Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Накажите меня, ваша милость.
— В чём ты виноват?
— Сжалился над побирушками, не уследил, не помешал. Тут только моя вина и больше ничья.
Киарану было всё равно, кого вешать. Но Рэн как-то выступил против насилия над женщинами и детьми. А вдруг отчёт о казни баб вновь пробудит в нём покровителя слабых и беззащитных?
— Молись, старик, — сказал Киаран и, подхватив мошну, вышел из дома.
Под вой крестьянок Выродки перекинули верёвку через перекладину, к которой был прикреплён колокол. Приговаривая: «Господь с вами, бабоньки. Господь с вами», староста забрался на табурет и щурясь уставился в белое небо. Наёмник накинул ему на шею петлю и упёрся сапогом в сиденье.
Киаран сел на коня, посмотрел на посиневших от холода баб и детей. Сейчас он лишит их последней защиты, хотя из старосты защитник никудышный. Он не ограждал их от бед, просто поддерживал как умел. И сегодня они бежали к нему, хотя знали, что старец не спасёт их. Теперь им не к кому бежать.
Собственные мысли не нравились Киарану. Он потряс головой, пытаясь от них избавиться. И прокричал:
— За убийство сборщиков подаяний приговариваю старосту деревни к смертной казни. — Вскинул руку… и опустил. — Отставить! Заменяю смертную казнь поркой. Сто плетей.
— Нет уж, лучше повесьте! — возопил староста. — Умру не мучаясь.
Выродки стянули его с табурета, сдёрнули кафтан и рубаху и толкнули на землю.
Он поднялся на четвереньки. Пошатываясь встал на колени и сложил перед собой ладони:
— Господи, дай мне сил принять наказание с достоинством. Лиши меня слёз и голоса. Одари меня стойкостью. Господи, дай мне сил…
Киаран недовольно покряхтел. Кивнул наёмнику, занёсшему над стариком хлыст:
— Пятьдесят ударов.
Сплетённая из ремней плётка взрезала дряблую старческую кожу. Брызги крови окропили снег. Старик стиснул зубы и сцепил пальцы в замок.
— Отставить! — крикнул Киаран. Посмотрел на голосящих крестьянок. Позади них увидел шестерых мужиков и наклонился к командиру сотни. — Это батраки из холостяцкого угла?
— Да, милорд.
— Давай их сюда.
Выродки схватили мужиков за вороты рваных курток и волоком притащили к Киарану.
— Откуда вы здесь? — спросил он.
— Приблудились. Решили перезимовать. Хозяин берёт за постой по-божески, — ответили наймиты вразнобой.
— Видели, как сборщики подаяний насиловали девок?
Батраки переглянулись:
— Видели, ваша милость.
— А как мальчиков насиловали, видели?
— Видели.
— Чем в это время вы занимались?
— Ничем, ваша милость. Спать легли.
— Почему не остановили насильников?
— Это не наше дело, милорд. Мы не здешние.
Киаран потёр подбородок:
— Где вы были, когда бабы с топорами на насильников накинулись?
— В чулане сидели.
— Из-за вас началась резня, а вы в чулан залезли?
Человек с копной огненно-рыжих волос выпучил глаза:
— Чего это из-за нас? Мы платим за угол исправно, на пол не плюём, посуду не бьём, вшей за столом не давим, нужду справляем в отведённом месте. А всё остальное нас не касается.
— Снести им головы, — приказал Киаран и движением бёдер послал коня вперёд.
За спиной прозвучало:
— За что, ваша мило… — И говоривший захлебнулся словами.
Крестьянки кинулись к старосте. Рыдая и смеясь одновременно, облепили его как тля виноградную лозу. Дети обхватили ноги матерей, зарылись лицами в юбки.
— Будя вам, бабоньки, будя, — бормотал старик растроганно.
Киаран не оглядывался. Правильно он поступил или нет?.. Наверное, правильно, раз на душе стало светло.
Отряд тронулся в обратный путь. Кони бодро шли по тропам, которые сами же протоптали. В местах прошлых ночёвок лежал неиспользованный хворост. Крестьяне в деревнях осмелели: уже не разбегались кто куда, а выглядывали из-за плетней и сараев. Киаран не знал, что придало людям храбрости, и подозревал, что стоит ещё пару раз проехать по этим селениям, и люди начнут с ним здороваться, как со старым знакомым.
Через несколько дней всадники свернули с проторённой дороги — она вела в Ночной замок — и двинулись по направлению к столице. Жеребцы трусили по целине, вздымая копытами клубы снега. Тяжелее всего было пробираться через лес. Разведчики тщательно осматривали местность. Отряд следовал за ними со скоростью мула, огибая занесённые вьюгой овраги, болота и буреломы.
Когда до столицы оставалось около двадцати лиг, а это почти три дня пути по бездорожью, наконец-то появился тракт. Кони, истосковавшиеся по скачке, понеслись во весь опор. Пространство вокруг содрогалось от мощного храпа. Казалось, гудела и тряслась сама земля. И тут, как назло, Киаран заметил столб дыма. Его источник скрывала гряда холмов, поросших молодыми елями.
— Чей это феод? — крикнул он, осадив коня.
Командир отряда зубами стянул с руки перчатку, вытащил карту из притороченной к седлу сумки, провёл по рисунку пальцем:
— За холмами королевский домен. Похоже, горит Калико.
Калико — город купцов — по праву считался самым богатым населённым пунктом в Шамидане. С церковного языка название переводилось: «золотая рыбка».
В другое время Киаран спокойно продолжил бы путь. Теперь же он отвечал за порядок в домене короля и не мог проехать мимо. Если в Калико случилась беда, лорд Верховный констебль обязан находиться там.
Командир сотни выслал разведчиков вперёд. Проверил боевую экипировку Выродков и направил взгляд на Киарана.
— Выступаем! — произнёс Киаран, сопроводив приказ жестом. И прошептал себе под нос: — Зачем я туда посмотрел?
47
На въезде в город дорогу путникам преградили стражники на откормленных как на убой лошадях: тучных, лоснящихся, со складочками на шеях. Зато воины выглядели бравыми солдатами. Назальные шлемы, названные так из-за узкой пластины для защиты носа, отполированы до блеска. На кожаных доспехах гравировка в виде стоящей на хвосте рыбы. Руки в добротных рукавицах сжимали рукояти мечей, вложенных в кожаные ножны. Лучники на городской стене настороженно наблюдали за происходящим у ворот, держа луки наготове.
От группы воинов отделился человек. Угрюмое лицо, глубокие заломы на лбу и сверлящие глаза подсказали Киарану, что перед