ПОЛУЧИЛ СООБЩЕНИЕ ИЗ САН-ФРАНЦИСКО: СЕРЬЕЗНЫЙ ПРОРЫВ В ИССЛЕДОВАНИИ ЗАРАЖЕННЫХ ЛЕГКИХ. У НИХ В ПРЕЗИДИО ДВЕ ТЫСЯЧИ ЧЕЛОВЕК, У КОТОРЫХ DRACO INCENDIA TRYCHOPHYTON ТРИ МЕСЯЦА И ДОЛЬШЕ; ИЗ НИХ ДЕВЯТЬ ДЕМОНСТРИРУЮТ ТЕ ЖЕ УМЕНИЯ, ЧТО И ПОЖАРНЫЙ: ОГРАНИЧЕННЫЙ ИММУНИТЕТ ОТ ОЖОГОВ, СПОСОБНОСТЬ ВЫБОРОЧНО ПОДЖИГАТЬ СЕБЯ, КОНТРОЛИРУЯ ПЛАМЯ. В МЕДИЦИНСКОМ СООБЩЕСТВЕ ТАКИХ ЛЮДЕЙ НАЗЫВАЮТ ПИРОМАНСЕРАМИ. И ЕСТЬ ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ, ЧТО ПИРОМАНСЕРЫ И ДРУГИЕ БОЛЬНЫЕ С ДЛИТЕЛЬНЫМ СРОКОМ ЗАРАЖЕНИЯ МОГУТ ПРОИЗВЕСТИ ДОСТАТОЧНО ДЫМА, ЧТОБЫ УБИТЬ НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА.

КОНЕЧНО, НАМ ДАВНО ИЗВЕСТНО, ЧТО СПОРЫ «ЕДЯТ» УГЛЕКИСЛЫЙ ГАЗ И ВЫДЕЛЯЮТ КИСЛОРОД. НО У ДАВНО ЗАРАЖЕННЫХ СПОРЫ ОБВОЛАКИВАЮТ УЧАСТКИ МОЗГА, ОТВЕЧАЮЩИЕ ЗА ДЫХАНИЕ (ВАРОЛИЕВ МОСТ И ПРОДОЛГОВАТЫЙ МОЗГ). ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ТЕОРИЯ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО КОГДА НОСИТЕЛЬ НАЧИНАЕТ СТРАДАТЬ ОТ ВДЫХАЕМОГО ДЫМА, МОЗГ ДАЕТ КОМАНДУ ДРАКОНЬЕЙ ЧЕШУЕ В ЛЕГКИХ АКТИВИЗИРОВАТЬСЯ, ПОЖИРАТЬ ОТРАВУ И ВЫРАБАТЫВАТЬ ЧИСТЫЙ ВОЗДУХ ДЛЯ ДЫХАНИЯ. ДРАКОНЬЮ ЧЕШУЮ СТОИТ НАЗВАТЬ «БОЛЕЗНЬЮ НИЦШЕ» – ЕСЛИ ОНА НЕ УБИВАЕТ, ТО ДЕЛАЕТ ТЕБЯ СИЛЬНЕЕ.

СОЧИНЯЮ НОВЫЙ СТИХ:

НУ ДА, СОГЛАСЕН, НЕ ФОНТАН.

СЛАВА БОГУ – У МЕНЯ ЕСТЬ ЭТА ХИЖИНА И ИНТЕРНЕТ, И НЕМНОГО ПОРНО. ТЕПЕРЬ ПОЯВИЛОСЬ ПОРНО С ДРАКОНЬЕЙ ЧЕШУЕЙ! ПРОСТО ЗАЖИГАТЕЛЬНОЕ. ХА-ХА. УЛОВИЛИ? УЛОВИЛИ?»

2

«Додж Челленджер» мчался сквозь ночь легко, как реактивный самолет в конце взлетной полосы. Харпер впервые оказалась в полицейской машине. Она сидела в кузове, где возят арестованных. И в этом есть определенный смысл, подумала она.

Харпер сидела, зажатая между Нельсоном Гейнрихом и Минди Скиллинг. Минди смотрела на Харпер, на ее новую прическу влажными, сочувствующими глазами. Харпер не обращала внимания. Нельсон то и дело принимался насвистывать первые такты рекламной песенки кока-колы. Харпер старалась и его не замечать.

Бен сидел впереди, за рулем. Джейми Клоуз расположилась на пассажирском сиденье, положив на колени «бушмейстер». Ружье достали из багажника вместе с дробовиком 410-го калибра, который Бен отдал Нельсону. Нельсон зажал дробовик коленями, и ствол уперся ему в подбородок. Каждый раз, как «Челленджер» подкидывало на выбоине, Харпер до тошноты отчетливо представляла, как дробовик оглушительным выстрелом разбрасывает мозги Нельсона по потолку.

