– Так ты берешь вину на себя?

– Потому что я виновна. Я сделала то, чего не должна была делать, и очень сожалею об этом.

– Я уверен, что между вами все наладится.

– В этот раз все очень сложно, дядя Деврим.

Когда я вдохнула свежий воздух, мое тело задрожало, и я не смогла унять эту дрожь.

– Она не вынесет ссоры с тобой, Ниса. Такие споры случаются. Не смотри на то, что мы с Эсмой так хорошо ладим. Мы часто ссоримся, как кошка с собакой, но потом находим способ помириться.

Дядя Деврим понимал людей. Поэтому он нравился мне больше тети Эсмы. Было чувство, будто Сенем стала дочерью тети Эсмы, а я – дочерью дяди Деврима.

– Может, отвлечем тебя немного? – спросил он, и я попыталась улыбнуться. – Ты никогда не рассказывала нам о своей семье. Мы знаем, что родители Сенем погибли в автокатастрофе, но мы ничего не знаем о тебе. Хочешь поговорить об этом?

Когда дядя Деврим со всей серьезностью посмотрел мне в глаза, я испугалась, что не смогу этого сделать. Мне не хотелось рассказывать ему свою трагическую историю после всего случившегося, но он выглядел таким искренним, что через несколько секунд я поняла, что сейчас все выболтаю.

– Вы действительно хотите это знать? – спросила я с сарказмом, и он кивнул, похлопав меня по руке.

– Я просто хочу поближе узнать свою дочь.

Когда дядя Деврим обнял меня, как родную, я поняла, что сопротивление бесполезно, и начала говорить.

– Я видела их обоих только один раз в жизни, и маму, и папу.

Это был первый раз, когда я рассказывала кому-то другому о своем отце, которого никто не знал. Ни Сенем, ни Мустафа, ни госпожа Севда… Никто не знал, что я его видела. Мне хотелось спрятать это внутри себя, сохранить его присутствие в самых потаенных уголках моего сердца. Хотя он приходил всего один раз, как и моя мать, я хорошо помнила его, несмотря на то что тогда была еще младше. Он остался на черно-белой пленке среди моих детских воспоминаний.

– Я смутно помню лицо матери, но я была еще младше, когда увидела отца. Мне было пять лет, когда мама приехала в детский дом. В гостиной детского дома я наблюдала за воробьями, которые пытались спрятаться от дождя, пока другие дети рисовали. Я ужасно рисую, мне это никогда не нравилось.

Дядя Деврим слушал меня с отеческой улыбкой на лице, и я продолжила рассказывать историю.

– Однажды, когда другие дети рисовали, я так увлеклась птицами, что забыла о существовании всего в комнате. Через некоторое время я поняла, что кто-то тайно наблюдает за мной. Это было что-то странное, возможно, чутье… Когда кто-то смотрит на меня, я сразу это понимаю. В тот день случилось то же самое. Когда я посмотрела в сторону двери, то увидела ее рядом с госпожой Севдой, мою маму. Она смотрела на меня с такой грустью, тоской и нежностью, что я сразу же поняла, что это она. Я встала со своего места и побежала к ней, чтобы обнять ее и вдохнуть ее запах, но она не хотела этого. Он повернулась к госпоже Севде и сказала: «Позаботьтесь о ней». И ушла. Я не хотела видеть, как она уходит, когда она так близко ко мне. Я не могла позволить себе потерять ее. Я побежала за ней, крича, но она даже не обернулась. Я плакала, хныкала, кричала, но она не обернулась. Я всегда ждала ее, надеялась, что однажды она придет. Но этого так и не случилось.

Я вытерла слезы, но новые капли побежали по щеке. Я словно заново переживала тот день.

– А как же твой отец?

Это было главное. Мой отец. Я не знала, как говорить о нем, как начать в разговор. Отцы – самое дорогое для своих дочерей. Несмотря на то что я видела его всего один раз, он стал для меня тем же самым. Он стал моим самым дорогим воспоминанием. Мне было трудно говорить о нем с кем-то, но с дядей Девримом я могла говорить обо всем.

– Когда я была совсем маленькой, я любила играть в мяч. Однажды выдался очень жаркий день, и я была одна в саду и играла в мяч, который госпожа Севда купила для игровой комнаты. Она всегда разрешала мне играть на улице, потому что знала, что я не общаюсь с другими детьми. В тот день я била мяч об стену, но в один момент он отлетел в сторону.

Я сделала паузу. Мне нужно было перевести дух.

– Я пошла искать мяч, но тут меня опередили. Он подошел ко мне и встал передо мной на колени. Он посмотрел мне в глаза. Погладил меня по волосам. Провел рукой по моей щеке, но ничего не сказал. Я предложила ему поиграть со мной. Он сказал, что у него нет времени, но однажды мы поиграем вместе. Он отдал мне мяч и ушел. Я все ждала и ждала, но он так и не вернулся.

Когда дядя Деврим притянул меня к себе, взяв за руки, я уткнулась в его плечо.

Каждая девушка ждет внимания от своего отца. Она хочет услышать приятные слова, почувствовать, что ее любят. Она должна на собственном опыте узнать, что ее защищают и крепко держат за руку. Самый ценный подарок, который отец может сделать своей дочери, – это обнять ее. Я никогда не испытывала ничего подобного, мне всегда не хватало этого.

– Я не стану говорить тебе, чтобы ты перестала плакать, потому что, к сожалению, от этого нет лекарства. Я бы хотел вылечить тебя, как я лечу своих пациентов, Ниса, но не забывай: каждая боль, каждый опыт делает тебя взрослее и сильнее, и ты станешь одной из самых сильных женщин, вот увидишь.

Я попыталась вырваться из объятий дяди Деврима и вытереть слезы.

– Я сегодня такая плакса. Я плачу по любому поводу.

– Говорят, что плач помогает справиться с болью. Если это поможет, плачь, девочка.

Несмотря на то что слезы продолжали течь, я улыбалась. Мне было приятно впервые за долгое время излить кому-то душу.

– Спасибо, дядя Деврим. За все.

Он встал с качелей.

– Я всегда выслушаю тебя и Сенем, Ниса. Не забывайте об этом.

Я кивнула, и он сказал:

– Пойду поменяю брюки. Они довольно мокрые. Не простудись и иди в дом.

Я хихикнула, когда дядя Деврим указал на свои брюки,