. Они ссорились из-за нас.

В саду все еще было сыро и пахло мокрой землей. Я почувствовала себя немного лучше, оказавшись на улице. Села на подушку на качелях, не заботясь о том, что она мокрая. Я могла заболеть, но мне было все равно.

Я начала всхлипывать. Все это: этот большой дом, этот большой сад, казалось, обрушилось на меня. Мне казалось, что я тону, как будто кто-то вцепился в мое горло и топил меня.

Только сегодня утром, после того, что рассказала мне Гекче, я подумала, что две подруги никогда не должны ссориться из-за парня, но вскоре у меня возникла та же проблема. Всегда происходило обратное тому, что я думала. Например, я плакала сейчас, хотя утром чувствовала себя такой счастливой. Как я смогу снова смотреть в глаза Сенем? Почему я не объяснилась с ней? Моя глупая голова! Моя безмозглая голова! Кто-то перехватил мои руки, когда я попыталась ударить себя по голове. Я подняла голову и увидела дядю Деврима. Я фыркнула и вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Разве качели не мокрые?

– Мне все равно.

– Ты не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

Я отодвинулась, чтобы освободить место для него. Он сел рядом со мной.

– Не беспокойся об Эсме. Она всегда такая. Иногда она ведет себя как диктатор. Она часто сердилась на Гюлькан за то, что та ничего ей не рассказывала. Всякий раз, когда она ссорилась с подругой, Гюлькан приходила домой надутая. Раньше это сводило Эсму с ума.

Когда дядя Деврим заговорил о своей дочери, я уловила явную тоску в его голосе. Тетя Эсма часто рассказывала о дочери, но дядя Деврим делал это впервые.

– Я уверена, что вы всегда спасали ее от тети Эсмы.

– Похоже на то.

Одежда становилась все более мокрой, но мы не обращали внимания. Даже когда холод охватил мою талию, я не встала с места.

– На этот раз виновата я, дядя Деврим. Я разбила ей сердце.

Дядя Деврим