Из всех только у Харпер не было оружия. Она ничуть не удивилась, что ей даже не предложили. Наверное, не были уверены, в кого именно она решит стрелять.

– А если среди сопровождающих копов окажутся ваши знакомые? – спросил Нельсон. – Вы же служили в портсмутской полиции, знаете, наверное, вообще всех!

– Знакомые будут наверняка, – ответил Бен.

– И тогда… если они не отдадут нам «Скорую помощь»? Если это окажутся ребята, с которыми вы дружили – с которыми выпивали, – они ведь решат, что вы не станете стрелять?

– Если эти парни знают меня, то в курсе, что я никогда не блефую.

Нельсон сел прямо и безмятежно кивнул.

– Да все равно. Моих друзей там не будет. Если будут хоть какие сомнения, можете на меня рассчитывать – я сделаю, что положено. – Он снова засвистел.

– Теперь держитесь, – сказал Бен, но Джейми Клоуз перебила его:

– А разве слева не Верден-авеню, мистер Патчетт? Мы поворот не пропустим?

– Точно, – ответил Бен. – Без света все выглядит по-другому.

Они проехали две мили от лагеря Уиндем, не встретив ни единой машины. Дорогу укрывал нетронутый снег. Старинного вида – под газовые лампы – фонари стояли вдоль тротуаров, но не горели. Только луна бросала на снег голубоватый свет.

Свернув на Верден-авеню, они проехали мимо обгоревших развалин аптеки – бетонная коробка и прямоугольные дыры на месте окон с зеркальными стеклами. Харпер будто смотрела на место преступления. Все сгорело, пепел пожарища летал по округе вместе с отравленным снегом, и кто знает, сколько еще будет мертвых.

На Верден-авеню, короткой улочке, величавые дома колониального типа чередовались, как будто в случайном порядке, с современными фермерскими домиками, построенными в шестидесятых. Машина остановилась у коттеджа с крышей из кедровой дранки и изгородью высотой по грудь вокруг лужайки. Бен развернул машину носом в ту сторону, откуда они приехали, и задом заехал под деревья.

Бен потянулся над коленями Джейми Клоуз, открыл бардачок и выпрямился, держа в руках то, что могло показаться громадным хрустальным шаром. Поставил предмет на приборную панель и включил: красно-синие отблески, как от игрального автомата с пинболом, осветили улицу.

Бен обернулся к тем, кто сидел на заднем сиденье:

– Нельсон. Вас я поставлю здесь, за изгородью. Не высовывайтесь. Когда Минди позвонит, они с медсестрой останутся на заднем сиденье. Джейми: мы с тобой впереди, встречаем любого, кто появится. Стой со стороны пассажирского сиденья и старайся выглядеть как полицейский. Я на дороге. Они увидят мигалку и выйдут посмотреть, в чем дело. Я велю им лечь на землю с руками за головой. Это будет сигнал вам, Нельсон. Свистните, пусть поймут, что мы держим их с двух сторон. Проблем не будет, когда они увидят, что окружены. У нас в багажнике два вещмешка и сумка-холодильник со льдом – для того, что нужно хранить в холоде. Минди и Харпер будут грузить, пока мы держим гостей на мушке. – Бен внимательно посмотрел в глаза Нельсону, потом перевел взгляд на Джейми. – Обращаемся с ними с уважением и пониманием. Никаких криков. Никакой ругани. Никаких «Прижмись своей поганой задницей к земле, а то отстрелю твою поганую голову». Ясно? Если мы будем спокойны, они тоже будут спокойны.

Бен посмотрел на Минди:

– Готова? Знаешь, что говорить?

Минди кивнула с серьезностью ребенка, которому доверили важную тайну.

– Готова.

Заднее сиденье отделяла от переднего крепкая решетка, но Бен передал мобильник в узкую щель посередине. Минди включила телефон. Дисплей осветил салон машины, как маленький прожектор. Когда-то Харпер казалось, что в ярком телефонном дисплее отражается Будущее. А теперь он, как ничто другое, символизировал Прошлое.

Минди глубоко вздохнула, настраиваясь. Лицо напряглось, на подбородке появилась скорбная ямочка – возможно, в память о пережитом горе. Минди набрала «911».

– Алло, алло! Меня зовут Минди Скиллинг, – затараторила она, задыхаясь и еле сдерживая рыдания. – Я на Верден-авеню, десять. Верден. Десять. Пожалуйста, пришлите «Скорую помощь». У моего отца, кажется, инфаркт. – Из глаза выкатилась, сверкнув, слеза. – Я звоню с мобильного. У нас в доме телефон не работает уже с месяц. Ему шестьдесят семь. Он лежит. На полу гостиной. Несколько минут назад его вырвало. – Снова отчаянное молчание. – Нет, я не рядом. Мне пришлось выйти, чтобы телефон ловил. Кто-нибудь приедет? «Скорая»? Пожалуйста, пришлите кого-нибудь.