В конце Верден-авеню торчал почерневший, выгоревший бетонный каркас – бывшая аптека. Дальше, прямо у перекрестка Верден и Сагамор, стоял с работающим мотором белый фургон без окон. На боку в мультяшных языках пламени темнел позывной: «WKLL – ДОМ КОВБОЯ МАЛЬБОРО». И вдали Харпер слышала шум еще одной машины, едущей по Сагамор, медленно и тяжко: слышалось густое шипение пневматических тормозов и дизельное завывание мощного мотора. По звуку было похоже на школьный автобус.

Окно у пассажирского сиденья белого фургона было опущено. Из него высунулся мужчина с мощным прожектором и включил его. Ослепительный луч света, упавший на Нельсона Гейнриха, пригвоздил его к месту посреди мостовой. Нельсон только что выбрался из «Скорой», держа в руках ящик с дефибрилляторами. Он прищурился от яркого света.

Из громкоговорителей на крыше фургона вырвался свист.

Харпер почувствовала, как кровь быстрее понеслась по жилам, словно ускорились все химические процессы.

Голос, раздавшийся после этого, гремел как голос Бога. Хриплый, грубый, он заглушил бы концерт «Металлики». Харпер слышала этот голос вживую несколько дней назад, в своем доме. А до этого часто слушала по радио его рассказы про Апокалипсис, перемежаемые саундтреком для конца света, – в основном это был рок семидесятых.

– И чем это вы занимаетесь, ребята? Грабите «Скорую»? Не нашлось монашек, чтобы насиловать, или сиротского дома, чтобы сжечь? Ладно, вот что я вам скажу. Есть хорошая новость, и есть плохая. Я, Ковбой Мальборо, сегодня здесь с Береговыми сжигателями, и если вам нужно лекарство, вы попали куда надо. У нас есть кое-что, чтобы вылечить заразные мешки мяса вроде вас. И главная новость: «Скорая» уже здесь, так что, покончив с вами, сраными ворами и убийцами, мы легко найдем мешки для трупов.

– В укрытие! – закричал Бен.

Боковая дверь фургона отъехала в сторону. Такое оружие Харпер видела только в кино. Она понятия не имела о моделях и калибрах, поэтому не знала, что смотрит на пулемет Браунинга М2 калибром полдюйма – знала только, что такое оружие обычно крепится на танке или в боевом вертолете. Пулеметная лента тянулась из открытого металлического ящика.

За пулеметом на низеньком сиденье сидел человек в ярко-желтых наушниках. Две мысли успели промелькнуть в голове Харпер, прежде чем ночь разорвало грохотом и белым пламенем на куски.

Первая, абсурдная: такое оружие наверняка незаконно.

Вторая: машина, только что показавшаяся из-за развалин аптеки, – это, конечно же, не школьный автобус, а оранжевый «Фрейтлайнер» с плугом размером с самолетное крыло, а за рулем сидит Джейкоб.

4

Браунинг разразился серией басовых ударов, которые было трудно назвать просто звуком. Грохочущие взрывы проникали в тело Харпер, отзывались в зубах, в глазных яблоках.

«Скорая помощь» затряслась. Браунинг провел очередью слева направо – и осколки асфальта взметнулись над дорогой. Пули прошили ноги Нельсону Гейнриху, разрывая их красным туманом: кровь испарялась. Правая нога согнулась в колене назад, как у богомола. Портативный дефибриллятор брызнул белыми искрами. Нельсон затрепетал, как человек на ярмарочном аттракционе чудесного исцеления, хлебнувший Святого Духа.

Харпер рухнула на четвереньки позади «Челленджера» Бена. Из-за колеса она видела Бена в машине Питера и Бетанн. Он стоял на коленях на водительском сиденье, высунувшись в окно с пистолетом. Харпер видела вспышки выстрелов, но не слышала ничего за беспощадным грохотом пятидесятого калибра.

