Манфред в отчаянии обхватил голову руками.

– Что еще ты хочешь от меня услышать? – уже несколько отрешенно спросил Луиджи. Он считал, что все сказано, решение принято, и что нет нужды обсуждать что-либо. Наступило время действовать.

– Луиджи! – в глазах Манфреда непролитыми слезами стояла жгучая тоскливая боль.

– Да?

– Как нам не потеряться в Океане Вечности? Как я смогу найти Антонию, а она меня? Без этого я не могу решиться…

Луиджи задумался. Его любимого ученика ждет далекое путешествие. Путь предначертан, и Великий Смысл этого постигается не вдруг. Каждый может прочесть книгу вселенной, полной звезд, – но не каждому дано понять ее сокровенную суть. Манфред родился в объятиях богов, но он еще не знает этого. Он не знает, какие опасности подстерегают его на пути и какие неслыханные победы! Старый и мудрый змей Луиджи должен помочь своему ученику. В конце концов, разве это не служит Великому Плану?

– Ладно! Ты прав, мой юный друг! Никогда не отступай, что бы ни случилось. Я дам тебе письмо к одной женщине…Она поможет вам с Антонией. Слушайте и делайте все, что она скажет, каким бы невероятным это вам не казалось.

Луиджи достал склянку с чернилами и быстро нацарапал несколько строк.

– Возьми меч, – сказал он Манфреду. – Мало ли, что? Я не пойду с тобой, чтобы не привлекать внимания! К твоим визитам в палаццо Альбицци привыкли: все знают, что ты врач, а старый сеньор твой пациент. Туда ты сможешь добраться беспрепятственно, но вот удастся ли тебе так же свободно выйти вместе с Антонией? Если вас не убьют по дороге, то постарайтесь не принести беду в дом Марианны. Идите так, чтобы вас никто не заметил!

– Кто такая Марианна? – спросил Манфред, на ходу одеваясь. Он взял с собой кинжал, подаренный Луиджи, и свой любимый короткий римский меч.

– Скоро узнаешь! Во всяком случае, я на это надеюсь…

Луиджи стоял и смотрел вслед Манфреду. Шумели деревья в саду, пахло лавром и базиликом. Между деревьями неслышно скользнула серая тень.

– А не вспомнить ли тебе славную боевую молодость, Луиджи? – сказал себе ученый и двинулся за неизвестным преследователем. – Скажи спасибо своему старому учителю, Манфред! – довольно пробормотал он, вытирая о листья окровавленный кинжал.

Человек в темном плаще умер мгновенно: Луиджи умел не только спасать от смерти, но и превосходно убивать – быстро и со знанием дела. Он убедился в том, что больше Манфреда никто не сопровождает, и, чрезвычайно довольный, что-то насвистывая себе под нос, возвратился домой. Предаваться унынию – смерти подобно! Эту истину Луиджи усвоил давно и не собирался изменять ей. Все идет так, как должно, и теперь остается ждать развязки.

…В палаццо Альбицци Манфреда ждала странная и зловещая тишина. Никто не встречал его. Кухарка, по-видимому, ушла на рынок за продуктами, а две деревенские девушки, помогавшие по хозяйству, могли быть у сеньора…

Манфред колебался, идти ли ему наверх к Маттео, или направиться сразу в комнаты Антонии? Решив все же посмотреть, что с сеньором, молодой врач побежал вверх по лестнице. Он так торопился, что поскользнулся и чуть не упал. С трудом удержав равновесие, врач нагнулся, чтобы освободить зацепившуюся за кованое украшение перил полу плаща и замер от ужаса…На лестнице повсюду блестели темные, чуть загустевшие лужи крови. Манфред вдруг ясно понял, что старого сеньора Альбицци больше нет в его комнате, и что надо искать его тело.

Он повернул назад и отправился по кровавым следам, которые привели его в заброшенный коридор, прямо к комнате с ходом в подземелье. На двери, украшенной превосходной резьбой, висело, прибитое огромными гвоздями, изуродованное тело Маттео Альбицци.

Манфред, привыкший ко всему, не смог сдержать приступ тошноты. Его вырвало в углу, на какие-то старые тряпки, пыль и паутину. Он стоял некоторое время, прилагая усилия, чтобы открыть глаза и посмотреть еще раз на сеньора. У изувеченного трупа кроме всего прочего было перерезано горло; язык, распухший и синий, вывалился наружу, а в проколотое в нем отверстие кто-то вдел золотой браслет с ключами от подземелья.

У Манфреда закружилась голова от сознания своей вины и страха за Антонию, который пожаром охватил его сердце, лишая разума…Он бросился назад, молясь, чтобы с ней ничего не произошло. Жуткий, весь в крови, труп Маттео неотступно стоял у него перед глазами, застилая белый свет. Молодой врач понял, почему палаццо пуст – слуги, скорее всего, разбежались в ужасе. Такое зрелище кого угодно заставит потерять голову!

Он застал Антонию без чувств в ее комнате, на полу. Ее платье было испачкано кровью, к счастью, чужой.

– Почему ее не тронули? – спрашивал себя Манфред, испытывая огромное облегчение и радость. Он опустился на колени около нее и заплакал, не вытирая слез.

Она осталась жива только благодаря тому, что Манфред знал что-то, очень интересовавшее страшных людей из общества «Молчания», эмблемой которого была Черная Роза. Никто не мог предсказать, как поведет себя Манфред, найди он Антонию мертвой. В том числе и он сам. По-видимому, он был слишком нужен.

Ее оставили в живых, намекнув молодому человеку, что каждый ее вздох отныне зависит только от него, насколько он будет покладист и сговорчив. Луиджи, как всегда, оказался прав! И Манфреду, и Антонии жить оставалось ровно столько, сколько потребуется на раскрытие тайного знания.

Молодой врач с силой потер виски – он ничего не мог вспомнить. Что интересовало этих страшных людей? Что такое он может знать? Секрет получения «философского камня» или «эликсира бессмертия»? Или как превращать в золото обыкновенные металлы? Все это казалось слишком мелким, да и многие алхимики, даже Луиджи, почти вплотную приблизились к этому. Почему же Черный Дух указал на Манфреда?

За дворцом, конечно, следят, и выйти незамеченными им с Антонией не удастся! Что же делать?

Манфред начал приводить Антонию в чувство, лихорадочно обдумывая варианты развития событий. Как и предполагал Луиджи, ему позволили войти. Но позволят ли выйти? В палаццо всего два выхода и оба под наблюдением. Общество Молчания ждет, какое он примет решение…

Вадим позвонил Никите с Киевского вокзала, сказал, что будет к ужину, только кое-что уладит. Бабуля сразу принялась ставить тесто для своих знаменитых пирожков, которые «так любит Вадик», а Никита с Валерией решили сообщить в Москву о предстоящей встрече. Сиур поблагодарил и заверил, что непременно будет, особенно с учетом пельменей и чая с медом.

– Наконец, познакомлюсь с неуловимым Вадимом, – думал он, осторожно ведя машину по обледенелой дороге. Шел крупный мокрый снег, вспыхивая в свете фар. Сиур надеялся узнать у Вадима кое-что, как у очевидца событий. Смерть Алены не казалась ему случайной, да и гибель Богдана тоже. Горский к предупреждению отнесся несерьезно, это ясно. Да и кто бы на его месте поверил?