Потом Бен юркнул обратно в машину и съежился. В следующее мгновение патрульная машина Питера и Бетанн задрожала, как в бурю. Окна брызнули осколками. Пули вгрызались в сталь, рвали покрышки, срезали открытую дверцу водителя – она со звоном упала на дорогу, – распахнули багажник, разбили задние подфарники.

Джейми укрылась за «Скорой помощью» и съежилась, зажав «бушмейстер» коленями. «Додж Челленджер» был всего в десяти шагах от места, где она пряталась, но с тем же успехом он мог находиться в другом округе. Пытаться пробежать это расстояние было все равно что нырнуть головой вперед в лесодробилку.

Стрельба прекратилась. Еще какое-то время Харпер слышала вдали звон падающих стреляных гильз. Воздух вибрировал эхом.

– Ого-го! – заорал Ковбой Мальборо. – В семьдесят девятом я слушал «AC/DC» с Боном Скоттом – так это были котята по сравнению с нашим звучком. Лежите смирно, если не хотите вызвать нас на бис. А теперь слушайте. Сейчас вы…

Из-за «Скорой помощи» бахнул выстрел. После грохота Браунинга маленький серебряный пистолет Минди Скиллинг прозвучал как новогодняя хлопушка.

– Бегите, мистер Патчетт! – крикнула Минди. – Я прикрою! Бегите, все бегите! Я отдам жизнь за мать Кэрол! Отдам жизнь за Свет! – Пистолет выстрелил снова, потом еще. Минди, выбравшись из «Скорой», теперь скорчилась у заднего крыла.

– Минди! – заорал Бен. – Минди, нет!

«Фрейтлайнер» включил первую передачу и неуверенно двинулся вперед под вой изношенного дизеля. Грузовик прогрохотал по тротуару, выдрав из земли куст падуба и отшвырнув его вместе с комьями земли. С хрустом врубилась вторая передача, а через мгновение – третья. Грязный дым повалил из выхлопной трубы позади кабины. Пистолетик Минди продолжал пукать, но пули мелодично отскакивали от плуга. Джейми Клоуз в последний момент, бросив «бушмейстер», выскользнула из «Скорой» и на четвереньках проскакала по тротуару, чтобы укрыться за телефонным столбом.

«Фрейтлайнер» ударил в «Скорую», оторвал ее от асфальта и забросил во двор дома номер десять по Верден-авеню. Машина зацепила прятавшуюся за ней Минди Скиллинг, протащила за собой и, перекатившись, размазала по лужайке. Обломки «Скорой», взметнув землю и траву, оставили за собой широкий дымящийся след. Один ботинок Минди Скиллинг плотно впечатался в грязь, а сама она исчезла под искореженной «Скорой». Минди жаловалась, что умирать на публике тяжело, но в итоге продемонстрировала, как это просто.

– Кому еще охота погеройствовать? – прогремел из динамиков голос Ковбоя Мальборо. – У нас вся ночь впереди, боеприпасов вдоволь и машина – почти танк. Можете выходить с поднятыми руками, и тогда сыграем в «заключим сделку», а можете дальше трепыхаться. Но позвольте сказать: если надумаете сражаться, ни один из вас не увидит рассвета. Это всем понятно?

Никто не сказал ни слова. У Харпер пропал голос. Она-то решила, что не бывает ничего громче выстрелов из пятидесятого калибра, но «Фрейтлайнер» врезался в «Скорую» с грохотом залпа бортовой артиллерии линкора. Даже сформулировать мысль было невозможно, не то что додумать до конца. Пролетело мгновение, потом еще одно, и в конце концов снова заговорил Ковбой Мальборо – только теперь в его голосе звучала растерянность.

– И что это за хрень? – пробормотал он приглушенно. Наверное, забыл, что говорит в микрофон.

Улица осветилась, как будто солнце невероятным образом взлетело вдруг на небеса. Нахлынувший золотой свет залил дорогу, и видимость стала идеальной. Или почти идеальной. Невиданное солнце двигалось, летело над дорогой. Горячая летняя буря качнула машины, обдав их ароматом 4-го июля: запахами фейерверков, костров и раскаленного асфальта. Потом все пропало, и тьма снова накрыла Верден-авеню.